Дикое желание (ЛП) - Робертс Тиффани

Тарген обхватил ладонью ее подбородок, удерживая лицо под углом к своему.

— Ты определенно не глупая и уж точно не бесполезная, землянка. Никогда не думай, что ты такая.

Это заставило ее нахмуриться, хотя он все еще мог видеть смятение в ее глазах. Он понимал это разочарование, понимал желание что-то изменить, желание быть полезной и осознание того, что ты не можешь помочь в конкретной ситуации. Блядь, он чертовски часто чувствовал себя так вне поля боя.

— До темноты еще много часов, — сказал Кир. — Нам нет нужды стоять возле карты. Не хотите ли вы двое чего-нибудь поесть?

— Черт возьми, да. — ответил Тарген.

В то же мгновение Юри сказала:

— Черт возьми, да.

Ее губы растянулись в улыбке, почти такой же широкой, как у Таргена, перед тем, как разразиться смехом.

И этот смех был приятен — приятнее, чем он имел право чувствовать. Он предположил, что это потому, что они наконец-то были так близки к развязке, потому что спасение, которое он обещал ей, наконец-то было в поле зрения… и потому, что он нашел недостающую часть себя, которой всегда была она.

Близнецы привели их на маленький камбуз, где они все вместе сели и поели. Несмотря на то, что еда представляла собой обычные фасованные продукты быстрого приготовления, которые подают на многих небольших кораблях, это было одно из самых вкусных блюд, которые Тарген когда-либо ел. Как бы сильно он ни любил мясо, особенно когда оно было поджарено на открытом огне, съесть немного фруктов и овощей — даже если он не знал, что это за фрукты и овощи, — было приятной переменой.

Кир был разговорчив на протяжении всего ужина, немного неловок, но достаточно дружелюбен, и даже Кейл, казалось, немного расслабился. У Таргена возникло ощущение, что, несмотря на то, что они были друг у друга, в глубине души эти даэвы одиноки. Он задавался вопросом, связано ли это с их психической связью — были ли они просто настолько связаны друг с другом, что быть вместе для них было так же, как быть одиноким для всех остальных? Но он не тратил много времени на размышления об этом — или на разговоры. Он был слишком занят тем, что запихивал еду в рот.

Юри доедала уже вторую порцию, а Тарген прервал себя после третьей, поддавшись противному тоненькому голоску в глубине его сознания, бормочущему о хороших манерах, о том, что он любезный гость, или о какой-то подобной херне — голос, который странно напоминал Драккала.

После еды Кир отвел их в грузовой отсек, который был переоборудован в спальное помещение с раскладными койками вдоль стен. Он открыл ряд шкафчиков для хранения, обнаружив десятки, возможно, сотни предметов одежды самого разного покроя, размеров и цветов.

— Для многих рабов, которых мы спасаем, выбор одежды здесь — первый признак того, что они свободны, — объяснил Кир, когда Тарген вопросительно посмотрел на него. — Возможно, это мелочь, но она помогает им снова почувствовать себя людьми, а не собственностью.

Он сказал им, чтобы они взяли себе какую-нибудь свежую одежду, если смогут найти что-нибудь подходящее. Тарген взял пару ботинок, которые были немного тесноваты, но в целом удобны, с остальным же решил повременить — скорее всего, сегодня он испачкает кровью все, что наденет.

Юри выбрала рубашку, брюки и ботинки, которые действительно были по размеру ее маленькому земному телу, и показала их ему. Брюки были черными, как ее волосы, а рубашка почти идеально подходила к цвету ее глаз. Ему очень хотелось самому снять с нее нынешнюю одежду, хотя он жаждал прикоснуться руками к ее обнаженной коже, все еще оставался вопрос присутствия зрителей — и надвигающейся битвы, которая была второстепенной заботой.

Кир устранил одну из этих проблем, отведя Таргена и Юри в личную каюту — по-видимому, в одну из трех таких кают на Клыке.

Комната была маленькой и скудно обставленной: только кровать, маленький столик, встроенный в стену, душевая кабина и дверь в туалетную комнату. По сравнению с жильем, которое Тарген и Юри делили последние пару недель, это была настоящая, блядь, роскошь.

