Защищенное сердце (ЛП) - Робертс Тиффани
— Расскажи мне больше, — попросила Саманта, когда поцелуй закончился. — Расскажи мне о своем детстве и жизни. Я хочу узнать тебя, Арк.
Он убрал руку и снова оперся на локоть, проведя кончиками пальцев по губам.
— Я разрываюсь между желанием узнать о тебе больше и открытым приглашением рассказать о себе. Ты подпитываешь и без того опасно большое эго, Саманта.
У Сэм вырвался смешок.
— Не думала, что ты можешь упустить шанс рассказать о себе.
Смех Арка вновь зажег свет в его глазах.
— Ты уже так хорошо меня знаешь. Но каким бы интересным я ни казался, рассказывать особо нечего. Мой народ — относительно новая раса в глазах вселенной. Наши владения невелики, как и у твоего народа, и жизнь на планетах седхи… стрессовая, пожалуй, подходящее слово. В силу истории и происхождения у нас натянутые отношения с волтурианцами и откровенная ненависть к третинам. Обе расы намного превосходят нас численностью и силой. Это странная дихотомия11, в которой мы существуем. Мы в ужасе от случайных атак волтуурианцев и третинов, в то же время природа вселяет в нас желание сражаться. В любом случае, я изучал военное искусство с юных лет, как и большинство детей седхи. Для нас это было нормально.
— Так вот почему ты сказал, что раньше был бойцом? — спросила она, хотя его навыки в бою явно показывали, что он и сейчас боец.
— Я был бойцом, но не из-за тренировок в детстве. Вскоре мы перейдем к сути моей истории, и я напомню тебе, что ты хотела знать все, — он положил свободную руку ей на плечо и накрутил прядь ее волос на пальцы. — Когда я достиг совершеннолетия, я присоединился к Коалиции защиты седхи, как того требует весь мой народ. Я присоединился к Багровым рейдерам, зная, что это подразделение активно искало взаимодействия с врагами. Стычки с третинами были частыми. В тот первый год я видел много сражений. Часть меня наслаждалась ими. Не имело значения, за что я сражался, пока сражался. Но я был захвачен в плен. Какими бы жестокими ни были третины, а они действительно жестоки, им нравится брать пленных и, говорят, что рынки рабов на Кальдориусе подпитываются третинскими работорговцами. Вот куда они привезли меня. Меня продали в рабство, и мой хозяин немедленно бросил меня на арену сражаться за свою жизнь. Полагаю, это было испытание. Выживание означало, что я стоил дальнейших вложений.
Саманта почувствовала ужас, но не поверила, ей показалось безумием, что он может лежать здесь и так бесстрастно рассказывать об этих вещах, лениво накручивая прядь ее волос на палец, словно ее цвет и текстура были важнее его истории.
Она подавила эти эмоции и перевела взгляд на его правый протез.
— Вот как… ты…?
Аркантус взглянул на свое плечо.
— Нет. Это другая история, для другого раза. Думаю, я ничего не испорчу, если я скажу, что выжил в той первой схватке. За годы, проведенные на этих аренах, я стал одним из самых популярных и умелых бойцов — чемпионом. Хотя планета не известна тем, что придает большое значение законам, на Кальдориусе есть правило, которое всегда соблюдается — любой раб-гладиатор, переживший определенное количество схваток, получает свободу. Это используется в основном как стимул, средство дать бойцам цель, к которой нужно стремиться. Что-то, что поддерживает их мотивацию. И я сделал это. Сто пятьдесят матчей, сто пятьдесят побед. Я заработал свою свободу — свободу, которая должна была принадлежать мне с самого начала. Но чего они не говорят, так это того, что, когда вы достигнете этого рубежа, ваш владелец вышвырнет вас без средств к существованию. Огромная сумма денег, которую порабощенный гладиатор зарабатывает для владельцев и промоутеров, не достается этому бойцу — ни капельки. Итак, у большинства нет выбора, кроме как подписать контракт с промоутером, которых связан с той или иной преступной организацией, и продолжать сражаться. Такой же раб, как и раньше, но если ты выигрываешь для них, они могут относиться к тебе хорошо. Я отказался это делать. Я отказался быть обязанным кому-либо. Поэтому я начал делать это самостоятельно. Мой опыт — мой выигрыш.
