Шахразада - Грешник Шимас
— Неужели? — весело рассмеявшись, сказала она. — Твоя самонадеянность делает тебе честь.
Такого ответа Шимас явно не ожидал, и Парвати решила продолжать в том же духе.
— Тщеславие затмило твой разум, юноша, если ты решил, что нескольких поцелуев будет довольно для того, чтобы я позволила и все остальное.
Томная колдовская улыбка, которой одарил ее Шимас, была невероятно обольстительной… и до того чувственной, что ею можно было совратить и святую.
— Все остальное? Что же, моя греза, я согласен, раз ты готова… — Шимас оглянулся, словно в поисках удобного ложа.
— Я готова лишь проститься с тобой!
— Быть может, я смогу попросить тебя остаться еще ненадолго.
Юноша скользнул теплыми кончиками пальцев от ямки у основания ее шеи к пышной груди, прячущейся лишь под плотным шелком черной чоли.
— Глупый мальчишка… — прошептала Парвати, но Шимас заглушил остальные слова еще одним поцелуем, нежно, но властно требуя от ее губ повиновения. Когда юноша обхватил рукой затянутую в шелк грудь красавицы, та замерла, шокированная бесстыдностью жеста. Парвати почувствовала тепло ладоней Шимаса сквозь тонкую ткань так же отчетливо, словно никакой одежды вовсе на ней не было.
Возбуждение охватило девушку подобно горячей волне: рука, ласкающая ее пульсирующие груди, излучала жар, губы, мастерски играющие с ее губами, заставляли мечтать о миге спокойствия.
Шимас, не прерывая нежного соития губ, стал гладить пальцами обнаженную кожу под ключицами, медленно спускаясь в ложбинку между грудями. А потом легонько потянул вниз кофточку, лишая нежную пышную плоть последней защиты.
Парвати судорожно вдохнула, когда прохладный ночной воздух коснулся чувствительной кожи, но не смогла вымолвить ни слова упрека, даже когда Шимас прекратил чувственный поцелуй и немного отстранился. Глаза юноши потемнели при виде наготы девушки, ее спелой упругой груди, увенчанной темными сосками.
У Парвати перехватило дух и окончательно отняло дар речи, когда юноша большими пальцами стал медленно обводить затвердевшие холмики. Тихий стон вырвался из ее груди, а шелк черной шали выскользнул из безвольных пальцев. В ответ на это Шимас обхватил руками пышные груди, а между пальцами зажал набухшие соски, то легонько пощипывая, то поглаживая нежную плоть.
Парвати глубоко и судорожно вдохнула, обнаружив, что не в силах пошевелиться. Его властные руки знали, как возбуждать, пленить, дарить наслаждение.
— Глупый варвар, — голос девушки срывался.
— Тише, моя звезда, позволь мне доставить тебе то удовольствие, какого ты, несомненно, заслуживаешь.
Юноша вновь опустил голову и начал сладостную атаку на тело любимой. Та дрожала, предвкушая новые волны желания и гадая, чего еще захочет этот удивительно опытный чужеземец.
Тот, словно подслушав мысли девушки, опустил ее руку к восставшим от желания чреслам. Девушка вздрогнула. Она почувствовала, как сильно ее хочет Шимас, — и сладкая боль разгорелась между ее бедрами, а ответная страсть на мгновение лишила ее возможности дышать.
«О Аллах, что со мной творит ее прикосновение… Как я могу показать ей, на что способна подлинная любовь? Как я смогу дать ей всего за одну ночь такой урок, который навсегда прикует ее ко мне?»
Шимас уголком глаза искал местечко, которое бы подошло для подобного урока, хотя не знал еще, что позволит ему любимая, на что решится.
Губы юноши вновь овладели губами красавицы. Их поцелуй разгорелся настоящим пожаром страсти. Пылкие губы Шимаса заставляли кровь Парвати вскипать в жилах, вызывали в ней дикий голод. Она хотела любви с такой первобытной силой, что боялась сама себя.
Отчаянно стремясь прикоснуться к возлюбленному, Парвати осторожно стала искать завязку на широком поясе шаровар. Шимас, не ожидавший от нее такой решительности, судорожно вдохнул, но тут же поспешил на помощь, желая скорее освободить налившийся кровью жезл своего желания.
Настал черед вздохнуть Парвати — она увидела, сколь желает ее Шимас и сколь устрашающе прекрасно орудие его любви.
— Иди сюда, — голос юноши приказывал и принуждал, звал и ласкал одновременно.
Она повиновалась без лишних слов.
Шимас одним движением распустил пояс ее шелковых шаровар и лишил девушку черных шелковых пут. Его ладони легли на обнажившуюся кожу бедер, а пальцы стали ласкать шелковистые завитки и нежную тайну желания. Парвати застонала от разгорающегося желания, и глаза Шимаса тут же вспыхнули темным огнем ответной страсти. Луна освещала лицо юноши — мужественное, красивое, суровое от желания — и Парвати поняла, что ее черты преобразила такая же ненасытная алчность, когда он стал раздвигать ее тайные складки.
Девушка закусила губу, чтобы не вскрикнуть, когда Шимас прикоснулся к ее чувствительному бутончику, а когда длинный палец глубоко погрузил в тело, она прогнулась навстречу возлюбленному. Только необходимость вести себя осторожно заставила молодую женщину сдержать дикий стон наслаждения.
Однако ответ любимой, видимо, показался Шимасу недостаточным. Обжигая Парвати взглядом, он раздвинул ее бедра ногой, скользнул руками к ее ягодицам и приподнял девушку.
Ошеломленная неожиданными действиями юноши, Парвати вцепилась в его плечи, чтобы удержать равновесие.
— Обхвати меня ногами за талию, — грубо скомандовал он.
— О да!..
Он снова с жадностью впился в ее губы, заглушая всякие протесты, и глубоко проник языком в ее рот. Снизу, она чувствовала это, юноша нашел вход в ее тайную пещеру и теперь неотвратимо стремится внутрь. Тело Парвати стало мягким и податливым, принимая мужскую твердость Шимаса, но она все равно тихонько вскрикнула, ощутив его жгучее вторжение.
Шимас утопил жалобный звук в поцелуе. Широко расставив ноги, юноша крепко прижал к себе любимую и стал проникать еще глубже, пока не вошел полностью.
Парвати трепетала в объятиях возлюбленного, чувствуя, как ее плоть сжимается и облекает его плоть. Как умопомрачительно хорошо было вот так сливаться с Шимасом в единое целое. Хорошо до безумия.
Крепко прижимая к себе девушку, он начал движения бедрами, то отступая, то устремляясь вперед, закрепляя свое господство стремительными мощными толчками. Молодая женщина вздрагивала от каждого столкновения, когда он с силой входил в нее, огромный и властный. Шимас все ускорял ритм, в то время как их губы жадно впивались друг в друга.
Первобытно необузданное желание возлюбленного ошеломило Парвати, его алчное вторжение доводило ее до безумия. Стеная от наслаждения, она извивалась в его руках, двигалась вместе с ним, наполненная безудержной энергией.
