Донна Кауффман - Рандеву в лифте
Калли истерически расхохоталась:
– Как, однако, метко вы оценили ту нелепую ситуацию! Да, такой пассаж действительно поверг меня поначалу в ступор! Должна признаться, что потом мне стало дьявольски обидно и досадно. А теперь мне почему-то смешно.
Но Доминик вовсе не собирался смеяться вместе с ней. Напротив, он очень серьезно произнес:
– Насколько я понимаю, именно после того происшествия у вас и возникло ощущение своей неполноценности?
– Вы не вправе ставить мне это в упрек! – воскликнула Калли, задетая за живое его вопросом.
– Я только хотел обратить ваше внимание на то, что своими поступками ваш бывший муж наглядно продемонстрировал, как он сам относился к вам и к своему супружескому долгу.
Это был оригинальный взгляд на ситуацию, и он ей понравился. Не отдавая себе отчета в том, какую чушь она несет, Калли спросила:
– А вы были женаты?
– Нет, – немедленно последовал лаконичный ответ.
Сделай Калли после этого паузу и задайся вопросом, стоит ли ей продолжать совать свой нос в личную жизнь Доминика Колберна, она бы наверняка опомнилась и прекратила этот допрос. Но духота и темнота в кабине лифта так подействовали на нее, что она допустила еще одну бестактность, спросив у него без обиняков:
– А вам доводилось заставать женщину, которая хоть что-то значила для вас, в объятиях другого мужчины?
После непродолжительного молчания Доминик ответил:
– Нет.
Сложив руки на груди, она воскликнула, едва сдерживая смех:
– Тогда вы не можете судить, каково было мне лицезреть подобную сцену! Впрочем, вам и незачем над этим задумываться, ведь для таких, как вы, женщины настолько легкодоступны, что их можно менять даже чаще, чем галстуки.
– Весьма категоричное суждение! – заметил он.
– Но ведь справедливое? – парировала она.
– Пожалуй, – пробурчал Доминик.
– Ага! – удовлетворенно воскликнула Калли. – Вот потому-то я и не верю, что люди вроде вас или Стефании способны сострадать тем, кто обделен большими возможностями. И не только материальными, но умственными или физическими. Вы, сильные мира сего, настолько уверены в себе и своих способностях, что не желаете даже задуматься, каково приходится человеку, потерявшему веру в себя. Возможно, когда-то вы и могли им сопереживать, но это было так давно, что вы уже забыли, что это такое.
Доминик промолчал, и она не преминула воспользоваться этим, чтобы разразиться очередной дерзкой тирадой, хотя внутренний голос и твердил ей, что пора прекратить нести белиберду, пока не поздно.
– Вы только не подумайте, что я была мягкотелым, бесхребетным существом, которое боготворит своего мужа и старается ему во всем угодить. До поры до времени я была нормальной, самостоятельной женщиной и не обращала внимания на его придирки и замечания. Но постепенно его высокомерные упреки и язвительные насмешки в мой адрес настолько глубоко проели мне мозги, что я стала терять веру в себя. И, только окончательно порвав с ним, я поняла, как ловко он заронил во мне сомнения в своей правоте, как искусно подорвал мою уверенность в своей полноценности, как тонко опутал узами колебаний мою волю. Но прозрение, снизошедшее на меня, не повлекло за собой мгновенной метаморфозы моей сущности. Человеку требуется продолжительное время, чтобы восстановить свои пошатнувшиеся силы и почувствовать себя полноценной личностью. Процесс оздоровления психики протекает весьма болезненно и сопровождается множеством разнообразных переживаний, главное из которых – это постоянное самобичевание, сознание вины в том, что ты позволила какому-то ублюдку проделать с тобой такой отвратительный номер. И конечно же, чувство стыда за собственную глупость.
Калли перевела дух, тряхнула головой и рассмеялась.
– Очевидно, я до сих пор еще во власти своих застарелых комплексов. Короче говоря, я хочу сказать, что не так-то просто смириться с тем, что тебя променяли на молоденькую белобрысую грудастую сучку с ненасытным передком и неуемным темпераментом. Конечно, поступив со мной так низко, Питер показал, что он гнусная гнида. Но при этом он умудрился поколебать и мою убежденность в его безусловной вине! Этот мерзавец имел наглость заявить, что он был вынужден это сделать! Да, представьте себе, именно так он и выразился, со свойственной ему рассудительностью объясняя мне, почему он занялся сексом с этой девицей на нашем семейном обеденном столе. Дескать, его толкнула на это моя неспособность удовлетворить его замысловатые сексуальные потребности. Он обозвал меня «сексуально ограниченной особой», спровоцировавшей его на поиски утешения в объятиях «девушки без комплексов», а проще говоря, бесстыдной стервы, которой ничего не стоит воспользоваться свечкой для мастурбации или появиться на публике полуобнаженной. О прочих ее вольностях мне противно даже упоминать…
Калли задохнулась от праведного негодования и закрыла рот. Последовавшей за этим паузы было достаточно, чтобы она смекнула, что зашла чересчур далеко в своем душеизлиянии, и содрогнулась.
– А вам не приходило в голову, что он просто-напросто пытался переложить свою вину на вас? – вдруг нарушил тишину Доминик. – Это опробованный и весьма эффективный способ самозащиты, но действует он лишь при условии, что противная сторона позволяет нападающему бить себя по уязвимым местам, вместо того чтобы активно обороняться.
Обескураженная такой постановкой вопроса, Калли промямлила:
– Все мы не совершенны, у каждого из нас есть свои недостатки.
– Это так, однако же он почему-то не захотел помочь вам от них избавиться, а предпочел избрать иной способ решения своих проблем, удобный и легкий. Я бы сказал, что не вы, Калли, а ваш бывший муж – ограниченный субъект, не способный ни понять, ни удовлетворить ваши потребности.
Калли улыбнулась:
– Я не рассматривала эту проблему в таком ракурсе, но чувствую, что толика истины в вашем суждении имеется.
Доминик снова замолчал. Калли вздохнула и прислонилась к обитой орехом стенке, размышляя над его словами. После развода она ходила к сексологу, но вскоре перестала его посещать, потому что не поняла ровным счетом ничего из того, что он ей советовал. Если бы врач сумел объяснить ей тогда все так же просто и понятно, она бы наверняка продолжала пользоваться его услугами.
– Мне кажется, что вы себя недооцениваете, – сказал Доминик.
Калли вздрогнула.
– Я это знаю, – честно призналась она. – Однако продолжаю наступать на те же грабли, совершая порой самоуничижительные поступки. И все по той же причине, которую я уже упомянула, – не могу быстро выкарабкаться из той помойной ямы, в которую когда-то позволила себя столкнуть. Да, чуть не забыла рассказать вам главный прикол! Питер долго не соглашался на развод! Он был уверен, что я пойму его поступок правильно и даже обрадуюсь тому, что он так удачно решил свои проблемы и больше не станет принуждать меня исполнять его гадкие прихоти. Короче говоря, он пытался мне внушить, что трахал эту Дженнифер на нашем обеденном столе и еще бог знает где исключительно ради меня. Какова наглость! – Калли перевела дух и добавила: – Но пожалуй, самое удивительное в этой истории то, что я минут пять размышляла, выслушав его тогда, нет ли в этих доводах рационального зерна. Как, однако, все это грустно!
