Когда вмешалась жизнь (ЛП) - Энн Джуэл Э.

Как смешно. Они занимались сексом. Леви был до боли знаком с ее телом. И все же этот простой жест сказал миллион вещей, вызвал волны эйфории, пробежавшие по его телу, и вселил в него надежду на что-то экстраординарное в его жизни. И все благодаря сцепленным мизинцам. Однако он ничем не выдал свою реакцию. Сохранял спокойствие, не шевелил ни единым мускулом, не желая терять их физическую связь.

*

— Давай это будет последняя остановка перед Скоттсдейлом. — Леви вручил Паркер пакет с фаст-фудом, отъезжая от автозаправки по пути к отелю. Путешествие с собакой в летнюю жару сделало невозможным употребление чего-либо, кроме фаст-фуда.

— Согласна. Мне в любом случае интересно увидеть, где ты живешь. Где мы… — Она закусила нижнюю губу. — Или я остановлюсь…

— У меня настолько, насколько захочешь. Если новая работа надоест тебе за два дня, я помогу тебе собрать чемодан, куплю билет на самолет и отправлю куда угодно. Звучит справедливо? — В тот момент Леви поставил перед собой задачу сделать так, чтобы она захотела остаться с ним как можно на дольше.

— Справедливо. Но ты можешь устать от меня раньше, чем я устану от своей новой работы. Пообещай, что выставишь меня прежде, чем возненавидишь мое присутствие в твоей жизни. Справедливо?

— Справедливо. — Никогда. Ни за что. Женщина поставила его на колени одним мизинцем. Устать от нее? Конечно, нет.

Они позволили Рэгсу прогуляться по периметру отеля, а потом поднялись в номер — обычный номер с двумя двуспальными кроватями, письменным столом, стулом и пуфиком.

— Сколько тебе лет? — спросила Паркер.

Они ели гамбургеры и картошку фри прямо на кроватях. Леви прислонился к изголовью. Паркер, скрестив ноги, сидела в центре своей кровати лицом к нему.

— Тридцать три.

— И ты никогда не был женат.

Леви вытер губы.

— Нет.

— Серьезные отношения?

— Несколько.

— Насколько серьезные? — Она постучала по губам ломтиком картофеля.

— Не более шести месяцев.

— Ты когда-нибудь делал предложение?

Леви рассмеялся, покачав головой.

— Нет. Не уверен, что я создан для брака. — Он отпил свой напиток, оценивая ее реакцию.

— Почему?

— По той же причине, по которой у меня с тремя девушками были «серьезные» отношения, которые так и не привели к браку. В конце концов, я говорю какую-нибудь глупость, и они уходят.

— Правду, да? Ты говоришь правду или честен в чем-то, и они уходят.

Он кивает.

— Слишком много вопросов, на которые они на самом деле не хотели получить честного ответа.

— Типа: «Эти джинсы меня полнят?». — Паркер ухмыльнулась.

— Типа: «Как думаешь, мы когда-нибудь поженимся?». Большинство парней могли бы ответить: «возможно», даже если на самом деле имели в виду: «нет, сейчас мы просто наслаждаемся сексом». Я же? Неа. Мои ответы гораздо более прямолинейны. — Даже если в них он не хотел быть таким честным.

Леви хотел Паркер так, как никогда ничего не хотел в своей жизни. Вероятность того, что он все испортит, составляла девяносто девять процентов, но он все равно хотел бороться за этот однопроцентный шанс, что она станет для него единственной женщиной, которая сможет простить его честность.

Она сложила мусор в пакет и достала из мешка возле чемодана Леви еду Рэгсу.

— В большинстве случаев правда — отстой. Она автоматически делает тебя носителем плохих новостей.

— Ага. Отстой. — Он собрал мусор и пульнул им в мусорное ведро.

Бум.

Паркер ухмыльнулась, и он дерзко подмигнул ей.

— Хотел бы ты, чтобы тебе было легче лгать? Или ты ненавидишь лжецов? Я ненавидела изменщиков. — Паркер опустила глаза, будто стыдилась чего-то. Лжи? Ненависти к изменщикам?

— Конечно, мне бы хотелось, чтобы лгать было проще. — Леви закинул руки за голову. — Иногда правда не служит никакой цели, кроме как причинить кому-то боль. Иногда люди лгут, чтобы не причинить людям боль, а иногда ложью прикрывают свою задницу. И мои «честные мнения» не всегда являются истиной, а всего лишь мнениями. Так что… конечно, я не ненавижу лжецов.