— И что случилось? — спросила Саманта.
— Я понял, что весь аппарат, который у них был: промоутеры, ринги, тренеры, все это было ненужным и вводящим в заблуждение. Это было разработано для того, чтобы заставить свободных бойцов думать, что у них нет другого выбора, кроме как заключить контракт с преступной организацией, и, хотя каждая из этих организаций управляла собственными аренами на своей территории, все они работали вместе как Синдикат Внутреннего Предела. Итак, я создал свою собственную организацию. Было несколько других бойцов, заработавших свою свободу и оказавшихся в ситуации, похожей на мою, которых я знал. Драккал был одним из них. Мы часто сталкивались друг с другом на арене. Хотя дрались друг с другом всего один раз, — его лицо внезапно стало серьезным, улыбка исчезла, а брови опустились. — И не важно, что он тебе скажет, правда в том, что я победил. Честно.
Несмотря на то, насколько ужасной была история Аркантуса, Саманта не смогла удержаться от смеха над этим. Это было неожиданно, и все же так похоже на Аркантуса — упреждающе защищать свое собственное эго.
Центральный глаз Аркантуса встретился с ее взглядом, в то время как остальные оставались на его пальцах. Он тихо мурлыкал, изогнув губы, пока его хвост поглаживал ее по ноге.
Она побудила его продолжить, спросив:
— А потом?
— Некоторые из них приняли мое предложение. Многие — нет. Но по мере того, как мы демонстрировали, насколько успешными можем быть, сколько денег можем заработать сами, было все больше и больше желающих присоединиться. К сожалению, Синдикату не особенно понравилось наше предприятие. Дела пошли настолько плохо, что мне пришлось скрываться. Когда они попытались убить меня, Драккал и я бежали с планеты. Мы прилетели сюда и начали все это.
— Ты… все еще скрываешься?
Уголки его рта приподнялись, а брови нахмурились, но через несколько мгновений черты его лица расслабились.
— Должен сказать, что мой естественный инстинкт говорит мне… приуменьшить правду об этом. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь в безопасности, Саманта. Мы в безопасности. Но да, я скрываюсь. Насколько известно Синдикату, я умер на Кальдориусе десять лет назад. Я хочу, чтобы так и оставалось. Но с учетом того, что произошло в последнее время… есть шанс, что они знают, кто я, что я выжил. Есть шанс, что именно поэтому Синдикат сейчас охотится за мной.
— Вот почему Драккал был таким раздражительным, когда ты повел меня в торговый центр, — сказала она, нахмурившись. Ее глаза расширились, и она схватила его за руку. — Это из-за меня, не так ли? Ты разоблачил себя из-за меня.
Он улыбнулся своей обезоруживающей, плутоватой, совершенно уверенной улыбкой.
— Нет, Саманта. Это было из-за меня. Ты не виновата в решениях, которые я принимаю. В этой ситуации нет твоей вины. Я знал это и проигнорировал здравый смысл. Но что бы ни случилось, я не буду сожалеть о тех рисках — именно по этой причине ты сейчас здесь, со мной.
— Но если…
Голова Аркантуса наклонилась, и он завладел ее ртом, заглушая слова и мысли Сэм. Ласка его губ, поглаживание языка и восхитительный вкус погрузили ее в податливое состояние, похожее на сон.
Когда он прервал поцелуй и отстранился, на его лице была слабая, но довольная улыбка.
— Достаточно вопросов на сейчас. Давай вернемся к тому, чем мы занимались до того, как Драккал так бесцеремонно разбудил меня.
Он убрал руку из под головы и просунул свою ладонь под ее руку, когда полностью лег. Другая его рука легла ей на бедро, а хвост обвился вокруг одной из ее ног.
Саманта положила руки ему на грудь, его сердце билось сильно и ровно под ее ладонями. В комнате было темно, если не считать слабого голубого света от стен и мягкого желтого свечения кхал. Золотые отметины красиво выделялись на его темно-серой коже.
