Защищенное сердце (ЛП) - Робертс Тиффани

Сжав челюсти, он поднял руку, намереваясь закрыть запись и продолжить поиск в голокомме, но остановился, прежде чем сделать соответствующий жест.

Идентификатор связи, вероятно, не вел к начальнику Стрейка в Синдикате — это было бы слишком очевидно, слишком глупо, особенно после всей преднамеренной путаницы в голокомме гроалтууна. Скорее всего, это была какая-то шутка, возможно, за счет одного из партнеров Стрейка, который был слишком высокого мнения о себе.

Он вывел защищенный канал связи на дополнительный голографический экран, задействовал уровень перенаправлений, используя идентификатор связи Стрейка, в качестве самой верхней маски, и ввел идентификатор связи Босса. Не позволяя себе дальнейших внутренних споров, он позвонил. Его программа для маскировки голоса появилась на экране, когда канал связи искал соединение. Он быстро скорректировал настройки, добавив случайные искажения, которые было бы трудно отфильтровать на другом конце.

Статус «Соединение в процессе» внезапно исчез. Несколько секунд была только тишина. Арк ждал, сжав губы, с колотящимся сердцем.

— Значит, он мертв? — спросил человек на другом конце провода. Голос был глубоким, хриплым, почти роботизированным.

Сердце Аркантуса остановилось, а дыхание застряло в горле. Он узнал этот голос.

— Седхи? — он заставил себя ответить.

— Мы оба знаем, что этого разговора не было бы, если бы седхи был бы мертв, Стрейк. Ты убил его, верно?

Аркантус набрал воздуха в легкие как можно быстрее и тише.

— Просто скажи да, Аркантус. Сэкономь нам обоим время.

События встали на свои места в сознании Аркантуса, и он внезапно понял — в тот день в торговом центре Вентриллиан, Стрейк рассматривал Саманту как потенциальную жертву торговли людьми. Гроалтуун доложил своему начальнику в иерархии Синдиката Внутреннего Предела о полученных им изображениях. На нескольких из этих изображений было четкое изображение лица Аркантуса.

И боссом Стрейка просто случайно оказался человек, который предал Аркантуса на Кальдориусе десять лет назад.

Ваунд.

— Не часто тебя лишают дара речи, седхи, — выплюнул Ваунд. — Кажется, что ты всегда болтал языком в молодости.

Волна гнева парализовала Аркантуса еще на мгновение, прежде чем он снова смог заговорить, он не стал бы проявлять слабость, только не перед Ваундом.

— И у тебя определенно есть талант управлять своим, Ваунд, особенно учитывая, что я отрезал тебе половину челюсти.

— Но кто в итоге оказался слабее? Кто в итоге захныкал на земле в переулке?

Воспоминания, все еще поразительно яркие после всего этого времени, угрожали всплыть на поверхность разума Аркантуса. Он стиснул зубы и отбросил их в сторону.

— Если ты хотел просто предаться воспоминаниям, ты мог бы пригласить меня куда-нибудь выпить. Тебе не нужно было посылать группу захвата, чтобы привлечь мое внимание.

— Ты крепкий, седхи. Упругий, как канализационная труба. Но на этот раз я позабочусь о том, чтобы от тебя не осталось ничего, кроме разлагающегося трупа. Ни рук, ни ног. Ни хвоста. Ни даже твоего болтающего языка.

— После всех этих лет я сожалею только о том, что, потеряв свой язык, ты так не заткнулся, — в груди Аркантуса бушевало пламя — пламя, которое горело десять лет. — Я подобрал тебя. Я спас тебе жизнь, я заплатил за то, чтобы тебя вылечили.

— Ты тот, кто, блядь, сломал меня с самого начала! Думаешь, я был бы тебе верен после этого?

— Ты бы предпочел смерть? Поэтому ты это сделал? Ты предал всех нас, Ваунд.

— Я бы предпочел победу, — металлический гул в голосе Ваунда стал более отчетливым. — И в конце концов я отвоевал ее у тебя. Я победил тебя. Только для того, чтобы узнать, что ты все еще брыкаешься, хоть и кибернетическими ногами.

— Именно поэтому ты не отправил сообщение по цепочке, Ваунд? Потому что подобная потеря — пятно на твоей репутации, положит конец твоей карьере? Потому что ты на самом деле не победил, несмотря на то, что говорил своему начальству?

