Чужое право первой ночи (СИ) - Маева Ева

Конечно, графа Теалинда нельзя было назвать однозначно плохим человеком, даже несмотря на первое впечатление, которое он производил. Просто больше всего на свете Его Высочество ценил в себе и своих приближённых силу, а к тем, кто этой самой силой не обладал, он относился примерно… никак. Это было хорошо видно как минимум по Валессу, да и по всему Ксау, на самом деле, тоже. Если ты силён, ты процветаешь. Если ты слаб, ты всего-навсего выживаешь. И никто не поможет тебе вскарабкаться выше, если не увидит в этом выгоды для себя.

Поэтому граф не стеснялся демонстрировать свою силу при любом удобном случае. Как продемонстрировал её своим старшим братьям, отняв у них трон Ксау через вызов на поединок после смерти их отца. Как показывал её и сейчас, несмотря на благородное воспитание и восхитительные манеры в общении с равными, позволяя себе курить прямо в лица своих нижестоящих собеседников, которые были рады хоть немного прикоснуться к вниманию Его Высочества.

Он определённо рассчитывал следующим занять престол Верховного графа Касэта. И на мой скромный взгляд, у него действительно были на это все шансы.

Пожалуй, если бы Ле’Куинд того захотел, он мог бы попробовать составить Теалинду конкуренцию и предстать более выгодным кандидатом в глазах остальных графских родов, которым уже скоро предстояло избирать следующего Верховного. Однако сейчас он был занят куда более важными, на его взгляд, проблемами собственного графства, а потому участвовать в выборах вряд ли собирался.

Сам Дейран, между прочим, тоже не смог укрыться от моего внимательного взгляда, тем более что не заметить его в толпе было достаточно сложно. Его золотистые волосы, привычно распущенные и обрамлённые несколькими косами необычной формы, ярко блестели в щедром свете бальной залы, а от вплетённых в пряди золотых украшений и венчавшего его голову традиционного графского венца его причёска то и дело причудливо мерцала. Его сегодняшний наряд казался мне более строгим, чем обычно, похожим скорее на мундир, чем на торжественный камзол, однако было в этом что-то такое, что придавало Ле’Куинду куда более весомый образ в глазах окружающих. И это, несомненно, шло ему на пользу, учитывая, как долго он не появлялся на публике, за что давно уже успел обзавестись ярлыком нелюдимого чудака.

Впрочем, сейчас он так умело лавировал между своими гостями, уделяя внимание каждому и притом не вынуждая всех остальных в нетерпении дожидаться своей очереди, что мне невольно вспоминались рассказы Мэйми о том, какие приёмы и вечера устраивал Дейран раньше, до того как случилась вся эта история с демоническим вторжением. Всю тревожность и робость Его Высочества, которые сопровождали почти каждый разговор со мной, как будто бы рукой сняло. Он был внимателен и деликатен со своими гостями, но в то же время демонстрировал непревзойдённую стать и уверенность в собственном положении. Несмотря на вынужденное одиночество последних лет, граф с детства привык к этому чуждому для меня миру этикета, словесных дуэлей и выверенных до миллиметра жестов, несущих в себе скрытые смыслы, а потому без видимых усилий справлялся с тем, чтобы найти подход к каждому из своих совершенно разнообразных гостей. С одними он легко завязывал непринуждённую беседу, с другими строго соблюдал этикет, а с третьими без лишних слов делил пару глотков почти бесконечного на балу спиртного.

И всё же, несмотря на эту казавшуюся простоту общения, крепость рукопожатий и вежливость поцелуев чужих рук, я предполагала, что поддерживать маску радушного хозяина было для Ле’Куинда по-настоящему непростой задачей. Вероятно, он был так сосредоточен на том, чтобы вести себя столь расслабленно и уверенно, что у него совсем не оставалось времени на раздумья о демоне, способном проснуться в любую секунду и разом разделаться со всей знатью Касэта, если бы он того на самом деле хотел.

Или же это я всё это время недооценивала способности Дейрана в лицемерии, принимая его инстинктивное желание открыться мне за плохо продуманную ложь…

Стоп, а когда успела затихнуть музыка?

