Тиффани Райз - Сирена (ЛП)
- Уйди с дороги, Уес, - приказала она, стирая со своего лба стекающий по оголенным рукам, и насквозь пропитывающий обвязанные бинтами предплечья пот.
- Нора, - произнес Уесли, взяв ее за запястья.
Она немного сопротивлялась, но он и не думал ее отпускать.
- Ты не в себе. Ты поранишь свои руки.
- Мне все равно.
- Нет, не все рано. Ты даже не надела перчатки. Вот поранишься, и в течение недели, будешь не в состоянии писать.
Нора отстранилась от него.
- Это уже не имеет значения, - сказала она.
- Почему?
- Все кончено. Абсолютно все кончено. Какой-то мудак из ГИД узнал обо мне и рассказал Заку до того, как это успела сделать я, - задыхаясь, произнесла Нора, - моего редактора новость, мягко говоря, не обрадовала.
- Он отозвал контракт? – спросил парень, выглядя потрясенным до глубины души.
- Ага. Контракт аннулирован. Зак отказался и от меня, и от моей книги.
Уесли замотал головой.
- Он не может этого сделать. Я позвоню и поговорю с ним.
Нора невесело усмехнулась.
- Даже тебе не под силу его переубедить, малой. Зак сказал "покончено". И он не шутил.
- Есть и другие редакторы.
Нора отрицательно замотала головой.
- Зак знал мою книгу лучше меня самой. Я не смогу закончить работу без него.
- Нет, сможешь. У тебя уже есть пять опубликованных книг.
- Книги, которые утопают в мусоре автора всякого мусора, - сказала Нора, разворачивая свои бинты.
- Теперь все снова оказалось в мусоре.
- Это хорошие романы. Я знаю, тебя бесит, когда я так говорю, но они нравились даже мне. И тебе не нужен ни я, ни Зак, никто другой, чтобы говорить, как писать. Ты – хороший автор, Нора. Ты – мой любимый автор.
- Твой любимый автор, - рассмеялась она, после чего сделала глубокий, медленный вдох, - очень жаль. Теперь я бывший автор.
У парня от ужаса округлились глаза.
- Нора… не надо.
- Не знаю, почему я, вообще, собиралась выйти из игры. С Кингом за месяц я зарабатывала больше, чем за свою первую и вторую книги, вместе взятые.
Кинув свои бинты на пол, Нора стала подниматься по подвальной лестнице. Уесли без промедления последовал за ней.
- Тебе не нужно возвращаться. Я слежу за состоянием твоих банковских счетов. У тебя достаточно денег, чтобы безбедно прожить целых пять лет, если не больше.
- Я планирую жить не только до тридцати восьми. Жизнь дорога.
Зайдя на кухню, Нора достала чашку из шкафа, наполнила ее водой, выпила в несколько глотков, и, стукнув ею по столешнице, потянулась к своему красному телефону прямой связи.
Он положил свои руки поверх ее.
- Я отдам тебе каждый, имеющийся у меня цент.
Его глаза почернели от страха.
- Это очень мило, Уес. Но ты не получаешь стипендию, разве забыл?
С этими словами, Нора нажала на запрограммированную на быстрый набор цифру восемь, и поднесла трубку к уху.
- Enchantée, madame. Чем обязан такому удовольствию? – спросил Кингсли.
- Мой лист ожидания… кто в нем?
- Легче сказать, кого в нем нет, chérie.
- Обзвони их. Организуй встречи.
- Обзвонить кого?
- Всех. Ты прав. Люксембург такое маленькое государство. Может, расширим его границы, как считаешь?
Нора ожидала услышать, что Кинг либо рассмеется, либо поблагодарит ее. Вместо этого, он выдохнул и заговорил так, как делал крайне редко – искренне.
- Элль, ты в этом уверена?
- Да.
- Как пожелаешь, chérie.
- Улыбнись, Кингсли, - хмыкнула Нора, – давай заработаем кучу денег.
Глава 27
Осталось две недели…
Истон расхаживал по своей квартире, пытаясь решить, с чего начать сборы. До его вылета в Лос-Анджелес оставалось ровно тринадцать дней. Зак собирался прибыть туда в воскресенье утром, чтобы обосноваться во временном жилище, предоставленном Главным Издательским Домом, а в понедельник приступить к работе.
У него было немного вещей, и непонятно, почему он стал утруждаться этим вопросом так заблаговременно. Просто ввиду его, практически, завершенных в издательстве обязанностей, Истон не знал, куда еще себя девать.
Открыв картонную коробку, Зак принялся укладывать свои книги. "Великий Гэтсби"… произведение, впервые познакомившее его с современной американской литературой, в годы студенчества. "Искупление", Йэна Макьюэна… великолепный роман, один из лучших у писателя. Истон долго смотрел на название следующей книги – "Бремя страстей человеческих", У. Сомерсета Моэма. Однажды Нора пошутила об этой работе, высказав свое изрядное разочарование тем, что никаких страстей в книге не оказалось. Поняв, что Зак улыбался всплывшему воспоминанию, он заставил себя остановиться. Теперь со всем, что касалось Сатерлин, было покончено – с книгой, с контрактом, с обещанием провести несколько ночей до его отъезда.
Он был так зол на самого себя. Истон думал, что когда он обоснуется в Лос-Анджелесе, Нора приедет к нему на несколько дней. Неделю назад, он даже опрометчиво обронил эту мысль. На что она спросила, слышал ли он когда-нибудь фразу "Готы в жаркую погоду". По всей видимости, кожа и тропический климат не сочетались. Однако Сатерлин пообещала подумать… если он сильно попросит. И Зак был более, чем готов просить.
Это оказалось бесполезно. Ничего, из того, что он делал, не могло избавить его от мыслей о Норе. Выгорев за вчерашний день, его злость сменилась холодом, безжалостным, мучительным ударом под дых. Истон где-то надеялся, что она позвонит. Даже очередная стычка была предпочтительнее горького молчания, царившего на протяжении трех дней, с тех самых пор, как он заявил Сатерлин об окончании их сотрудничества.
Войдя в спальню, Зак оглянулся. Возможно, здесь находилось то, что можно было упаковать, дабы не вовлекаться в столь яркие и болезненные размышления. Просмотрев свою одежду, Истон решил ее частично собрать. Но в Нью-Йорке ему, все еще, оставалось провести больше недели, и у него не было ни сил, ни желания на сортировку того, что он будет носить, а что носить не будет.
Отказавшись от данной идеи, Зак сел на кровать, упираясь локтями в колени, и потер переносицу, ощущая признаки надвигающейся мигрени. Опустив глаза на пол, он увидел выглядывающую из-под кровати рукопись Норы. Самым неприятным являлось осознание того, насколько хорошей могла стать книга. Она была почти закончена. Оставалось переписать порядка ста страниц. Так близко…
Эта работа превзошла бы продажи всех ранее опубликованных книг Сатерлин вместе взятых, а также продажи всех глупых, скучных с претензией на постмодерн книг Финли вместе взятых. Роман стал бы сенсацией.
