Элизабет МАКНЕЙЛ - 9 1/2 weeks
- А когда тебе нужно опираться в постели на подушки? - спрашивает он.
- Ну, когда ты мне подаешь завтрак, как сегодня утром, например. И еще в
разных других случаях. Так приятно
смотреть телевизор или читать в постели.
- Ну, мне это и в голову никогда не приходит, - медленно отвечает он, и я
смеюсь.
Мы проходим мимо стальной кровати, анодированной под медь, с серыми
прутьями, и с желтыми круглыми
украшениями по углам. Следующая кровать целиком из меди: маленькая,
неправдоподобно ажурная и одновременно
обильно украшенная, одним словом, самая замысловатая кровать, которую я когда-
либо в жизни видела. Я останавливаюсь,
чтобы посмотреть на нее. До земли свисает покрывало, вышитое гирляндами гвоздик.
Рядом стоит круглый стол, покрытый
скатертью из той же материи, что и покрывало, с четырьмя воланами по краю, а
справа от него величественный шезлонг из
белого дерева с позолотой.
- Тебе это нравится? - спрашивает он меня.
- Прямо декорация для фильма, где Джуди Гарланд играет девушку
шестнадцати лет с разбитым сердцем.
- Я спросил только о кровати.
Я внимательно рассматриваю пышное чудо, маячащее перед глазами.
- Недурно, но очень кричаще. А передняя и задняя спинки наводят на мысль
о дверях волшебного королевства.
Недостает только нескольких медных птиц и одной-двух голов чудовищ.
Он подходит к рыженькой женщине, которая минуту тому назад желала
приятного отпуска продавцу.
- Когда мне могут доставить эту кровать?
Я теряю дар речи.
- Эту кровать? - переспрашивает женщина, улыбаясь ему и поворачиваясь ко
мне. - Будьте любезны, присядьте на
минутку, я уточню сроки доставки.
Я шепчу:
- Но ты просто сумасшедший! В уме повредился!
Он смотрит на меня без улыбки.
- Ты представляешь, как будет выглядеть это барочное чудовище в твоей
монашеской келье?
Продавщица повесила трубку.
- Никаких проблем, сударь. Мы как раз собирались сменить эту мебель. Если
вы мне скажете, когда вы хотите ее
получить, я вам сообщу, в какой зоне доставки вы находитесь и в какие дни недели
наши люди там бывают.
- Мне нужно еще кое-что уточнить, - говорит он после того, как продавщица
записывает его адрес.
Мы вместе с ней подходим к "спальне", отгороженной от прохода цепью из
пластмассы.
- Мы можем подойти поближе? - спрашивает он.
Мы все трое стоим перед кроватью.
- Это одна из самых...
Он ее прерывает:
- Боюсь, моей подруге нужно лечь на нее, чтобы принять окончательное
решение.
Он поворачивается ко мне.
- Пожалуйста, сними обувь.
Хотя люди в магазинах довольно часто ложатся на матрасы, чтобы их
опробовать, что-то - я и сама не знаю что -
заставляет меня покраснеть. Я снимаю обувь, сажусь на кровать, вытягиваю ноги и
опираюсь спиной на матерчатый валик.
- Ляг посредине, - говорит он мне.
Следя глазами за блестящими точками на покрывале, я осторожно
перемещаюсь, стараясь изо всех сил перенести
тяжесть на руки и локти, чтобы не сбить материю.
- Закинь руки за голову и возьмись за изголовье, - говорит он.
Невольно мне в голову приходит мысль: мм в Блулшнгдейле, в субботу, но
несмотря на всю эту толпу мне кажется,
что мы в морге. Я могла бы спрыгнуть с кровати, спуститься на лифте и пойти в
кино...
- Давай, лапочка, - говорит он мне ровным голосом. - Мы не можем провести
здесь весь день. Вытяни ножки.
- Вам доставят ее в четверг, - говорит продавщица.
- Вытяни ножки.
- Вообще доставка у нас идет по четвергам и пятницам, но я лично
прослежу, чтобы вам ее доставили в четверг.
Я делаю как он велит.
Потом застегиваю сандалии, стараясь избегать взглядов какой-то пары,
стоящей у ограждения.
- У вас есть матрацы, мисс? - спрашивает он.
Она кашляет, потом отвечает ровным голосом:
- Матрацы продают на четвертом этаже, но вы можете купить его здесь.
- В таком случае, - говорит он, - будьте любезны доставить мне вместе с
кроватью жесткий матрац.
- Но, сударь, нужно, чтобы вы его выбрали...
- Незачем.
- Угодно вам "Посьюрипедик"?
- Прекрасно, - отвечает он.
- Что же до обивки...
- Я буду вам бесконечно признателен, если вы выберете ее сами, - с
улыбкой отвечает он.
Я смотрю на него: высокий мужчина в старых брюках цвета хаки и теннисных
туфлях; нос у него шелушится, а
кожа на лице, шее и руках очень загорела.
- Очень хорошо, - отвечает продавщица и улыбается ему в ответ.
- Мне нужно еще четыре больших подушки.
- Перьевые или дакроновые? И какого размера?
- Мне нужны подушки, - повторяет он.
На обратном пути мы оба молчим. Спустя несколько дней в почтовом ящике
своей квартиры я нахожу пакет из
Блумингдейла, в котором лежит записная книжка, обтянутая шелком.
* * *
Мы ходим по хозяйственным делам: супермаркет, бакалея, прачечная...
Прекрасный субботний день через неделю
после нашей поездки в Блумингдейл (кровать, как и было обещано, привезли в
четверг), в начале июня. Я думаю о том, что в
жизни не была так влюблена. Два раза подряд я громко говорю вслух:
- Ну можно ли быть такой счастливой?
И каждый раз он улыбается мне в полном восхищении и перехватывает все
пакеты в одну руку, чтобы другой
обнять меня за плечи.
Мы оба уже обвешаны покупками, но тут вдруг он мне говорит:
- Мне нужно купить себе еще кое-что.
Он останавливает такси, и мы едем в Бруклин и оказываемся в маленькой
темной лавочке, где продают охотничьи
товары. В ней два продавца - один пожилой, достойного вида, другой - почти
подросток, - но ни одного покупателя. Он
примеряет водонепроницаемые куртки, вроде тех, которые носят на парусниках.
Я кладу свертки на стул, смотрю по сторонам, начинаю скучать, сажусь на
край старого бюро орехового дерева,
рассеянно перелистывая старый номер Нью-Йоркера, который необъяснимым образом
кажется мне совершенно новым.
- Я думаю, этот, - говорит он.
Я бросаю взгляд в сторону прилавка: он смотрит на меня, держа в руке
стек.
- Я хотел бы его опробовать.
Все внезапно меняется: я чувствую себя заблудившейся, потерянной в мире,
мне враждебном, в чужой стране. Он
подходит ко мне, приподнимает юбку, обнажая мою левую ногу (ту, которой я
прислонилась к бюро) и бьет стеком по