– Дамы и господа! Графы и графини, виконты и виконтессы! – громогласно объявила Мэйми, невесть откуда для меня возникшая в центре сцены, – Позвольте ненадолго отвлечь вас от танцев и предложить вам насладиться весьма необычным развлечением, которое подготовил для вас Его Высочество! Встречайте его последнее приобретение, привезённую из экзотической и далёкой Оши гунири по имени Ичель! С необыкновенным и весьма экстравагантным номером! Прошу!

Ключница обернулась и направилась в мою сторону, не преминув с озорцой мне подмигнуть и пожелать удачи, проходя мимо к лестнице со сцены. Конечно же, нам с Дейраном пришлось посвятить её в наш план, хотя и без лишних подробностей. Мэйми сейчас должна была полагать, что виконтессе Алиан в благодарность за гостеприимство Ле’Куинда захотелось выступить на графском балу, однако она не могла сделать этого явно, под своим настоящим именем, чтобы не допустить лишних сплетен о себе. А потому ей пришлось замаскироваться и притвориться обычной рабыней, к которой ни у кого не возникло бы лишних вопросов.

Впрочем, не от одной Мэйми у нас с графом были секреты. Мы с ключницей тоже хранили кое-какой секрет от Дейрана. И я надеялась, что, благодаря содействию Посвящённой Эльмы, моё выступление стало бы настоящим сюрпризом не только для достопочтенных гостей Его Высочества, но и для него самого.

В установившемся в зале молчании я медленно вышла в центр сцены и ненадолго замерла, позволяя публике рассмотреть себя с головы до пят. Сейчас я была в том же самом платье, в котором в последний раз меня видел Ле’Куинд, однако теперь его дополняла богатая россыпь золотых украшений: тугие браслеты на запястьях, крупные серьги в виде кругов и привычный для образа гунири ошейник, который на самом деле являлся всего лишь широким, заходившим высоко на шею ожерельем, выданным мне Дейраном из его коллекции специально для сегодняшнего вечера. Мои волосы были распущены и уложены волнами, но часть из них была закреплена высоко на затылке, придавая моей причёске необычную для неё пышность. Кроме того, и на голову мою добралось вездесущее золото украшений, неглубоко опускавшихся мне на лоб или охватывавших отдельные угольно-чёрные пряди, отчего мои волосы были будто бы охвачены светящимся ореолом, подобным блеску янтаря в моих сосредоточенных глазах.

Я прекрасно понимала, что выглядела сейчас без преувеличения обворожительно. Уж мы с Мэйми здорово постарались, чтобы это не укрылось ни от кого из гостей Ле’Куинда. И, что самое важное для меня, не укрылось от него самого.

Мне хотелось, чтобы Дей запомнил меня такой. Чтобы воспоминание обо мне навсегда отпечаталось контрастным, чёрно-белым с позолотой образом в его благородном сознании. И чтобы всю оставшуюся жизнь он с горечью задумывался о том, что так и не решился подарить мне больше, чем одну-единственную ночь по принуждению.

Я приблизилась к расположенному неподалёку от меня постаменту, на котором стояла подготовленная Мэйми корзинка, и сдёрнула с неё непрозрачное полотно, укрывавшее её содержимое от посторонних глаз, а затем протянула руку и извлекла те самые спрятанные предметы, которыми и рассчитывала повергнуть всех присутствующих в настоящий шок.

Остро заточенные, лёгкие, словно пёрышки, и чудовищно смертоносные клинки – обоюдоострые кинжалы.

По залу прокатился заметный шёпот, и даже те из гостей, кто был занят своими делами и не обращал внимания не происходящее, невольно повернулись в сторону сцены.

Дейран смотрел на меня тоже. Сначала, в самые первые секунды – с плохо скрываемым напряжением. Однако стоило ему осознать, что на него, как на хозяина бала обратили взгляды многие из приглашённых вельмож, он набросил на тебя привычную для сегодняшнего вечера расслабленность и слегка взмахнул рукой, словно позволяя мне продолжать. Словно именно так и было задумано изначально.

Несмотря на то что я определённо застала его врасплох, он всё-таки доверял мне достаточно для того, чтобы позволить такую несогласованную выходку.