Санклиты. Кара Господа (СИ) - Амеличева Елена

— Бедный ребенок.

— Да уж, к детям ее подпускать нельзя. — Я скрипнул зубами и зарылся лицом в волосы любимой. — На своей шкуре это проверил. Даже если еще три сотни лет пройдет, не перестану ненавидеть эту змею!

— Антиквариат ты мой! И что тебе больше всего запомнилось, кстати, за три сотни годиков?

— То, что расшнуровывать корсеты — сплошная морока! — я рассмеялся и притянул ее к себе. — А если серьезно, то все эти годы ждал тебя, Саяна.

— Попутно расшнуровывая чужие корсеты?

— А с панталонами сколько возни было!

— Негодяй! — она повалила его на спину и села сверху. — У меня, по сравнению с тобой, монашеский список!

— Даже думать не хочу о том, что у тебя были другие мужчины! — я поменял диспозицию на противоположную и завис над ней. — Убил бы каждого!

— Такого, как ты, не было. — Прошептала любимая, запустив руку в мои волосы и наслаждаясь привычным стоном. — Хочу тебя, Горан.

— Саяна, не сейчас.

— Именно сейчас.

— Ты еще слишком слаба, родная.

— Считай это моим лекарством. — Она прильнула ко мне. — Или мне опять напомнить о договоре?

— Шантажистка, — мои руки пустились в путешествие по ее телу, ощущая, как оно мгновенно отзывается на каждое прикосновение. — Ты уверена?

— Да. Но если передумаю в процессе, непременно сообщу!

— Безумно тебя люблю, родная! — прошептал я и завладел ее губами.

Старался быть предельно осторожным. Нежно целуя, раздел любимую. Ладони заскользили по ее коже. Она постанывала в предвкушении, маня своими штормящими океанами. Уже изнывая от желания, я медленно наполнил девушку собой.

— Люблю тебя, Горан! — сорвалось с ее губ, и наслаждение охватило мое тело с головы до кончиков пальцев ног.

— Люб…лю, — задыхаясь, отозвался я. — Саяна! Боже!

Медленные, дразняще медленные движения ее бедер, что подались навстречу, заставили меня изогнуться от удовольствия.

— Как хорошо! — выдохнула Саяна.

— Родная! — я торжествующе зарычал и ускорился.

Так хочется слиться с ней полностью! Стать существом с общим дыханием, телом, бешено стучащим сердцем — единым, сильным, мощным! Пусть Вселенная остановится, пусть время пропадет, пусть миг станет вечностью!

Она очнулась от моих поцелуев.

— Как ты, любимая? — я с тревогой заглянул в ее глаза. — С тобой теряю контроль над собой, совершенно!

— Так хорошо мне еще никогда не было! — потрясенно выдохнула она. — Волшебник мой!

— Твой. — Подтвердил я, чувствуя, как душу разрывает пронзительная нежность. — Навсегда только твой! Дышу тобой, воздух мой!

— Горан…

— Что? Мужчина так говорить не должен, да?

— Ты не обычный мужчина. — Она улыбнулась в ответ.

— Именно. И даже не человек. — Как же с ней хорошо! — Любимая, я давным-давно перестал заморачиваться людскими условностями. Моя душа открыта для тебя. Только для тебя. Ты можешь уничтожить меня. Только ты. Можешь сделать счастливейшим на свете — опять же, только ты. Я полностью в твоей власти. Только с тобой могу быть собой. Весь твой, любимая моя!

— Весь мой. — Глаза Саяны вновь превратились в штормящие океаны. Нежность забурлила в душе, выплавляя такое дикое желание, что дыхание замерло на вдохе. Я со стоном притянул девушку к себе и обнял так крепко, как только смог.

— Люблю тебя! — прошептали ее губы, жаждущие поцелуев.

— Люблю! — эхом отозвался я. — Так долго ждал тебя, сокровище мое! Так долго!

Глава 5. Гробница вечной любви

Саяна

Каппадокия встретила нас инопланетным пейзажем, который старательно день за днем на протяжении многих сотен лет создавали вулканы, солнце и дожди. Высокие пирамиды из лавового туфа, как огромные грибы с белой ножкой и сероватым напылением на шапочке, устремлялись в безбрежное небо. Темнеющие входы делали их похожими на жилище гномов и фей. В зеленой траве вокруг большими каплями крови алели маки. Сухой горячий воздух тяжелыми пластами плыл вокруг, изредка, словно от скуки, завихряясь крохотными торнадо, поднимая с плотно утоптанной, потрескавшейся от жары тропы горсти пыли и бросая их в туристов.

