Анархия в школе Прескотт (ЛП) - Стунич С. М.

— Не твои, Бернадетт. Потому что ты не убила меня. Ты бы не стала, — призрак Кали сидел рядом со мной, разочаровывающее напоминание о моей хрупкой морали.

Я выдохнула и растянула костяшки.

— В школе Прескотт – мир, но в городе – беспорядок, — сказала я, потому что чувствовала это.

Те, кто раньше никогда нас не замечали, смотрели на нас. И даже не те люди. Наш возраст больше не служил нам защитой.

— Сегодня я встречаюсь со своей матерью, — заявил Виктор, оттолкнув домашнее задание по математике. Раньше никогда не замечала, чтобы он занимался вычислениями. Не думала, что кто-то, кроме Оскара, в школе Прескотт увлекался вычислениями. Это даже не было занятием. Обычный учитель по математике — мисс Эдди — просто распечатывала нам курс из онлайн занятия в колледже и давала его только одаренным ученикам. — Она хочет получить ответ по аннулированию брака.

— Это безопасно для Бернадетт, — предложил Аарон, привлекая к себе внимание Виктора.

На секунду, я была уверена, что Виктор начнет ссору с Аароном или что Аарон станет давить так сильно и так быстро, что у Виктора не останется иного выбора, кроме как защищать свою территорию.

— Было бы. Поэтому я соглашусь.

Меня поразил шок, из-за которого на долю секунды почувствовала холод и пустоту. Руки сжались в кулаки, но я сдерживала все, что чувствовала и не выдавала это на своем лице.

— Вы издеваетесь надо мной? — спросил Хаэль, когда переводил взгляд с Каллума на Аарона, ища помощи.

Он прекрасно знал, что не надо смотреть на Оскара. Мы оба знали, что, скорее всего, Вик уже обсудил это с ним. Я помнила слова Оскара, когда он сказал, что никогда не должен был позволять Вику жениться на мне.

Наполовину ждала, что Виктор поднимет подбородок и заявит, что никогда за миллион лет, за триллионы рассветов и закатов он не задумывается о расторжении брака. Блять, я — его, а он — мой, и мы оба это знали. Другая часть меня знала, что именно этого и следовало ожидать в ту же секунду, когда прозвучало предложение. Вик Ченнинг — настоящий оппортунист. Он точно знает, когда, где и как разыграть свою карту.

Черт, посмотрите на меня. Вся эта ситуация, весь этот гребаный сценарий, — это лишь проявление игры, в которую он играл с девятого класса. Готова поспорить, что против Вселенной. Он поставил меня на кон, а потом выиграл навсегда. В этом должна была заключаться суть, не так ли? Почему я приняла весь этот бред как судьбу?

Но Виктор поступал как умный лидер. Он играл в игру, в которой есть множество переменных, которыми можно манипулировать и превратить в уверенность в победе. Он уставился на меня, постукивая пальцами по столу и ожидая ответа.

Вместо этого именно Хаэль иррационально расстроился. Часть меня чувствовала это, потому что у него были проблемы с отказом от человека, который предпочел темные инстинкты и убийство своему сыну. Но что, черт подери, я знала? Я лишь никто из школы Прескотт. Об этом было легко забыть, надев то красное платье и сидя в лимузине. Я чувствовала себя кем-то значимым внутри, словно солнце, горящее так жарко, что притягивало планеты на орбиту.

Каждый подросток так чувствует, Бернадетт, подумала я про себя, когда Хаэль хлопнул ладонью по столу в столовой и наклонился, чтобы посмотреть на Оскара.

— Это все ты, дружище, я чувствую это.

— Как? — спросил Оскар, ведя себя так же, как, когда я выгнула спину, растянула руки над головой, и кричала тем утром, что не прижмусь к нему своей задницей и трахну первого попавшегося парня.