— Я могу убить тебя голыми руками, седхи.

Аркантус хихикнул.

— Полагаю, именно поэтому ты на днях послал за мной дюжину бойцов. Я знаю, что эта бестактно, учитывая твое состояние, но тебе нужно признать это, Ваунд — в честном бою я побеждал. Каждый раз. Тебе понадобится кто-то получше, чем ты, если хочешь убить меня.

Ваунд разочарованно зарычал. На несколько секунд воцарилась тишина, за исключением его низкого хриплого дыхания, прежде чем разочарование сменилось самодовольством и он спросил:

— Как поживает твоя терранка, седхи? Саманта?

Ярость заставила Аркантуса замолчать, невыносимый жар злости создавал огромное давление в груди, из-за чего было трудно дышать.

— Надеюсь, ты не слишком жестоко обращался с ней, — продолжил Ваунд. — Было бы обидно, если бы ты снизил ее рыночную стоимость. Я мог бы заработать много денег на такой нежной и невинно выглядящей женщине.

Ноздри Аркантуса раздулись от тяжелого выдоха. Опершись руками о край стола, он наклонился вперед. Его руки дрожали, он был в доле секунды от того, чтобы опрокинуть стол, в доле секунды от того, чтобы разбить все вокруг в беспомощной, безнадежной ярости. Инстинкт требовал, чтобы он отвечал на любую угрозу своей паре насилием, и только приглушенный шепот в голове подсказывал, что разрушение мастерской ничего не даст.

— Я даю тебе этот единственный шанс, Ваунд. Покинь Артос. Забирай все кредиты, которые ты заработал во Внутреннем Пределе, и уходи.

— Кажется, ты не понимаешь, как это работает, Аркантус. Даже спустя все эти годы ты все еще такой наивный.

— Я найду тебя. Я сожму твой металлический череп руками и раздавлю его.

— Упоминание о терранке задело за живое, не так ли, седхи?

— Я был рад оставить тебя в покое, Ваунд. Оставить ту часть своей жизни позади. Ты начал это, и я это закончу. Продолжай говорить, и я передумаю насчет того, чтобы сделать это быстро.

— Пришло время тебе послушать, Аркантус, хотя бы раз в жизни. Ты такой же аутсайдер, как и был на Калдориусе. Ты можешь бороться сколько угодно, ты можешь сражаться, и это всегда будет впустую. Синдикат раздавил бы тебя, даже без моего предательство. Это был всего лишь вопрос времени. Я только сделал ставку на победителя. Ты — крупинка космической пыли, несущаяся к звезде. Есть только один способ, которым это закончится, и победителем будешь не ты — ты будешь уничтожен. Я — Синдикат, и я сотру тебя с лица земли раз и навсегда.

Стол тихо застонал, когда Аркантус надавил на него.

— Минуты идут, Ваунд, и если ты не поторопишься, то проснешься и последнее, что ты увидишь — мое ухмыляющееся лицо.

Аркантус прервал соединение. Он застыл на месте, его руки вцепились в край стола, челюсти стиснулись так сильно, что, казалось, зубы вот-вот разлетятся вдребезги, и каждый мускул в его теле болезненно одеревенел от напряжения. Поток эмоций внутри него был слишком велик, долгое время он не мог их переварить, не мог рассортировать, не мог даже сформировать связные мысли.

Когда он, наконец, восстановил контроль над собой, гнев затмил все остальное.

Кальдориус отставал от Аркантуса на десять лет — почему эта глава его жизни не могла остаться в прошлом? Почему она всплыла в его памяти именно сейчас, когда он нашел свою пару, когда наконец-то обрел настоящее счастье? Когда он наконец обрел глубокий смысл существования.

Он злился на свою беспомощность, не мог убежать от своего прошлого, не мог надеяться выстоять против Синдиката Внутреннего Предела, если Ваунд решит использовать всю его силу и ресурсы, не мог защитить свою пару от опасности, маячащей прямо на горизонте.

Разговаривать было легко, слова имели мало силы. Они требовали действий, чтобы обрести силу. Какие действия он мог предпринять против межгалактической преступной организации? А конкретнее, какие действия он мог предпринять, чтобы не погубить всех, кого он знал и о ком заботился?