— Не стесняйтесь привести себя в порядок и немного отдохнуть, — сказал Кир. — Мы свяжемся с вами через несколько часов.

С этими словами даэва выскользнул.

Кровь Таргена разгорячилась еще до того, как за ним закрылась дверь. Душ и отдых не стояли на первом месте в его списке приоритетов. Он положил их снаряжение и оружие на пол возле двери и повернулся к Юри, которая уже прошла вглубь комнаты.

Когда она бросила сложенную стопку новой одежды на тумбу и с довольным стоном плюхнулась на кровать, Тарген знал, что теперь покоя не будет — и что мыться пока нет смысла. Увидев ее лежащей на кровати, ткань просторной серой рубашки подчеркивала ее полные груди и соски, он пришел в неистовство.

Тарген снял одежду еще до того, как добрался до кровати, его член вырвался на свободу, уже твердый, пульсирующий и голодный. Юри уставилась на него своими прекрасными зелеными глазами, прикусив нижнюю губу. Огонь в ее взгляде сказал все, что нужно: ты знаешь, чего я хочу, воргал.

Чертовски верно, он знал.

Он сорвал с нее брюки, разорвал рубашку и дал волю чувствам, боготворя ее руками, ртом и языком, не оставляя нетронутой ни одну частичку ее восхитительного маленького тела. Он осознавал присутствие Юри только сквозь дымку, создаваемую ее пьянящим ароматом и одурманивающим вкусом, и когда он соединил свое тело с ее, его снова охватила потребность заклеймить Юри, заявить на нее права, обладать так же основательно, как она владела им.

Их пальцы блуждали, сжимая плоть, дергая за волосы, сжимая в кулаках постельное белье, пока они толкались и корчились, тяжело дышали и стонали, и совершенно потеряли представление о том, где кончается одно тело и начинается другое.

Тарген целовал ее неоднократно, целовал везде. Он держал свое тело в постоянном движении, приближаясь к собственной кульминации, пока хриплые крики удовольствия Юри наполняли его уши. Его Ярость бурлила под кожей, смакуя каждое ощущение, подталкивая его дарить ей все больше и больше — больше удовольствия, больше себя.

Они кончили одновременно, тела содрогнулись, губы сомкнулись, а тупые ногти Юри впились в кожу его затылка, и преодолели всепоглощающий экстаз, сотрясавший их тела.

К тому времени, как они начали спускаться с этих высот, Тарген уже сменил позу, перевернувшись на спину, чтобы Юри могла оседлать его. Ее бедра, прижатые к его, и царапанье ее ногтей по его груди сводили с ума.

Он потерялся в нарастающих волнах удовольствия, погрузившись в нее так глубоко, что не мог вспомнить, как поднимал ее с постели — хотя, должно быть, так и было, когда они оказались в той узкой душевой кабинке, задница Юри прижалась к низу его живота. Ее ладони лежали на двери кабинки, а его руки обхватили ее талию, удерживая, когда он входил в нее с прерывистым дыханием. Горячая вода лилась ему на спину и струилась по их обнаженным телам.

К тому времени он был уже далеко за пределами слов, способный только кряхтеть и рычать, покачивая бедрами. Когда он достиг кульминации, семя выстрелило глубоко в нее, его разум на мгновение отключился. Не оставалось места ни для чего другого, кроме удовольствия и жара.

В конце концов, они, должно быть, отдышались и успокоились, и Тарген вышел из Юри, опустив ее на пол душа. Она стояла, расслабив конечности, с довольной улыбкой на губах, пока он нежно мыл ее. Все это время она издавала тихие гудящие звуки — и этих звуков было почти достаточно, чтобы он снова завелся. Но сейчас он сдерживался, подавляя свою Ярость, чтобы приберечь ее на потом.

Его зоани нуждалась в отдыхе, и ему тоже не мешало бы отдохнуть. Как бы быстро и бесшумно он и даэвы ни надеялись совершить набег на этот лагерь, никто не мог предсказать, что произойдет, и Таргену нужно было быть отдохнувшим и бдительным.

Автоматическая сушилка в душе включилась через несколько секунд после того, как он выключил воду, окутав Таргена и Юри теплым светом, от которого влага исчезла с их кожи в течение нескольких ударов сердца. Он вышел из кабинки и отнес ее в постель.