Алисса Наттинг - Тампа (ЛП)
В первую неделю моего назначения я была без ума от одного юноши по имени Стивен — увы, слишком морального мальчика. Он был президентом школьного спортивного братства христиан и носил на шее маленький золотой крестик с цепочкой. Я не могла не представлять его обнаженным, в одной только этой святыне на его тоненьком теле. Когда он поднимал руку, я старалась каждый раз задеть ее своими волосами, наклоняясь к нему чтобы помочь с решением; я часто ободряюще касалась его спины, проходя мимо его парты. Однажды он пропустил тест, и я вызвалась принять у него долг. Наконец-то мы останемся наедине в пустой комнате. Когда он закончил, я недвусмысленно наклонилась над его столом и спросила, могу ли я подвезти его домой.
Его глаза застыли в потрясенном недоверии. Возможно, рано было судить, но этот мой жест, похоже, задел его веру. Он внезапно взглянул на меня, как будто увидел на моем плече демона, или вдруг обнаружил на моем лбу внезапно появившуюся ругательную надпись. Я хотела было сказать ему, что желание — это естественно для человека, но подумала, что это — именно то, что он ожидает услышать от дьявола. «М-мисис… Прайс», — заикаясь, произнес он; его фарфоровый голос дрожал и ломался со звуком трескающейся яичной скорлупы, — «Я думаю, нам нужно помолиться вместе».
«Да!» — воскликнула я, и мой энтузиазм явно его ошарашил. Я соскочила с его парты и направилась к нему с протянутыми руками. — «Давай возьмем друг друга за руки», — улыбнулась я.
Он спиной попятился к двери, сначала один шаг, потом еще. Недоверие в его взгляде уже дало мне понять, что я, так или иначе, потеряла его — он видел меня насквозь и, возможно, счел это предзнаменованием. Я представила себе, какое же благочестие требуется для этого. «Когда ты играешь в футбол, ты предпочитаешь быть в нападении?» — спросила я.
«Мне нужно идти», — наконец смог произнести он.
«Раньше, чем мы помолимся?» — я облизнула губы и накрутила на палец локон волос.
Он поглядывал на закрытую дверь, в надежде что кто-то, может, войдет. «Я помолюсь дома», — он серьезно кивнул. — «За нас обоих».
«Ты такой хороший мальчик, Стивен». — я стала взывать к его чувству приличия. — «Я люблю в тебе это. Знаешь, ты отличаешься. От всех остальных». — Я ступила вперед босиком, оставив туфли на полу позади, так что мои глаза оказались на уровне его макушки. Проследив за его взглядом, я увидела, что он смотрит на мои покрашенные ногти на ногах. — «Ну раз ты уже доделал свой тест, то могу я рассчитывать на прощальное объятие этим поздним вечером?» — и не дожидаясь его ответа, будто он заранее дал согласие, я наклонилась вперед, прижавшись к нему. Затем я притянула его голову к себе, коснулась губами горячей кожи его шеи и быстро отстранилась. Я не обернулась назад, не подтверждая и не опровергая, что что-то случилось. Я вернулась к своему столу, собрала бумаги, а когда обернулась, он уже исчез.
Я знала что он никогда больше не позволит мне остаться с ним наедине. Я тотчас придвинула парту к двери, села и принялась мастурбировать, в то время как мой язык, как заведенный механизм часов, скользил по нижней и верхней губе, ловя его неуловимый земной аромат: немножко травы, капля несладкого чая, соль. Кончив, я заревела в отчаянии: я влюбилась в неправильного мальчика, недоступного мне, а тем временем мой срок в школе истекал. В оставшиеся три недели он сидел на задних партах с друзьями и ни разу не поднял руку. Только однажды, выходя из класса он бросил на меня полный страдания и смущения взгляд. Я поощрила его муки, не ответив ему улыбкой.
В последний день лягушачьего вида наставник, с которым я работала, заставил всех учеников подписать мне открытку. К ней он приложил дерьмовую записку на разлинованной бумаге, которая до невозможности старалась выглядеть круто за счет приписанного номера его телефона, который понадобится мне ровно до тех пор, пока я не решу сходить в туалет. Случай представился в недорогом ресторане китайской еды, куда Форд настойчиво пригласил меня на праздничный ужин. «Извини, я на минутку отлучусь в ванную комнату», — сказала я. Перед тем как взять туалетную бумагу я убедилась, что сторона с надписью обращена вверх. Затем я снова поглядела на открытку. Большинство записей учеников, обильно приправленные ошибками, были благодарственными и поощрительными, и только Стивен поставил одну лишь подпись. Я стояла, и чувствовала как мои трусы падают к лодыжкам. И тогда я разорвала открытку до Его имени, отделив его от остальных. Я уставилась на клочок бумаги, который жег мой палец как кислота. Со стуком я прислонила голову к душевой кабинке и засунула его имя так глубоко внутрь себя, как только могла. Это придало мне достаточно сил чтобы вернуться обратно к Форду, который все еще попивал голубой коктейль, обильно украшенный цветами.
«Милая», — позвал он издали, увидев что я возвращаюсь. — «Представь, они называют это „гигантские голубые шары“»! Я улыбнулась ему с благодарным выражением, насколько это было возможно при моих мыслях, выражающих: «Ты мне отвратителен, и я только что устлала мою шейку матки бумагой с именем мальчика-подростка».
Джек уже прошел проверку на отсутствие внешних признаков принадлежности христианству, и я начала разрабатывать планы персональных эссе и классных заданий, которые должны были дать мне больше личной информации о нем.
«Сегодня я хочу», — объявила я, — «Чтобы вы уделили десять минут и написали о знаменитости, которую считаете самой привлекательной. Используйте всю силу описательного жанра — представьте что никогда раньше не видели его или ее».
Большинство ответов парней так или иначе вращались вокруг ягодиц реальных звезд, но Джек был уклончив. «У меня нет по-настоящему любимой звезды» — написал он. «Обычно, если фильм хороший, то мне нравится и главная героиня в нем, или, если это певица, и мне нравится песня и видео, то и она тоже привлекательна». В пятницу первой учебной недели после каникул я решила оставить его после занятий, чтобы расспросить про отсутствие подробностей. В выходные я планировала отправиться по магазинам и хотела удовлетворить его предпочтения.
Когда я подозвала его, он махнул рукой своим друзьям, прощаясь, — хороший знак — решила я, убеждаясь, что они не будут ждать его на улице. Он медленно приблизился к моему столу. Его руки цеплялись за лямки рюкзака так крепко, будто это был парашют.
«Я бы хотела обсудить с тобой твое сочинение, ты не против немного подождать с обедом?»
Он смотрел в землю, рисуя носками кроссовок линию на плитке. Он кивнул. Кричащий стиль кроссовок делал его ноги кажущимися еще тоньше — казалось, в его теле нет ни одной унции веса, которая не была бы ему жизненно необходимой. Мне понравилось, как его шорты-карго опасно приспустились и держались лишь на тазовых костях, так что, без сомнения, легко упали бы вниз при малейшем усилии. Его коленные чашечки, едва виднеющиеся из-под штанин, оставили бы почти идеально круглые следы, если бы он встал на колени в песок.
