Лаура Тонян - Будем квиты
Я смотрю на экран смартфона каждые 10 минут в ожидании хоть одного сообщения от Галлахера. Боже, это ужасно глупо. Это просто нелепо. Я жду, что он напишет мне хотя бы: «Эй, дурочка, прекрати думать обо мне. Уши ведь горят». И тогда я смогла бы ответить ему: «Ты – чертов нарцисс, и это, наверное, не перестает мечтать о тебе твоя очередная шлюшка, которую ты трахнул накануне вечером».
Не знаю, заставит ли это его разозлиться, однако мне безумно этого хочется. Я хочу видеть его злость, видеть, как эти эмоции отображаются на его лице, чувствовать его гнев, презрение. Я мазохист. Однозначно. И все же мне нужно это.
- Мисс? – Я не сразу понимаю, что гость, которого я проводила в номер, протягивает мне что-то.
Присмотревшись, я вижу, что это двадцатидолларовая купюра. Поблагодарив, я принимаю деньги. За пару дней я получила немало чаевых, а Эмили злится на меня, говорит, что, работая в баре, ей не удается собрать их столько же, сколько у меня вышло в начале рабочей недели. Но злится она на меня не только по этому поводу, и когда я выхожу из номера, закрыв за собой аккуратно дверь, она спешит мне напомнить об этом.
- Что ты здесь делаешь? – спрашиваю, испугавшись ее резкого появления из-за угла. – С ума сошла? – громким шепотом говорю. – До смерти меня напугала!
Та безалаберно машет рукой.
- Ничего страшного с тобой не случилось. Не преувеличивай.
Ее проницательный взгляд всматривается в мои глаза, пока я не отворачиваю голову.
- Если уж из-за тебя я не насладилась походом и поссорилась по этой причине с отцом, может, все-таки расскажешь, что произошло между тобой и этим засранцем в тот день, что обещал быть веселым и непринужденным для нас всех?
А в итоге они уехали, не дождавшись нас с Роном. Эмили не поехала, потому что не хотела делать это без меня. Я была поражена. И не удивлена, что она сердиться, но она так много задает вопросов, что мой мозг обещает взять выходной.
- Я же сказала, что не хочу говорить об этом. – Я направляюсь вперед по коридору – пол здесь застелен дорогим длинным ковром синего цвета. – Мне очень жаль, что подвела тебя. Правда.
- Наверное, тебе стоит сожалеть еще о твоей сестре-близняшке, которая ругается, как мужик и не знает, что такое – быть приличной. Хотя бы иногда.
Я бросаю на Эм вопросительный взгляд, а та вскидывает брови и разводит руками. Ее синие волосы сегодня выглядят неаккуратно, впрочем, почти как всегда. Глаза блестят озорным блеском. Надеюсь, она не затевает какой-нибудь план, который причинит Саманте боль.
- Когда ты ее видела?
- Сегодня утром в McDonalds , - отвечает Эми, хлопая ресницами. – Она нахамила кассиру и нескольким людям в очереди, а еще смерила меня таким взглядом, который я могу воспринимать только как оскорбление, и никак иначе.
Я посмеиваюсь, поправляя прическу.
- Сэм лишь взглянула на тебя не так, а ты уже готова сделать выводы о ней?
- Нет, я готова сделать о ней выводы, учитывая все то, что я слышала о твоей сестре.
Я беззаботно пожимаю плечами.
- Не все, что тебе говорят – правда.
Не знаю, почему я защищаю ее, ведь мы даже парой слов не перекинулись за последние дни. Энн очень переживает. В ее представлении мы две сестренки, обожающие друг друга. Наверное, она думала, что мы одинаково одеваемся до сих пор, хотя о таком и речи не было со времен средней школы.
Эмили кивает головой, как бы соглашаясь, однако, скосив губы в сторону, не смотрит на меня, а шагая наравне со мной, рассматривает голубой цвет стен. Думаю, она не считает, что я права, но предпочитает промолчать и не спорить со мной.
- Мне пора работать, - быстро отчеканивает подруга, нажимая на кнопку лифта, перед которым мы останавливаемся. Швейцар , помогающий мне ранее проводить гостя в его номер, заходит в кабину вместе с ней, оставляя меня одну на этаже. Я удивленно наблюдаю за тем, как Эм не поднимает на меня своих глаз. Створки лифта сходятся, и кабина опускается вниз за считанные секунды. Цифра 1 на табло сверху загорается через пару мгновений. Я нажимаю на кнопку еще раз, чтобы тоже отправиться на первый этаж. Мне нужно продолжать работу, невзирая на душевные терзания.
***
Я не так хорошо знаю Аарона Галлахера, но уже смогла уяснить, что он предпочитает слушать музыку, которая была популярной лет так тридцать назад. Из его номера часто доносились песни Queen , The Police , Ten Sharp. Когда он заводит свой джип, прежде чем выехать с парковки при отеле, всегда включает какую-нибудь из композиций Тины Тернер или Брайана Фэрри. Как-то Рон заметил, что у меня ужасный музыкальный вкус. По его мнению. И, конечно же, он не оценит мою любовь к Fall Out Boy и Lifehouse. Но на самом деле мне все равно, хотя почему-то глубоко в душе мне бы хотелось, чтобы он меня похвалил. Похвалил то, что нравится мне. Чтобы ему нравилась я. Все во мне. Я такая, какой являюсь.
Черт. Как выкинуть из головы парня, который лишил тебя девственности? Как можно сделать это, когда тебе приходиться проходить мимо двери его номера, что слегка приоткрыта. Можно увидеть его длинные ноги, закинутые на стол. Я не знаю, чем он сейчас там занят, но мне бы очень хотелось знать это. Провожая пожилую гостью в ее апартаменты, я не могла перестать думать о том, что комната Аарона находится совсем рядом. И вот теперь я силюсь сдвинуться с места, но ничего не выходит. Я продолжаю смотреть в эту небольшую щель, сквозь которую я могу видеть полупустую бутылку виски. Да, кажется, это виски… Бокал, который Рон поднимает и, наверное, сейчас он подносит его к губам, чтобы осушить.
Как когда-то делал со мной.
В голову пришли слова о его музыкальных предпочтениях, потому что сейчас из его номера звучит трек , что совсем не типичен для Рона. Приятный мужской голос поет о возрождении любви. Видимо, я раньше не слышала эту современную песню, но знакомые нотки проскакивают. С каждым словом она завораживает все больше, а голос исполнителя действительно неподражаем. Что бы там я ни говорила, вкус у Аарона хороший, и он еще раз доказал мне это.
Не знаю, сколько я так простояла, однако сильная ладонь Галлахера младшего схватила меня за локоть, и тогда мне стало понятно, что путей к отступлению нет. Напуганными глазами я оглядывала его строгое и в то же время удивленное выражение лица. Он глядит сквозь длинные ресницы, прикрывающие лазурный цвет глаз. Как же он красив. А его взгляд так холоден. Мелодия доносится теперь громче, ведь Рон открыл дверь настежь.
- Эй, - язык заплетается, когда он обращается ко мне, - что ты здесь делаешь?
- Прости, - стараясь вырваться из его хватки, я отодвигаюсь дальше. – Я уже ухожу.
Моя рука соскальзывает, но он цепляется за нее вновь, пытаясь меня удержать. Аарон пьян. Он сильно пьян. И мы оба знаем, что нам не нужно связываться друг с другом, когда один из нас накачен алкоголем.