— Давно здесь не был. — Держа меня за руку, сказал Горан.

— Целую сотню лет, наверное? — решила пошутить я.

— Угадала.

— Серьезно?

— По ощущениям — да.

— И где все произойдет?

— Видишь? — санклит указал на Арарат на горизонте. Голубая гора с белым пиком подрагивала в воздухе, как мираж. — Если идти по направлению к ней отсюда, то через десять пирамид встретится та самая, с входом в подземные пещеры.

— А дальше?

— Без спойлеров.

— Обижусь.

— Не нужно. — Улыбаясь, он поцеловал мое запястье.

Сладкое тепло мгновенно спустилось из солнечного сплетения в низ живота, сбив дыхание.

— Не смотри так! — взмолился Горан. — Мозг отключается! Я уже готов утащить тебя в любую из этих пещер!

— Как будто кто-то против, — пробормотала я, приложив руки к вспыхнувшим щекам.

— Что ты со мной делаешь! — он порывисто обнял меня со спины и крепко прижал к себе. — Кто не давал спать всю ночь, а утром вообще отказывался выпускать из постели?

— Не заметила, чтобы ты сопротивлялся!

— Хорошо, что я санклит. Обычный мужчина уже сдох бы!

— Вы жалуетесь, господин Драган?

— Нет, хвастаюсь. И сам себе завидую. — Любимый поцеловал мою шею и прошептал, — знала бы ты, родная, как я боюсь потерять это волшебство!

— Ты мазохист.

— Пусть. Буду тем, кем скажешь.

— Бесстрашным главой клана и моим неутомимым любовником.

— Бесстрашным не получится. Один из моих кошмаров уже сбылся благодаря Лилиане.

— Тогда поехали обратно в отель. У нас еще много времени до вечера для второй части!

Но время всегда уходит так быстро, словно ему с нами неинтересно. Мы пообедали в номере, вместе приняли ванну, переместились в кровать и не заметили, как оно утекло сквозь пальцы. Вечер неумолимо приближался.

— Одевайся теплее, — предупредил Горан, стоя перед зеркалом. — В пещерах холодно. Особенно ночью.

— Так, может, оставишь меня здесь? — в одних трусиках лежа на животе, предложила я.

— Саяна, я не шутил, когда говорил, что ни на шаг от тебя не отойду.

— Тут охраны больше, чем у президента. Что со мной случится?

— Зная тебя, все, что угодно. Да и вообще, оставить любимую на попечение двух десятков накачанных мужиков? Нет, спасибо. Вставай, родная, скоро выходить.

— Хорошо. — Я поднялась и подошла к нему.

— Женщина, это нечестно. — Хрипло возмутился он, прижав меня к себе.

— Правда? — пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ.

— Я тебе припомню, — санклит впился в мой рот, потом резко оторвал от себя, развернул и шлепнул по заднице, отталкивая, — когда вернемся.

Счастливо рассмеявшись, я полезла в шкаф за одеждой, даже не подозревая, что это был наш последний поцелуй.

В закатных красках Каппадокия была прекрасна. Выйдя из машины, мы невольно замерли, любуясь небом. Щедрые мазки от грозно-фиолетового до игриво-розового плавно перетекали в нежные персиковые тона, оставшиеся от ушедшего на покой солнца. Стремительно темнело. Ночная прохлада начала опускаться сверху, словно кто-то включил кондиционер. Я с благодарностью посмотрела на Горана, который настоял на теплой одежде и обуви.

— Пойдем, жизнь моя. — Санклит взял меня за руку, и мы направились к Арарату на горизонте. Охрана гуськом потянулась следом.

Трое мужчин и одна женщина уже ждали нас у входа в пещеру. Обычные люди, никаких балахонов и факелов в руках, только фонарики. Дэн Браун, наверное, был бы разочарован, как и я. После обмена приветствиями все мы спустились в подземный зал, оставив большую часть охраны наверху, и долго шли по нему. Нащупав в одной из стен углубление, Горан сунул туда руку и с силой нажал. Одновременно с ним похожие манипуляции проделали мужчины и женщина. Пол вздрогнул, стены с натужным стоном разъехались, образовав длинный коридор, из которого пахло затхлостью.