Без чувств, без эмоций, выжить (СИ) - "SVO"

И вот к помпезному дому бледно-мраморного оттенка и с кучерявой лепниной, примостилась высокая серая уродливая бетонная коробка с небольшими прорезями окнами. На первом этаже белая дверь с золотым кольцом и двумя рядами кнопок. По обе стороны двери заколоченные окна с чёрными стальными прутьями, вдоль которых ползёт зелёный вьюнок с разноцветными граммофонами. Эдакая обитель обедневшей одинокой старушки, а не как было обещано «перспективная порно студия». Прошёл мимо в попытке заглянуть за угол, но и с другой стороны, дом примыкал к такому же квадратному архитектурному чудищу, и номер через дробь отгонял чуть иным порядком. Оставалось вернуться к двери с вьюнками. Кнопки не реагировали, постучал кольцом. Тишина с минуту, ну, нет, меньше, конечно. Минуту бы я не стоял в ожидании, но мне показалось, что времени прошло много, и вдруг дверь стрельнула звонким скрежетом замочного стрекота и приоткрылась.

Пахнула сыростью и запахом сигарет. На улице было под тридцать градусов, внутри едва двадцать. Приятная прохлада поползла по коже, пробуждая мурашки.

— Вы к нам? — Боже, он говорит по-русски, я чуть не вопил от счастья. Паренёк в чёрном костюме, впустивший меня, говорит по-русски, это сейчас я знаю, что это директор, а тогда это просто какой-то паренёк, который говорит со мной на одном языке, и закрывший за мной дверь, уселся на прозрачный пластиковый стул, за столько же прозрачный стол.

— Да… Наверное… — Мне показалось слова, тогда застряли где-то глубоко в горле. Может, всё же это был розыгрыш?

— Кто вы?

— Колян, Коля! — Оксана выдёргивает из воспоминаний, теребя за руку. — Пошли. Стен зовёт. Пора в кадр.

Это были все те же съёмке про измену в баре. Точно. Оксана, я и Сергей.

— Так, алко-олигарх, давай и ты. — подхватывает она Сергея под руку. — Наш выход. А то, дядя Стен всех поубивает.

— Так, ребятки — котятки — Мурлычет Серёга, едва выговаривая слова. — Сейчас. — Опирается рукой о стол, докуривая сигарету. — Идём, идём, дядя Стен, ждёт…

Проектор светит на стойку, мохнатый микрофон нависает словно паучья лапа над сооружением. Кучерявого нет. Ему из пьяной комы вынырнуть сегодня оказалось ему не под силу.

— Коля, за стойку. Протираешь фужеры, полируешь стойку. Взгляд в камеру, держишь, улыбаешься. — Стен потерял свой утренний задор. Но дело явно не в нас, он то и дело смотрит в телефон.

— Да стой же ты. — Оксанка пытается удержать своего псевдоспонсора, тот изнемогает в том, чтобы присесть несколько раз порывается сделать это прямо на пол.

— Сейчас ты стоишь ровно и молчишь. Понял? — Стен вскрикнул на него, сверкнув глазами. Своими сине-голубыми глазами убийцами. Он регулярно убивал им наповал, кого-нибудь из нас.

Серёга пошамкал губами, замерев, насколько это можно.

Начало перезаписывали несколько раз. Первый, потому что, Серёга завалился мимо барного стула, распластавшись на полу. Второй раз запнулся о провод софитов, чуть не свалив всё на пол и чуть не устроив декорации Армагеддона. Третий раз и вовсе заявил: «Колян, это чай, налей уже чего-нибудь нормального».

— Если ты промахнёшься в следующем дубле, вылетишь вместе с этим убогим режиссёром. — Стен впился в него взглядом. — И в свой Алапаевск будешь добираться автостопом.

Наш алко-мачо в ответ словно назло икнул.

— Налей ты ему уже реального бухла, как договаривались, пусть свалится в пьяную кому.

Взбучки хватило, чтобы привести Сергея в чувства, и он уже протрезвел, готовый к съёмкам. Отсняли сразу, как он садится и щёлкает пальцами бармену, что-то мямлит. И уже после того, как он выпил и прислонил голову на стойку, сняли, как Оксана досыпает в коньяк ванилин, символизирующий снотворное. Дело пошло. Теперь наш выход, точнее, наши действия. Ничего нет ужасней, пытаться раздеть девушку на камеру. Медленно якобы возбуждённо, ещё и останавливаться в определённые моменты, имитируя пошлого идиота.

