Тиффани Райз - Сирена (ЛП)
Эта работа превзошла бы продажи всех ранее опубликованных книг Сатерлин вместе взятых, а также продажи всех глупых, скучных с претензией на постмодерн книг Финли вместе взятых. Роман стал бы сенсацией.
Толкнув рукопись пяткой под кровать, Истон начал доставать вещи из шкафа и кидать их в пустую коробку. Он их кому-нибудь отдаст. Всё, до единого. В Лос-Анджелесе он начнет жизнь совершенно по-новому. Несколько минут спустя, Зак понял, каким идиотом он был. Чтобы он ни сделал со своими вещами – сожжет, закопает, или отправит почтой, он ничего не заберет на западное побережье. У него уже ничего не осталось. И ему нечего было упаковывать.
***
Вымотавшись, как никогда в своей жизни, Нора бросила сумку с игрушками в коридоре на пол, и даже не приласкав собак, поковыляла по лестнице особняка Кингсли, останавливаясь на втором этаже. Она находилась в этом доме с субботы, не желая подвергать Уесли мучениям, относительно количества работы, за которую она бралась, в попытке выбить из головы Зака и ее несостоявшуюся книгу. Парень звонил ей каждый день, и каждый день Нора отправляла ему сообщения с одними и теми же словами - "Я в порядке, малой. Скоро буду дома".
Сегодня, у нее было три клиента – двое мужчин и одна женщина. С первыми, действительно, было куда легче. Один являлся фут-фетишистом и мог заплатить любые деньги, только чтобы целовать ее сапоги до окончания сессии. Другой - мазохистом, счастливым которого делало связывание, обзывание "ничтожеством", и избиение до синяков. Оба клиента были женатыми людьми, занимающими руководящие посты, каждый в своей области. Они обращались к Норе, чтобы сохранять в неприкосновенности как свой брак, так и общественный облик.
Несколько часов в месяц с ней, и они могли возвращаться к своей размеренной жизни до очередного клубка напряжения, от которого им нужно было тайком избавиться. С женщинами, как правило, работы оказывалось больше. Но, по крайней мере, эта девушка Норе нравилась. Она была одной из богатеньких подружек Гриффина, еще не заявившей семье о своих предпочтениях, из-за боязни лишиться наследства, до тех пор, пока не образумится. Нора сочувствовала девушке – она слишком хорошо знала, как трудно было раскрывать правду о своей настоящей природе тем, кто тебе небезразличен.
Кингсли отвел ей комнату по соседству, после того, как она неохотно отклонила его приглашение присоединиться к нему в постели. Зак назвал его сутенером Норы, но был один факт, о котором у редактора не имелось ни малейшего долбаного представления. Пять лет назад, Кинг спас ее жизнь. Они являлись друзьями и бизнес-партнерами, дела у которых, на данный период времени, шли в гору. Даже не удосужившись раздеться, Нора плюхнулась на кровать. Ей не пришлось долго ждать обыденного, ночного появления Кингсли.
- Comment ça va? – спросил он, без стука войдя в гостевую комнату.
- Je suis слишком, мать его устала, чтобы говорить на французском, monsieur.
- J’accepte.
Кинг сел на край кровати, рядом с ней. Его волосы были распущены, а его сюртук в преддверии ночи снят. Он выглядел ужасно экстравагантным в своем темном жилете, сапогах до колена, от чего веяло цыганским шармом. Но Нора решила ему об этом не говорить.
- Выпьешь?
Кингсли протянул ей бокал вина.
- Да благослови тебя Бог.
Она сделала совершенно не полагающийся даме глоток одного из его лучших мерло.
- Снова звонил небезызвестный джентльмен из Нью-Йорка. Сказал, что подумает об изменении своего мнения, если ты подумаешь об изменении своего решения.
- Он имел в виду увеличение оплаты?
Нора не выносила сенатора Палмера. Днем, тот был ценящим семейные устои республиканцем, а ночью СМ фанатиком и извращенцем.
Когда ее работа становилась слишком трудной, Нора концентрировалась на деньгах. Она никогда не забудет то отчаяние, пятью годами ранее приведшее ее к Кингсли. Нора давно поняла, что счастье заключалось не в деньгах. Но они обеспечивали крышу над головой – чего она была лишена, приступая к этому занятию.
- Он удвоил ее, chérie.
- Удвоил? За счет наших, кровно заработанных налогов?
- А что такое налоги? – спросил он, заставив их обоих рассмеяться.
Нора молилась, чтобы записи Кингсли никогда не попали к службе по внутреннему налогообложению.
- Что мне ему сказать?
- Скажи ему "да". Мне все равно. По крайней мере, его легко удовлетворить. Есть идеи, по какой причине ему нравится, когда его лупит взрослая женщина в школьной форме?
- В течение нескольких лет, он являлся консулом США в Японии. Может, перечитал манга-комиксов?
- Назначь ему на вечер среды. Это все. Мне нужен выходной.
Нора растянулась, чтобы снять скопившееся в ее плечах напряжение.
Ей хотелось, чтобы рядом оказался Уесли. Он обладал волшебным секретом массажа спины, от которого исчезала не только вся боль, но, прежде всего, воспоминания о том, что ее породило. Уесли… прошло четыре дня с тех пор, как Нора видела его в последний раз. Хорошо ли он питался? Проверял ли свои показатели? Она прогнала эти тревожные мысли. Они несли боль, по силе почти равноценную той, что одолевала ее спину. Чтобы привлечь внимание Норы, Кингсли постучал по кончику ее носа.
- У тебя есть отгул. В четверг, помнишь? Один из членов духовенства определит меня в Колыбель Иуды, если я посмею помешать проведению вашего ритуала в Страстной четверг.
Четверг… их с Сореном годовщина.
- Знаешь, Кинг, хоть ты и притворяешься испорченным и аморальным, но я думаю, что в глубине души ты романтик. Тебе нужно прекратить заниматься сводничеством. Уйти от Сорена было самым тяжелым, что я когда-либо делала. Вернуться к нему - единственное, что будет тяжелее.
- Mais oui, - поднимаясь, сказал Кингсли, - но насколько ты знаешь, mon père был французом, значит, у меня французское сердце. А мы, французы, лелеем нашу романтику.
- Мы с Сореном не романтика. Мы всего лишь фантазия.
- Bien sûr, ma chérie.
Поклонившись ей, Кинг зашагал из комнаты.
- В конце концов, ты писательница. Думаю, ты знаешь свой жанр.
Протянув руку, Нора выключила прикроватный свет. Теперь она лежала одна, в темноте.
- Я была писательницей, - сказала она в потолок, - и я совсем ничего не знаю.
***
Нора стояла перед своим домом, делая медленные, неглубокие вдохи, но это не помогало. Добежав до края крыльца, она перегнулась, и ее вырвало в кусты. Нынешнее пребывание у Кингсли оказалось для нее тяжелее, чем когда-либо. Нора часто принимала свой препарат, пила больше нормы, видела и делала то, чего не хотела ни видеть, ни делать.
