Нина Хворостова - Случайная Ночь или "Будь Моим" (СИ)
- Он не может ничего думать, - сквозь смех заметила я.
Ты права. Трудно договориться о чем-либо со штукой, у которой нет мозгов, - я засмеялась еще сильнее.
В отместку Ярослав пощекотал меня.
- Ну, хватит, в самом деле! - шутливо взмолился он. - Каково иметь при себе такого бодрячка, которого не успокоишь ни уговорами, ни угрозами?! Ты себе можешь представить?
- Нет, но я могу себе представить, каково находиться рядом с таким бодрячком.
Фыркнув, он лениво провел усталой рукой по своей груди.
- А ты знаешь, почему некоторые мужики дают им имена?
- Нет, почему? -- спросила я, пытаясь унять смех.
- Просто нам не хочется, чтобы самые важные решения в нашей жизни принимались неизвестно кем.
Мы оба расхохотались. У меня даже брызнули слезы, и мне пришлось уголком простыни утирать глаза. Я впервые видела мужчину таким веселым и остроумным - просто очаровательным. Да и вообще то, как мне казалось, такое поведение для них не свойственно.
Приподнявшись на локте, я посмотрел на свою девочку сверху вниз.
- А это все из-за тебя, проговорил я, откидывая у нее с лица прядь черных волос. Моя рука пробежалась по ее тонкой шее, скользнула во впадинку у ключицы и наконец, накрыла ее грудь.
- Из-за меня? - возмутилась она.
- Конечно, - я мягко приподнял ее грудь снизу, провел большим пальцем по припухшему соску и с удовлетворением отметил про себя, что тот тут же отвердел и покраснел. - Они у тебя прямо как малина, - восхищенно прошептал я. Взяв сосок в рот, стал нежно ласкать его кончиком языка.
Моя девочка уже вся трепетала в моих руках, внезапно я тоже почувствовал вновь возродившееся желание. Интересно, а она выдержит еще один раунд!
- Я не могу, - простонала она, но я заметил, что у нее налился и второй сосок. Отклонившись, я полюбовался на свою работу.
- Правильно, - проговорил я. - Я тоже уже не могу.
Влажный после поцелуя сосок блестел в свете утреннего солнца. У нее кожа на груди была бледная и очень тонкая. Почти прозрачная. Сквозь нее были видны вены. Груди были полные и упругие. Мне не хотелось убирать с них своих рук. Мне хотелось всегда держать мою девочку в своих руках.
- Почему ты сказал, что это все из-за меня?
- Потому что всякий раз, когда я смотрю на тебя, - ответил я, - у меня возникает только одно желание.
- Я же ничего не делаю. Это ты сам виноват.
- Ты существуешь! Этого, судя по всему, достаточно, - я вновь откинулся на подушки и притянул ее к себе так, что она почти легла на меня сверху. Я провел рукой по ее гибкой спине, задержался на круглых упругих ягодицах. - И потом, твой запах. Что-то между медом и корицей. Сладкий и одновременно пряный аромат.
Она отклонилась и внимательно посмотрела на меня.
- А мне понравилось, как от тебя пахнет, - призналась вдруг она. - Еще в клубе, когда мы столкнулись впервые. Мне показалось, что твой запах - лучший в мире, но мне его трудно сейчас описать.
- Значит, ты хотела меня еще тогда? - улыбнувшись, спросил я.
- Ага, - тихо отозвалась она и ее щечки очень мило покраснели.
Так и у нас и прошел весь день. Мы спали, занимались любовью, лениво переговаривались, отдыхая, потом снова принимались ласкать друг друга. Но если страсть проявлялась в объятиях, то духовное единение происходило именно в те минуты, когда мы, усталые, откидывались на подушки и отдыхали перед очередной вспышкой любовного жара.
Я поморщилась от боли в мышцах.
- Я знаю, что тебе сейчас нужно, сказал он, сняв с постели простыню, служившую нам одеялом, и встряхнув ее.
- Я тоже знаю. Горячий душ.
- Это потом, - он обернул меня простыней и взял на руки. - Расслабься и постарайся получить максимум удовольствия.
- Удовольствия? -- встревожено переспросила я. - Но от чего?
- От расслабления, от чего же еще? - игриво ответил он.
Я даже не могла вырваться, так как была спеленута, словно младенец. Ярослав отнес меня на кухню, осторожно положил на стол и распеленал.
- У меня завертелись в голове кое-какие мыслишки насчет этого стола, когда я его увидел, - сказал он довольным тоном.
Я забеспокоилась.
- Что ты делаешь?
Весь прошедший день он держал меня в своих объятиях обнаженной, но новая обстановка почему то смутила меня. Мне даже представилось, что меня принесут в жертву...
- Массаж, - объяснил он. - Лежи не шевелись. - С этими словами он вышел из кухни. Лежать на твердом столе было неудобно, но я подчинилась, ожидая массаж. Вскоре он вернулся с массажным маслом и махровой салфеткой. - Переворачивайся на живот, - приказал он, а сам пустил в умывальнике горячую воду. Подождав, пока не пошел пар, он наполнил водой миску и поставил в нее бутылочку с маслом.
Я с трудом повернулась на живот. Ярослав не стал включать свет, и кухня была погружена в приятный полумрак. За окном уже почти стемнело. Кондиционер работал исправно, и мне даже стало зябко.
- Закрой глаза и расслабься, - тихо проговорил он. - Если заснешь, будет еще лучше.
Ноющие мышцы уже как-то приспособились к твердому столу, и я действительно смогла отчасти расслабиться. Я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на звуках. Услышала всплеск воды и замерла в ожидании прикосновения к себе горячей салфетки.
Голос Ярослава стал совсем тихим, воркующим:
- Сейчас я протру тебя, и тебе станет лучше.
В следующую секунду я почувствовала жар у себя между ног. Ох, благодать! Как приятно было ощутить прикосновение горячей мокрой салфетки! Он принялся осторожно, но вместе с тем тщательно уничтожать следы многочасового сексуального марафона. Потом он убрал салфетку, и я вновь услышала, как он мочит ее в воде.
Ярослав повторил компресс несколько раз, затем перешел к маслу.
Он начал растирать мои плечи, сильно и уверенно разминая большими пальцами ноющие натруженные мышцы. Поначалу я инстинктивно напряглась, но постепенно расслабилась и полностью отдалась массажу. Руки, смазанные ароматным маслом, легко скользили по коже, изгоняя из моего тела боль и судорожное напряжение. Он не пропускал ничего: массировал руки по всей длине, до кончиков пальцев и между ними. И везде после его растираний мышцы расслаблялись. Скоро я уже тихо мурлыкала от удовольствия. Вот его руки вернулись к моей спине, и он стал мощно втирать в меня масло размашистыми движениями, от которых у меня захватывало дух. Он безошибочно находил каждый ноющий мускул и не оставлял его до тех пор, пока тот не успокаивался.