— Снизу возьми крупным планом. — Стен шепчет оператору. — Коля, подсади Оксану на стойку.

Делаю.

— Теперь поиграй с сосками. Отлично. Да, и это возьми крупным. Верхняя камера работает?

— Свет плохой, — оператор утыкает камеру к её груди.

— Сделай проходку, так чтобы алкаша было видно. Вот. Отлично. Хорошо. Крупнее. Прямо на лицо. Отводи назад, уже поры на носу видны. Вот. Хорошо.

Такая, вот обыденность в моей жизни.

— Стоп. — Командует оператор. Мы замираем. Немного развернитесь в это сторону. Да, да, ко мне. Хорошо. Вот так. Отлично. Продолжаем.

— Поменяйтесь. Ты садишься на стойку. Оксана, немного орального и сядешь сверху. — Стен скрещивает руки, отворачиваясь в сторону. Что-то его явно злит сегодня.

Меня часто интересует, как каждый из нас вошёл в эту историю со своей ролью. Вот, он читающий такие книги, от которых современного человека будет мутить на пятой странице, а он же взахлёб вечерами напролёт. Ещё он спит со Студентом, но при этом часто уходил с Настей. Мы бы хотелось заглянуть в его мысли и узнать, о чём он думает или мечтает. Или, о чём мечтает Оксанка, или Маша.

А о чём я сам мечтаю? Давно уже не мечтаю. Так, перелистываю день за днём. А может, вру. Ведь хотелось же с ней быть, даже если всё бросить и сбежать. Не хочет. Представляю её, и эрекция крепнет, так что спина выгибается со стоном.

— Стоп. Стоп, выдохни. Оксана, не усердствуй. Нам ещё минут на тридцать нужно наснимать, а он долгий на повторный заряд. — Говорит монотонно Стен, словно заводчик питбулей в момент случки! Прямо ненавижу его в такие моменты.

Блондинка утирает размазанные слюни по подбородку.

Всё спало. Я понял, что, уже ушёл в другую сторону и чуть не кончил.

Первые разы со мной здесь только и случались фиаско, чем и заслужил такую репутацию.

«Первая съёмка — первое фиаско»

Вечером первого дня, сразу после нашего знакомства с продюсерами, которые окинув нас взглядом и кивнув, скрылись за дверью, оставив нас наедине друг с другом, а ещё и с мыслями, догадками или, скорее с перспективами выжить. Стен продемонстрировал обычный листок с печатным текстом.

— Это план на неделю. — Листок выпал из его пальцев на стол, — ознакомьтесь.

Напротив каждого дня было указано время и несколько имён. Путём не хитрых и не сложных измышлений было понятно, день и время — это когда, а имена притягивали к этому, когда ещё и понимание, кто. Я числился в самой первой съёмке. Волновался достаточно для того, чтобы совершить ряд промахов. Что я помню про первую съёмку в этой студии? То, что я очень хотел спать, ещё я очень волновался и, конечно то, что я облажался.

Очень облажался.

Моей напарницей по злополучному процессу стала Василина. Сейчас смешно, а тогда я пытался вычислить кто же это. Имена путались, я всматривался в каждую. Смотрел на рыжую и думал: «она?», «нет, только не она; ну, пожалуйста, только не она!». Кто-то назвал её по имени, и я выдохнул: «это не она». Лишь уже на следующее утро я понял кто же эта дама с именем Василина.

А Василина, по итогу оказалась эдакая типичная русская деваха, эталон русских сказок. Коса пшеничного цвета, голубые глаза, розовые щёки с румянцем, склонная к припухлости. Типаж, именуемый «широкая кость». Округлые внушительные бёдра, хорошо подчёркнутая талия. На вид лет так около тридцати, чуть позже выяснилось, ей двадцать четыре.

Со сценариями запоздали. Вооружив нас листами А4 с заветной надписью «сценарий» лишь за двадцать минут до начала съёмок. Помню тот сценарий дословно, даже храню этот лист по сей день. Что-то типа реликвии. Кто-то хранит наградные грамоты, сочинения на пятёрку или что-то ещё, а я вот сценарий порнофильма. Итак, сам сценарий: «Дама провожает незадачливого мужа до выхода, поджидает любовника, они предаются греховному соитию».

— Чем? — Оксанка, для меня тогда она была без имени, с идентификатором, «блондинка с короткой стрижкой», так вот она смеялась в голос. — Греховное соитие. А можно соитие будет не греховное?