Вероника Мелан - Ассасин
— А я и не искал — ты сам приехал.
Руки Марка сжались на руле с такой силой, что костяшки побелели.
— Стрелять будешь сразу или после пары вопросов?
— После пары вопросов.
— Так я и думал.
Терпеливо урчал двигатель, высвечивая длинные полосы, на ночной дороге стоял джип; люди в нем какое-то время молчали.
— Какой вопрос у тебя первый? — не выдержал Стэндэд. Ему хотелось верить, что шанс на спасение еще есть. Может, эта сволочь узнает то, что хочет, и отстанет? А там домой!
— Где она? — прозвучало справа, и Марк напрягся — не понял, о ком — или о чем? — речь.
— Кто?
— Ты сам знаешь «кто». Где она?
— Да кто «она»-то? О ком речь?
— Не играй со мной…
— Да ты… Ты вообще рехнулся? Я думал, ты по существу спрашивать будешь, а ты бредишь вообще!
— Не зли меня!
— Да кто она-то? О ком речь, поясни?!
Холодное дуло прижалось к виску. Декстер зло процедил:
— Она — это Элли.
— Кто?
Если Марк и играл, то играл хорошо, профессионально — столько удивления, сколько изобразил на лице он, не смог бы сымитировать ни один актер. Рен начинал злиться по-настоящему.
— Эллион Бланкет. Тебе ни о чем не говорит это имя?
— Нет… — Стэндэд озадаченно нахмурился.
— Я тебя сейчас пристрелю, сука!
Дуло вжалось плотнее, и водитель тут же заорал:
— Подожди! Эллион Бланкет, что-то припоминаю… Что-то есть в голове, связанное с ее именем…
— Вот и хорошо. Жми на газ. Съездим к тебе, а заодно ты припомнишь все, что мне нужно. И припомнишь во всех деталях, понял?
— Понял.
По виску Марка тек пот. Создатель прости, почему этот урод спрашивает про какую-то девчонку? Зачем она ему далась? Пытаясь сообразить, откуда знает это имя, Стэндэд сдвинул рычаг с нейтральной скорости и нажал на газ — джип лениво пополз по дороге.
Расположившись в кресле, Рен оглядывал небольшой, но уютный кабинет: письменный стол, шкафы с книгами, небольшой угловой диван и сверкающее квадратное зеркало в серебристой раме. Простенько, но со вкусом.
Стэндэд сидел напротив и молчал. Он боялся, но маску холеного аристократа снимать не стал — сохранил и надменное выражение лица, и застывший в глазах упрек, и упрямый вздернутый вверх подбородок.
Холеное чмо.
Рен разглядывал его с отвращением, поминутно переходящим в ярость. Одетый в широкую рубашку и штаны цвета хаки, этот сукин сын умудрялся выглядеть аккуратно и стильно даже в гребаном коттедже. Если бы не выступивший над губой пот, можно было подумать, что он сидит на светском рауте и откровенно скучает. Декстера так и подмывало схватить лежащий на подлокотнике пистолет и продырявить Марку голову, чтобы эти зализанные волосы наконец растрепались, когда его тело завалится на пол как куль с дерьмом.
Стэндэд чувствовал настроение собеседника и нервничал все сильнее.
— Я хочу выпить. Ты дашь мне дойти до бара?
— Иди, — отозвался киллер, — плесни мне заодно скотча.
— Чтобы ты пристрелил меня еще быстрее?
— Сначала пара вопросов, я же сказал.
Марк хмыкнул. До бара он все-таки дошел, откупорил одну из бутылок и разлил скотч в два стакана. Один из них осторожно поставил перед Реном, со вторым сел в кресло напротив. Сделал глоток, покачал головой.
— На той дороге ты ждал именно меня? Или любого, кто проедет?
Декстер не стал врать.
— Я ждал любого.
— Вот зараза…
— Но ехал я к тебе. Так что не кляни судьбу — часом раньше, часом позже, но я все равно сидел бы напротив тебя в гостиной.
Стэндэд фыркнул:
— И чем я обязан? За что ты хочешь меня убить?
— Вообще-то, это ты хотел меня убить, помнишь?
Стэндэд помнил. И ждал этого визита долгие дни. Дождался. Но все равно попробовал уклониться:
— Ты ворвался в здание моей компании без разрешения. А до этого убил моих людей!
— Твои люди торговали наркотой, и ты знал об этом, — не поддался на провокацию Декстер.
— Я не знал! — заорал Марк Потом сам же смутился и заговорил спокойнее: — Я не знал. Тогда. Я выяснил это позже, но к тому времени ты уже начал копать под меня, сукин ты сын, и поставил под удар репутацию всей моей компании!
— Не знал? Не верю. — Рен спокойно покрутил в пальцах стакан. — Как ты мог об этом не знать?
— А так… — Стэндэд помолчал. Осознав, что в него не собираются стрелять в ближайшие десять минут, он расслабился. — Если бы я узнал об этом раньше, то приказал бы слить их Комиссии сам, но ты опередил меня. А после начал совать нос в мои дела, а там все чисто. Чисто, слышишь?
— И потому, что там чисто, ты приказал стрелять в меня?
Чтобы ответить, Марку понадобилась еще минута и три глотка скотча.
— Ты знаешь о том, что ты — заноза в заднице, Декстер? Я хотел сделать все сам, тихо. Но ты пришел и начал все портить. Ладно бы просто зачистил тех ребят и отвалил, но ты не отвалил — ты начал вынюхивать. А слухи, знаешь ли, ползут быстро, репутация имеет свойство портиться быстрее, чем ты успеешь чихнуть или пернуть. От меня уже многие отвернулись. И если бы ты продолжил копать, мои партнеры решили бы, что я торгую наркотиками, и тогда кранты. Всему кранты, понимаешь? Империи, корпорации, работе многих лет. Если честно, мне проще было тебя убить, уж извини.
— Не удалось.
— Да, не удалось.
— Жалеешь?
Стэндэд не ответил — обреченно махнул рукой.
— Из-за того, что Комиссия поставила надзор за моей деятельностью, акции рухнули в цене. Я и уехал-то для того, чтобы понять, как действовать дальше. А тут ты. Опять.
Декстер не обиделся и не проникся сочувствием. Какое-то время он обдумывал сказанное, затем поинтересовался:
— Если уж ты действительно чист, почему не пойдешь в Комиссию? Почему не напишешь заявление, не попросишь провести экспертизу, не дашь им полный доступ? Они все проверят, и я отвяжусь от тебя.
— Я думал об этом.
— Но ничего не придумал?
— Еще нет. Но, скорее всего, пойду к ним. Напишу заявление. Это все? Ты за этим приехал?
— Не только.
— Что еще? — Марка жгло желание как можно быстрее со всем покончить — какие бы вопросы ни привели в дом лучшего киллера Канна, хотелось завершить неприятный диалог. — Спрашивай. Я обещал, я отвечу.
За секунду до того, как задать главный вопрос, Декстер почувствовал, как ладони от волнения колет иголочками.
— В каких отношениях ты находишься с Эллион Бланкет?
Брови Стэндэда вновь полезли вверх.
— Отношениях? Ты шутишь? Я всю дорогу вспоминал, где слышал ее имя!
Рен напрягся. Его шея одеревенела, а ноздри раздулись.
