Лиса Дягилева - Роковое чувство
Эм прослушал этот монолог молча, не двигаясь и никак не реагируя на поступающую, надо сказать, весьма неожиданную информацию. Предчувствие оправдалось. Целиком и полностью. Катце невиновен.
Рауль на автомате взял документы и пролистал папку, не особо понимая о чём там говорится.
«Я сорвался на монгрела. На невиновного в измене монгрела. На своего бывшего любовника-монгрела, я Блонди». Последнее изречение категорически не желало связываться со всеми предыдущими. «Так больше нельзя».
— Нужно наладить связь, — бесстрастно проговорил Эм, — в следующий раз могут пострадать нужные люди.
— Это шахматная партия, Рауль. Невредимым на доске должен оказаться только король, — со странной интонацией произнес Ясон. — Ферзь, конь, слон, и даже королева — этими фигурами жертвуют, Рауль. Эту партию мы выиграем, отчасти благодаря прекрасно инсценированному предательству Катце. Я лично допрашивал Бруно… Он много интересного рассказал перед смертью. — Ясон склонил голову на бок, внимательно следя за реакцией друга. — Например, мне понравилась его версия шантажа Катце. Весьма самоуверенный тип. В бреду уже болтал что попало, но… Мне не было бы интересно, не коснись дело тебя. Но если ты не готов узнать цену, и Катце тебе не нужен и не интересен, то не стоит слушать такие вещи.
Ясон не иронизировал — он был очень серьезен, понимая, что говорить со Вторым Консулом Амои о чувствах монгрела — абсурд. Минк предоставил другу самому выбирать между «да» и «нет».
Эм играл в шахматы превосходно, но вот становиться одной из фигур у него желания не было. Впрочем, так же не было желания видеть в роли фигуры одного человека. Теперь он это понимал совершенно точно. Катце и документы послужили своеобразной приманкой, пусть и не специально, и на эту приманку удалось попасться даже ему — Второму Консулу Амои.
«Неплохо сработано, монгрел, — уже в который раз за этот день подумал блонди. — Боюсь, я снова ошибся: чему-то ты всё же научился».
Советник заставил себя оторвать взгляд от обивки машины и взглянул на Ясона:
— Я хочу знать всё об этом деле, даже мельчайшие детали, — твёрдо проговорил он. «Это поможет мне укрепиться в решении о нейрокоррекции…»
Помимо привычного спокойствия в глазах Консула было что-то непривычное, странное, уж слишком похожее на сожаление. Но сожаление о чём — вопрос.
— Иногда сложно скрывать очевидные вещи. Бруно знал, что Катце — мое доверенное лицо на черном рынке и в Танагуре человек не последний. Мне неприятно признавать, что федералы не настолько тупы, как мне казалось, — Ясон скрестил руки на груди и пожал плечами, выражая этим жестом то ли удивление, то ли то, что сама мысль об умных и предприимчивых шпионах Федерации ему отвратительна. — Бруно сказал Катце, что у него есть важные сведения, касающиеся покушения на одного из Консулов Амои, и он желает их подороже продать. Схемы наших последних разработок в системе Гевер ушли бы за сказочно баснословную цену. Разумеется, Катце не мог игнорировать это, тем более что Бруно предоставил ему некую аудиозапись, где неизвестные люди обсуждали план покушения. Естественно ни имя Консула, ни место, ни время покушения в этой записи не было. Остальную информацию можно было получить только в обмен на эти, — Ясон указал взглядом на папку, — сведения. Почему Катце пошел на такой риск, для меня было почти загадкой до тех пор, пока этот жалкий человечишка не прохрипел: «… он аж побелел, когда я сказал ему, что возможно это будет Второй Консул Амои… Он сразу на все согласился». — Ясон вздохнул. — Катце мог и не рисковать своей жизнью, Рауль. Он мог вообще не вмешиваться в это дело, но вмешался. Не думаю, что он сделал это ради «преданности бывшему хозяину», хотя эта мысль была бы мне приятна.
Ясон уже давно закончил говорить, а Эм не мог, да и не хотел ничего комментировать — всё было понятно без слов. «Хорошо, что Бруно уже мёртв. Ему несказанно повезло в этом».
Эм взял бокал с недопитым вином и осушил его одним глотком — надо было о многом подумать, но делать это на трезвую голову не стоило точно. Впервые в жизни Советнику не хотелось ничего загадывать или планировать заранее, появилось стойкое желание не видеть и не слышать никого в течение долгого времени, а лучше просто удалить ту часть воспоминаний, где каким-либо образом нарушались запреты Юпитер. К счастью, последний вариант более реален и просто необходим — блонди не должны, не имеют права чувствовать. Ничего.
Когда молчание стало натянутым, Рауль тихо, но твёрдо произнёс:
— Надеюсь, тебе теперь не нужно объяснять мотивы моих действий по решению пройти через нейрокоррецию. Я целиком и полностью уверен в том, что она мне необходима, я не могу рисковать стольким из-за сбоя в системе.
— Что ж, Рауль, — Ясон тяжело вздохнул, — если ты так решил… Разумеется, мне не нужно объяснять причин.
Первый Консул опустил глаза и о чем-то задумался. Смешно, но сейчас он испытывал к Катце нечто похожее на жалость. Рауль действительно был неравнодушен к нему, но все для себя решил. Что ж, монгрелу не повезло — не его день сегодня, видимо. У Ясона с Рики были сложные отношения, и проблем у Минка из-за этого хватало, но он никогда бы не пошел на нейрокорекцию — скорее бросил бы пост Первого Консула и сбежал с планеты, прихватив с собой любимую игрушку. Такие мысли вызвали на лице подобие слабой улыбки, сильно смахивающей на грусть. В некотором роде он даже завидовал Раулю: суметь отказаться от того, кто любит тебя больше жизни. Если бы Рики хоть на десятую долю относился к нему так же, как Катце к Эму, Ясон бы был счастлив.
— После того, как мы разберемся с федералами, Рауль, — Ясон поднял глаза — взгляд его был холодным, — я сделаю то, о чем ты меня просишь.
Советник твёрдо кивнул и, не прощаясь, покинул машину Первого Консула, захватив с собой злосчастные документы. Перед ним сейчас стоял один-единственный вопрос: предупреждать ли Катце о планируемой нейрокоррекции или же оставить всё как есть? «Нет, — решил Эм уже через мгновение, — сказать необходимо — мне не нужны проблемы в…следующей жизни». Такая странная формулировка вызвала у Второго Консула непроизвольную улыбку — он никогда не верил в то, что после смерти что-то есть.
Сев в свою машину, он приказал ехать в Эос. «Сначала федералы, затем Катце», — справедливо рассудил он, помня о том, что монгрелу ещё предстоит длительный курс лечения после его «допроса» с пристрастием. Воспоминания о грязной камере и событиях, произошедших в ней, в очередной раз заставили поморщиться и укрепиться в желании избавления от них.
* * *Покушение прошло великолепно! — разумеется, для Первого Консула Амои. Для федералов же всё закончилось довольно плачевно. Да и нельзя было ожидать чего-либо другого после «чистосердечного» признания Бруно — все карты его игроков были биты ещё до того, как попали им в руки, потому что обычным людям при наличии нужной информации противостоять логическому анализу блонди невозможно. Вот в этом Федерация и ошиблась.
