Дикое желание (ЛП) - Робертс Тиффани

Он дернул ее за руку в сторону. Она упала ему на колени лицом вниз, и он отпустил ее запястье, чтобы задрать подол ее рубашки. Юри уперлась руками в землю и оттолкнулась, но Тарген хмыкнул и положил руку ей на спину, удерживая. Он просунул пальцы другой руки под ее пояс и стянул брюки до колен, обнажив изгиб задницы и тыльную сторону бедер.

Он одобрительно хмыкнул, положив руку на ее ягодицы. Широко расставив пальцы, он провел ладонью по коже, скользнув средним пальцем между бедер, чтобы подразнить щелочку. Ее лоно излучало жар, и кончиком пальца он коснулся скопившейся там влаги.

Юри захныкала и выгнула спину, потянувшись навстречу его прикосновениям.

Тарген убрал руку и с рычанием шлепнул ее по заднице.

Она ахнула, ее тело содрогнулось, и она обратила к нему удивленные глаза.

— Ты двигаешься в моем темпе, зоани, — сказал он, нежно потирая место, по которому ударил. — Поняла?

В ее глазах был жар, когда она кивнула. Этот жар — это отчаяние, эта потребность — только разжег огонь, пылающий внутри него.

— Хорошо, — Тарген продолжал успокаивать ее теперь уже порозовевшую плоть, каким-то образом удерживая ладонь твердой, несмотря на нарастающее давление внутри него. Ноздри раздулись, когда он вдохнул еще больше ее запаха. Сейчас он ощущал только ее возбуждение, и впитывал его как можно больше.

Ее вес, хотя и небольшой, был мучительным для его члена, который пульсировал под ней, натягивая тонкую преграду их одежды. Так близко. Она была так чертовски близко…

Он двинул руку вниз, попутно сжимая ее податливую плоть, пока его палец не вернулся к ее щелочке. Звук, который вырвался из него, был ублюдочным порождением рычания и гула.

— Твоя маленькая киска мокрая для меня, зоани.

Юри фыркнула, снова привлекая его внимание к своему лицу, как раз в тот момент, когда она опустила голову. Мгновение спустя ее тело затряслось от почти беззвучного смеха.

Тарген просунул палец между ее складочек и провел им по клитору.

— Тебе смешно?

Она ахнула, ее тело напряглось. Последовал стон, когда она двинулась, прижимаясь к его пальцу, но он не шевелился — несмотря на то, что все в нем требовало большего. Каждое мгновение, когда он сопротивлялся ей, было самым тяжелым в его жизни.

— Ну? — спросил он.

Юри застонала, но подняла голову и повернула ее, чтобы взглянуть на него, ухмыляясь.

— Ты знаешь, слово киска, но не ангел?

— Какого хрена, землянка? Я пытаюсь создать здесь настроение.

Она засмеялась и, оторвав руку от земли, просунула ее между их телами, чтобы обхватить его член через штаны.

— О, я бы сказала, что настроение довольно хорошее.

Низко опустив брови, Тарген стиснул челюсти и закрыл глаза, изо всех сил стараясь противостоять ошеломляющему взрыву удовольствия, вызванному ее простым прикосновением. Теперь это была не просто Ярость — все его инстинкты требовали овладеть ею, сорвать штаны и погрузиться в ее тепло.

И при этом разорвать ее на части?

— Блядь, — прорычал он сквозь зубы. Не позволяя себе больше ни секунды колебаться, он убрал руку с ее лона и подсунул ее под живот. Одновременно он перевернул ее на спину и вытащил из-под нее ноги, чтобы встать на колени. Она приземлилась поверх одежды, разбросанной по земле.

Юри потянулась к нему. Он поймал ее запястья одной рукой и прижал их к земле над ее головой, удерживая на месте. Он вернул другую руку к ее лону, обхватив его ладонью и глядя сверху вниз на ее лицо. Ее глаза были широко раскрыты и блестели, губы приоткрыты, а щеки пылали.

Он наклонился, приблизив к ней свое лицо.

— Мой темп.

— Хорошо, — прохрипела она.

Тарген опустил голову ниже, чтобы прикусить зубами ее шею. Он снова надавил средним пальцем между ее складочек, собирая ее соки, и погладил клитор. Он медленно обвел маленький бугорок кончиком пальца.

— У тебя нет выбора, — сказал он ей в шею, едва сохраняя голос ровным.

