Патрисия дель Рока - Грех
Рита терзалась еще и оттого, что практически ничем не могла ему ни помочь, ни утешить.
Женщина винила себя в том, что их отношения настолько испортились, охладели, что теперь она не может найти кратчайшего пути к его сердцу, чтобы хоть как-то помочь. Залечить душевные раны.
Но, даже встречаясь с ней в больничном коридоре – их палаты были соседними – им почти нечего было друг другу сказать. Да и в гости они друг к другу не ходили под предлогом плохого самочувствия.
Поправив спутанные волосы – она даже не удосужилась расчесаться перед уходом из больницы – она спустилась вниз в простом легком костюме, слегка дрожа от прохладного воздуха.
Ее джип был уже в полном порядке – он не слишком пострадал, а те небольшие вмятины и царапины, которые появились на машине во время трагедии – уже полностью были заделаны. Неожиданно черный цвет машины навеял ассоциацию с погребальным катафалком прошлого.
Ее передернуло.
Рита немного покаталась по Лондону, наслаждаясь его красотой и стараясь не замечать человеческого многообразия. Сегодня существовало только двое – она и город.
Таинственный, древний, с действующими подземельями, куда водили туристов, с прекрасными мостами, иногда напоминающими ей мосты Праги и Будапешта. Город, словно застывший в прошлом, и при этом неуклонно стремившийся в настоящее.
Чудесная Великобритания, соединяющая Англию и Уэллс. И все еще обладающая громадным влиянием на Шотландию, несмотря на появившийся у них парламент и пафосное отделение, попытка проявить самостоятельность.
Впрочем, насколько Рита знала, жили они прекрасно. Что под Англией, что без нее.
Сегодня был последний день, когда она могла наслаждаться больничным. С завтрашнего утра она должна была отправиться на работу в новый офис.
Домой она вернулась усталая, поставила машину в гараж и вошла в дом.
Пожалуй, она жалела, что не может подольше остаться в больнице, где за ней ухаживали, кормили, давали снотворное и успокоительное и несли хоть какую-то ответственность за ее жизнь, потому что у нее есть страховка.
По крайней мере, там она могла расслабиться.
Не думать ни о чем, расслабляясь в блаженной истоме от успокоительных лекарств и снотворного.
Быть не человеком, а почти растением.
Дома же надо было действовать. Готовить, принимать решения, говорить с кем-то по телефону.
Рита заметила на чисто прибранной кухне, где все буквально блестело, красивую открытку на видном месте и большой, вкусно пахнущий яблоками и корицей пирог.
Взяв открытку, Рита с бледной улыбкой прочла: «Поздравляю с выздоровлением! Нэнси».
Вспомнив милую, кругленькую, темноволосую домработницу, женщина улыбнулась шире. Кажется, хотя бы некоторые проблемы от нее ускользнули.
Открыв по очереди холодильник и подвесные шкафчики, она убедилась, что запаса продуктов ей хватит надолго. И все было свежим или быстрого приготовления – оставалось только разогреть в микроволновке.
Нэнси, мать троих детей, очень неодобрительно относилась к такой вот еде, считая ее вредной, но понимала, что Рита все равно не будет готовить, а быть под рукой хозяйки слишком часто она все равно не могла.
Рита понимала, что ей следует поесть. Она и так в больнице почти ничего не ела, так как больничная еда в нее не лезла – она была совершенно безвкусной, хотя возможно и полезной. Но посмотрев на множество еды в заманчиво сверкающем лампочками холодильнике, лишь скривилась и ушла в свою комнату.
После душа и быстрого переодевания в ночную рубашку, она устроилась на кровати, сжавшись и завернувшись в одеяло.
Хотелось покоя.
Зевнув, она почувствовала, что сон накатывает на нее, настойчиво унося с собой.
Она не протестовала, так как хотела только спать. И желательно – не видеть никаких снов.
Отдохнуть немного от реальности и от своих переживаний.
…Сны были тревожными, мрачными, темными. Наполненными болью и удушьем. Несколько раз она в ужасе просыпалась, не понимая, где находится. Тьма казалась ей замкнутым пространством, где нечем дышать.
Один раз ее даже начало жутко тошнить, словно бы от головокружения.
Под утро она ощутила, что вся взмокла от пота. Потянувшись за градусником, лежавшим неподалеку в шкатулке из резного дерева, измерила температуру, и обнаружила, что она повышена.
Но поняла, что на этот раз отсидеться дома не получится. Джон и так уже три раза ей звонил за время ее отсутствия и очень настойчиво намекал на то, что хочет ее видеть. Просто жаждет.
А она слишком его боялась, чтобы игнорировать.
Кое-как встав с кровати, она также медленно, почти не чувствуя тела, помылась и оделась, почти не замечая, что именно одевает, и что потом ест на кухне.
Да и то, к завтраку она почти не прикоснулась.
Все вокруг было в тумане.
Рита даже подумала, что в таком состоянии может на кого-нибудь наехать или въехать в ближайшее дерево или столб. Но ей уже было все равно.
Машина двигалась словно бы сама собой, Рита вела машинально, почти не видя ничего перед собой и с трудом пытаясь хоть как-то сконцентрироваться.
Случайно она доехала до своей бывшей стоянки и ощутила настоящий шок, увидев огражденные развалины и спасательные машины.
Сразу все вспомнив, она медленно уехала прочь и, взяв визитку с адресом, нашла новое здание.
Огромное здание, словно бы полностью сделанное из стекла, оно показалось ей каким-то сюрреалистическим.
Охрана внизу проверила ее документы и пропустила внутрь.
Ее охватило ощущение дежа вю. Просторные холлы, почти безмолвные, словно заброшенные пещеры, залы. Большой лифт с зеркалами и яркой подсветкой.
В лифте ей внезапно стало плохо, появилось сильнейшее желание изо всех сил бить кулаками в стены и дверь, чтобы выпустили.
С трудом удержав себя в руках, она вышла на восемнадцатом этаже. Мягкий ковер белоснежного цвета, словно шкура полярного медведя довел ее до кабинета начальника.
Она невесело усмехнулась, убедившись, что табличка выглядела совсем новой.
Постучавшись, женщина вошла.
Мужчина развернулся в вертящемся кресле, положил руки на подлокотники и иронически ухмыльнулся, разглядывая ее с подчеркнутым презрением.
– Так-так, наша королева пера пришла. Как здоровье? Хотя, судя по тому, как ты выглядишь, не очень.
– Я немного приболела, – произнесла Рита, вновь ощущая инстинктивное желание очутиться по ту сторону двери.
– Ну что же ты так?! – с притворной, ехидной заботой произнес он. – Бедняжечка, надо же себя беречь.
Рита только кинула на него хмурый взгляд, но ничего не ответила, по опыту зная, что спорить с ним не только бесполезно, но может быть и весьма болезненно.