— Ты ненавидишь изменщиков? — Она нахмурилась.

— Хочешь, чтобы я ненавидел изменщиков? — Он слегка улыбнулся ей, пытаясь поднять настроение.

— Я серьезно, Леви.

— Нет. Я не ненавижу изменщиков. Уверен, когда дело касается отношений и того, почему мы делаем то, что делаем, чтобы связать себя с кем-то, любить и ориентироваться в этой сумасшедшей жизни, существует много серых зон. Честно говоря, я долгие годы задавался вопросом: действительно ли люди созданы для моногамии.

Паркер медленно кивнула.

— А сейчас?

— Я до сих пор не знаю. Родители сказали бы, что я просто еще не нашел подходящую женщину. Ту, кто все изменит.

Он отвел взгляд, чтобы Паркер не увидела, что та, кто все изменит, сидит в нескольких футах от него. Невозможная вероятность, основанная не более чем на чувстве. Леви не знал, сможет ли когда-нибудь в этой жизни объяснить знание чего-то с такой же уверенностью.

— Я почищу зубы и быстро переоденусь, чтобы ты мог принять душ.

Он поднял руку и понюхал подмышку.

— От меня пахнет?

— Что? Нет, я просто…

Когда она увидела его дразнящую ухмылку, ее глаза мстительно сузились.

— Ха-ха! Глупый мальчишка, — пробормотала она, исчезая за углом.

Глава 31

Ничто не вечно.

Паркер почистила зубы, откинула волосы назад и умылась. Кто был тот парень в комнате? И где он пропадал всю ее жизнь? Предыдущие мужчины в ее жизни слишком сильно морочили ей голову. Она не могла думать о Гасе без напоминания, что ничто не вечно. Что привязываться нельзя. Когда она думала о недавних откровениях Калеба, то чувствовала себя навязчивой, нуждающейся, глупой, слепой женщиной, которая слишком сильно любила, планировала слишком далеко наперед и вообще душила всех вокруг.

Возможно, доктор Блэр был настолько хорош, насколько это возможно. Для секса. Никакой привязанности. Никаких ожиданий. Никакого будущего. Тогда как ей создать семью? Подставив полотенце под холодную воду, Паркер прижала его к слезящимся глазам. Меньше всего ей хотелось спугнуть Леви. Кажется, она ему нравилась. Искренне нравилась — это было нечто большее, чем секс, который у них был или не был.

Парень попросил ее «быть человеком в его жизни». Самая странная просьба. Самая лестная просьба. Она ему нравилась. Паркер это знала, и он тоже ей нравился. Сильно. И это ее беспокоило… сильно.

— Не облажайся, Паркер, — прошептала она себе, прежде чем открыть дверь ванной. — Она вся твоя…

Паркер сглотнула, увидев сидящего на краю кровати Леви: без обуви, без носков, без рубашки, с расстегнутыми джинсами и свисавшими между ног руками.

— Здорово. — Он встал.

Проведя несколько секунд, пялясь на его расстегнутые джинсы, Паркер устремила глаза к нему.

Попалась.

Он провел костяшками пальцев по ее щеке.

— Ты хорошо себя чувствуешь? Ты немного горячая.

Она сглотнула.

— Эм…

— Ты проверила свою вульву? Может, у тебя течка.

Паркер прыснула от смеха. Леви переплел их мизинцы. Ее смех затих от пленившего ее прикосновения. Она посмотрела на их руки.

— Прости, — прошептал он, — я просто… не могу перестать прикасаться к тебе. Ты чертовски красивая.

Ее взгляд пробежался по его телу, снова остановившись на выглядывающем черном поясе трусов, а затем скользнул по каждой идеальной мышце пресса. Внешняя красота Леви Пейджа была близка к его внутренней красоте, с которой она частично уже познакомилась.

— Леви… — Их глаза встретились, и в одно мгновение по ее щекам полились крупные слезы, но в глубине души она знала, что это кровоточит ее сердце. — Где ты был?

Она закусила дрожащую нижнюю губу, ища слова, которых не существовало. Паркер не верила в судьбу. Она уже почти не верила в любовь. Но потом… появился Леви.

Он делал все ее мысли незначительными. Гас ошибался. Между мужчиной и женщиной существовало нечто более глубокое, чем желание, длившееся дольше верности и не нуждавшееся в поощрении, как любовь. Это «нечто» просто существовало. Леви был тишиной среди оглушительного шума жизни. Она не могла этого объяснить. Но чувствовала это. И это было единственное, что она знала в своей непредсказуемой жизни.