Ее дыхание участилось, и Юри застонала, разводя колени в стороны, открываясь ему.

Бедра Таргена непроизвольно дернулись, с очередным усилением давления в члене. Одного только ее запаха было почти достаточно, чтобы заставить его кончить. Он поднял голову, чтобы посмотреть ей в лицо, когда скользнул пальцем обратно к ее входу и протолкнул его внутрь нее.

Блядь.

Блядь!

Из его груди вырвалось низкое рычание. Он едва вошел в нее, и ее лоно жадно сомкнулось вокруг его пальца, сжимая, чтобы втянуть его глубже.

Юри прикусила нижнюю губу, когда ее глаза встретились с его.

— Эм, ох, сейчас самое время сказать тебе, что я никогда раньше этого не делала?

Он напрягся, чтобы не усилить хватку на ее запястьях, и отбросил мысли о том, каково было бы чувствовать ее лоно, сжимающееся вокруг его члена. Жарко, влажно и туго, так чертовски туго.

— Не смешно, земляночка.

— Я не шучу, — почему-то ее раскрасневшиеся щеки стали еще краснее. — Я имею в виду, у меня были вибраторы и все такое, но я никогда… ни с кем ничего не делала.

БЛЯДЬ!

Ярость затопила его тело, перегревая кровь и раздувая мышцы, затуманивая разум. Он замер, дыхание застряло в легких. Биение его сердца громом отдавалось в ушах.

Контроль. Все сводится к контролю.

Юри никогда ни с кем не спаривалась, никто даже не прикасался к ней вот так. Как это было возможно? Как могла такая красивая, сексуальная, добрая, забавная и крутая женщина, как она, никогда не спать с мужчиной?

Тарген мог стать ее первым. Он мог бы заявить на нее такие права, каких никто другой никогда не предъявлял, мог бы быть ее единственным, мог бы быть ее мужчиной более полно, чем он когда-либо представлял возможным.

Все, что ему нужно было сделать, это поддаться первобытным побуждениям, которые бушевали в его затуманенном похотью разуме. Все, что ему нужно было сделать, это протиснуться между ее бедер и войти в ее жар. Она была прямо здесь, желая этого — более чем желая.

Ощущение ее лона, обхватившего его палец, было волнующим, дразнящим обещанием того, что могло бы быть, но оно было и напоминанием. Предупреждением.

Если он уступит, его Ярость овладеет ею. И ее тугое лоно, ее мягкое маленькое тело заплатят за его удовольствие. Он причинит боль своей Юри. Он никогда не простит себя за это.

Юри пошевелилась, подтягивая задницу к его руке, вводя его палец немного глубже.

— Я хочу тебя, Тарген. Я выбрала тебя.

И я тоже выбрал тебя, но ты не можешь быть моей. Как же так вышло, что у нас все получилось так правильно и так неправильно одновременно?

За то короткое время, что он знал ее, — которое по некоторым меркам уже было целой жизнью, — она стала значить для него все. Он не мог рисковать ее безопасностью, не мог причинить ей боль ни ради собственного удовольствия, ни по какой-либо другой причине.

Тарген зажмурился и, наконец, выпустил воздух из легких, пропустив его сквозь зубы. Юри была всем, что имело значение — ее безопасность, да, но и ее счастье тоже. Даже если он не мог дать ей всего, чего она хотела, он мог приблизиться к этому.

Ярость выла в его сознании, протестуя против его решения, но он не смягчился. Сегодня ей дали выход — он скормил ей четырех скексов. Это было только между Таргеном и Юри. Это было для Юри.

Он открыл глаза и встретился с ней взглядом. Она смотрела на него с нескрываемой тоской, но также с обожанием, привязанностью, доверием. Именно последнее укрепило его решимость: он не мог нарушить это доверие.

Выпрямив торс, он отпустил ее запястья и просунул руку ей под спину. Она нахмурилась, когда он убрал палец с ее лона, чтобы взяться за подол рубашки. Тем не менее, она не сопротивлялась, когда он помог ей сесть, не задавала вопросов, когда он стянул рубашку с нее через голову, полностью обнажая ее перед своими голодными глазами.

Он бросил рубашку на землю к другой одежде и снова уложил Юри на спину, прежде чем стянуть с ее ног брюки, теперь скомканные у лодыжек. Одежда была забыта, как только он ее отбросил.