Феликс Аксельруд - Испанский сон
— Побеседовать надо, — сказал Семенов.
— Слушаю вас, — сказала она и села за стол.
Милиционеры переглянулись с легкой усмешкой. Молодой достал из портфеля какие-то бланки и разложил на столе.
— Фамилия, имя, отчество?
— Это допрос, да?
Они снова переглянулись, с некоторым раздражением.
— Скажите, мой отец у вас?
— Кто кому задает вопросы, — буркнул Семенов. — Будешь отвечать — или тебя тоже в участок?
Тоже
. Не врет?
— Как хотите. Только я без адвоката ничего не скажу.
Они с изумлением уставились на нее и какое-то время молчали.
— Ты что, девка, с луны свалилась? — спросил наконец Семенов. — Откуда в волости адвокат?
— Если бы вы не приехали… Я…
Она закусила губу. Не нужно этого. Нужно обманывать, хитрить, а она чуть не сказала о своих планах.
— Собирайся, — сказал молодой, глядя на нее без выражения.
— Погоди, — сказал Семенов. — Спрячь-ка бумаги. Сейчас разберемся. Марина, ты как относишься к своему отцу?
Она подумала.
— Положительно. В целом.
— Подумай, во что он тебя превратил.
— Во что?
Семенов хмыкнул.
— Не играй в девочку.
— Чтобы вы знали, я девочка и есть.
— Вот как? Смотри, проверять будем.
— Если имеете право — что ж не проверить.
Они помолчали.
— Хочешь помочь отцу? — неожиданно спросил участковый.
Она опять подумала. Да, это не школа. Над каждым ответом приходилось думать. По-настоящему.
— Нужно знать, в чем помогать, — ответила она хмуро. — Что ему будет и так далее. А вы даже не сказали мне, где он.
— В участке он, в участке, — сказал Семенов с досадой, — где ж ему быть еще. Я думаю, ехали бы вы отсюда куда подальше. Все равно жизни не будет… смотрю, не дура — сама понимаешь.
Она сглотнула. Неужели?..
— То есть… — Она боялась сглазить, боялась поверить. — Я правильно поняла… если мы уедем…
Она замолчала. Она боялась сказать «вы отпустите его».
— Да, да, — пробурчал участковый, — отпустим твоего папашу — это хотела сказать? Петров, подтверди. Видишь, она не верит.
Молодой — Петров, значит — важно кивнул головой. Она почуяла какой-то подвох. Не могло, ну совсем не могло быть так просто.
— А как же свидетели? Все, что были вчера?
Семенов скривился.
— Да они мне только спасибо скажут, если мы все уладим по-тихому. Кому охота — в Кизлев ездить специально… в грязище этой копаться… слова выбирать…
Она опустила голову.
— А вообще, — добавил Семенов, — люди возмущены, это факт.
— Ну так что? — спросил молодой.
Она посмотрела на молодого, силясь понять, насколько можно им верить. Может, она не в себе от вчерашнего — простейшие идеи кажутся ей ловушками?
— Что тут думать, — сказала она. — Мы бы и так тут не остались.
— Хорошо, — просто сказал Семенов. — Разумно поступаешь, девка.
Помолчали недолго.
— Ну что, — обратился Семенов к Петрову, — поехали?
Тот легонько кивнул головой. Оба встали и пошли к двери.
— Погодите, — позвала она, — а как же я?
Они переглянулись.
— А в чем дело?
— Ну, я думала, вы возьмете меня с собой… Прошу вас! — проговорила она дрожащим голосом, подумав, что они, верно, брезгуют ехать вместе с ней до поселка. — Подождите… я мигом…
Она заметалась по комнате, собираясь в дорогу.
— Эй, — сказал Семенов, — больно ты быстрая.
Она замерла.
— Я могу и пешочком пройтись, — сказала она и пожала плечами, изо всех сил пытаясь казаться спокойной, — ладно… Просто хотела встретить отца… Какой он ни есть, — добавила она со страшным внутренним усилием.
Семенов будто не понимал, о чем она.
— Или… мне ждать его дома? Мне, наверно, лучше не появляться на улице? — спросила она с надеждой, что угадала причину.
Лицо участкового выразило движение мысли.
— Вот ты о чем. Ну… есть порядок. Оформление…
Он посмотрел на Петрова.
— Как думаешь, за сегодня успеем?
— Сейчас в Единое, — напомнил Петров. — Потом обед. Потом инструктаж. Не знаю, Семеныч. Попробую…
— Не сегодня, так завтра, — сказал Семенов, обращаясь к ней почти дружелюбно. — Ты же видишь. У нас хватает забот… не один твой папашка…
Они повернулись к двери.
— Понятно, — сказала она им в спины, — я подожду…
Они, не прощаясь, вышли. Она стояла молча, не двигаясь, пока не услышала, как завелась машина. Тогда она бросилась на кровать и заревела. Громко, трясясь всем телом, захлебываясь. Долго ревела, и некому было ее успокоить. Потом всхлипывала. Потом незаметно уснула.
* * *Время тянулось как никогда. Она спала недолго. Проснулась, стал ходить по дому, как заведенная, делать малозначащие дела. Думать не смогла ни о чем. Хотелось проспать все это время, вычеркнуть его из жизни.
Только бы!..
Припоминала разговор, анализировала. Пыталась найти подвох и не могла. Неужели все уляжется? Она очень быстро вошла в роль подозреваемой, преследуемой, гонимой. Может быть, так же быстро и выйдет обратно… Может быть. Но не раньше, чем вернется Отец.
Стала думать о переезде, чтоб хоть о чем-то. Что она в этом понимала! Куда, что брать с собой, что продать, что бросить… Она даже не знала, на кого записан — или как это называется — дом, в котором она родилась и провела всю свою жизнь.
Наступил вечер, и она поняла, что сегодня Его уже можно не ждать.
Наступило утро.
Она снова ждала, и Его все не было. Внезапно тело ее ощутило бешеную жажду ласки, действия вообще. Она встала перед зеркалом, сосредоточилась, медленно обнажилась, приняла непотребную позу и, упиваясь отражением темно-розовых внутренностей, испытала сильнейший оргазм, и вслед за ним, уже сидя на полу — еще один, мягкий и долгий, не менее чем на час лишивший ее мыслей и чувств — на целый час, отвоеванный у мучительного ожидания.
Но час прошел, а Его еще не было. К обеденному времени ее затрясло. Она легла на кровать и крупно дрожала, не зная, что делать, и не в силах овладеть собой. Встать опять к зеркалу или хотя бы заплакать не было ни сил, ни желания.
Она решила немедленно бежать в участок. Может быть, что-то стряслось. Может, они передумали. Она не хотела ждать еще один вечер, еще одну ночь и еще одно утро.
Она побежала. На улицах встречались редкие люди. Полузнакомые, незнакомые совсем. Она бежала по лужам, не замечая их, шлепая по воде и создавая вокруг себя брызги; люди шарахались от нее; ни один, конечно, не поздоровался. Она пробежала с километр, устала и перешла на быстрый шаг. Больше всего ее почему-то пугала мысль, что сейчас, в эту самую минуту, Его могут какой-то другой дорогой привезти домой. Она успокаивала себя. Если так и случится, Он должен дождаться ее дома. Еще была опасность не застать участкового.