Не совсем понимала, кого поимею первым, пока он не обвил длинные пальцы вокруг моего горла и вошел в меня, словно я была началом и концом его существования. Мне так никогда и не представилась возможность спросить, как мы закончили вместе в постели, учитывая, что я спала с Виком.

— Ты уговорил его на этот абсурд, — прорычал Хаэль, поднимаясь и, смеясь, качал головой. — Серьезно, чувак. Я понимаю, что мы должны играть осторожно, но это трусливый ход.

— Ты же не думаешь, что я собираюсь отдать этой нежной троллихе свои деньги? — спросил Вик, но его голос тоже был странным и немного пустым.

Но затем он снова посмотрел на меня, темно-фиолетовые волосы зализаны назад, один волос освободился и ниспадал на лоб. Если бы кто-то сказал мне, что он был призраком из пятидесятых, я бы поверила. Ну, за исключением рукава татуировок, который украшал цветом его мышцы. Он выглядел уверенным в себе, как и всегда.

— Не я психую, — сказала я, что абсолютно было фразой в стиле Берни.

Кроваво-красные волосы свисали с плеч, и я медленно моргнула, не отводя взгляд от глаз Виктора.

Я никогда не хотела быть чьей-то женой. Меня даже не заботило, что я была женой Вика. Это лишь клочок бумаги. Контракт на супружеское рабство, пара кандалов, признанных патриархатом, чтобы задушить и заковать меня. И все же от мысли о его расторжении, как ни в чем не бывало, сводило живот.

— То есть ты пойдешь сегодня вечером на ужин и скажешь ей? А что потом? — спросил Аарон, но я не слушала его.

Сосредоточилась на дыхании, как учил Каллум. Мой взгляд скользнул к Оскару. Он сидел поверх стола, длинные ноги сложены в коленях. На нем был костюм и галстук, и он выглядел как президент страны, а не как ученик дерьмовой, никчемной старшей школы.

Он знает, что я зла, и ничего не сделал. Я даже не была уверена, где мы находимся в наших отношениях. Он сказал, что отдаст мне себя, но что это значило? Что я должна сделать, чтобы расколоть этот орех?

— Так, к сведению, мне не нравится этот план, — заговорил Кэл, повторяя слова Аарона, сказанные в клубе, пока он попивал пэпси и спокойно курил сигарету. Копы здесь не были обычными школьными копами, но они здесь по причинам куда серьезнее, чем курение в здании. Они здесь из-за убийства, из-за убийств.. из-за нас. — Слишком похоже на потворство. Это запятнает репутацию Хавок, — Каллум замолчал, а затем медленно повернул голову, чтобы взглянуть на меня, голубые глаза, похожие на мечи, резали мое сердце. — Кроме того, тебя, блять, не заботят чувства Бернадетт?

— Я знаю, что чувствует Бернадетт, — медленно и спокойно, но угрожающе, сказал Виктор. Он раздражен из-за Кэла. Должен быть. Потому что я чувствовала, будто Каллум понимал меня так, как никогда не поймет ни один из остальных парней. У нас с ним была связь, которую невозможно выразить словами. Он понимал меня. — Потому что я чувствую то же самое. Но это неважно. Эти же чувства погубят нас, если мы позволим им быть. Мы согласимся на аннулирование брака и будем двигаться с этой точки. Может, я женюсь не девчонке, может и нет. Посмотрим.

Он встал из-за стола, а Аарон нахмурился и посмотрел на меня, словно спрашивая в порядке ли я. Видите, вот что выделяет его из числа остальных парней. Он подумал о том, чтобы спросить меня, даже если только глазами. Но Кэл уже знал. Оскара либо не заботило, либо заботило так сильно, что ему приходилось сидеть как чертовой статуе, чтобы сдержаться. Хаэль расстроен за меня, а Виктор.. он прав. Вероятно, он чувствует то же самое, что и я, до такой степени, что не произнесет, черт подери ни слова.