Оттенок ночи (ЛП) - Диан Кэтрин

Они пробудут здесь день, может быть, несколько дней, пока Лука не поправится. И чтобы Талия могла познакомиться с его… семьёй. Вот кем они были, с ужасом осознал он, его приёмной семьёй. Риса чуть не убили, когда он преследовал Рена на складе. Они все были рядом с ним. Они были рядом с самого начала, просто Лука этого не осознавал.

Он долгое время был не в том состоянии, чтобы оставаться наедине с самим собой, чтобы осознать что-либо подобное. Ему была нужна дистанция, пространство. Ему нужно было ничего не чувствовать, потому что без Талии было слишком больно.

А теперь?

Лука не знал. Всё изменилось. Но пока что это давалось нелегко. Он продолжал паниковать, когда Талии не было с ним в одной комнате, как будто она ушла, как будто всё это было ужасным розыгрышем. Ему это не нравилось, но он ничего не мог с собой поделать. Он был слишком ошеломлён.

Талия подошла к нему и обняла его сзади за бёдра, стараясь не задеть почти зажившие раны. Лука расслабился от этого прикосновения. Боже, она с ним в одной комнате, а он всё равно напряжён.

Ему нужно покончить с этим к чёртовой матери. Ему нужно взять себя в руки.

Талия прислонилась к его спине, прижавшись к нему щекой.

— Всё в порядке. Я чувствую то же самое.

Лука прерывисто вздохнул, не в силах выразить словами то, что чувствовал.

Через некоторое время она прошептала:

— Прости меня.

Лука замер, услышав страдание в её голосе.

— За что?

— А ты как думаешь, Лука? За то, что была такой злобной. За то, что заставила тебя думать, будто я отвергла тебя. За это, ради бога, — её пальцы коснулись шрама на его рёбрах. Она не могла почувствовать шрам через его футболку; она ясно помнила, где именно он был.

— Это не твоя вина. Ты ни в чём не виновата. Я должен был догадаться. Я должен был понять, что… Я не знаю, почему, чёрт возьми, я не понял…

— Эй, — Талия легонько сжала его руку.

Лука тяжело дышал, его сердце бешено колотилось. Но в этом-то и заключалась суть. Его пара попала в ловушку и была заточена там из-за него.

— Я оставил тебя там, Талия, — сказал он.

— Ты знаешь, что всё было не так.

— Так.

— Нет, это не так, — Талия обошла его спереди, но её руки задержались на его бёдрах. — Я знала, как манипулировать тобой, Лука. Я знала, что сработает, какие слова использовать, как заставить тебя поверить мне.

— Это не имеет значения.

— Имеет.

— Я не понимаю, почему я не осознал этого раньше.

— Лука… Я знала, что тебе не составит труда поверить, что кто-то не любит тебя и не заботится о тебе, потому что твой собственный отец был…

— Боже, мы можем не говорить о нём? — резко перебил Лука и крепко зажмурился. — Прости. Я не хотел на тебя срываться. Это последнее, что я хотел бы сделать.

— Всё в порядке. Но я должна сказать то, что говорила. Я манипулировала тобой. Я заставила тебя поверить, что ничего не чувствую.

— Ты не отвергала эту связь, — даже сейчас он не мог в это поверить. Всё это время он считал связь неполной, нежеланной. Но… Талия была связана с ним, как и он с ней. Она приняла его.

Талия обвила его руками, легко обнимая. Лука притянул её к себе. Она напряглась.

— Твои раны…

— Ты нужна мне, Талия.

«Мне нужно знать, что ты рядом. Мне нужно чувствовать, что это реально».

Её объятия стали крепче.

— Ты мне тоже нужен.

Она задрожала, и Лука понял, что она старается не заплакать. Он погладил её по каштановым волосам.

— Всё в порядке, Талия.

У неё вырвался крик, и она зарыдала, уткнувшись в его грудь. Он долго держал её, пока она выпускала это всё из себя. Сердце Луки сжалось от её боли за все эти долгие годы. Из его собственных глаз полились слёзы. Он никогда так сильно не плакал. Это было непривычно, но в то же время… дарило облегчение.

Когда Талия отстранилась от него, она сказала:

— Я хочу умыться.

Лука большими пальцами вытер слёзы с её щёк.

— Я буду здесь, когда ты вернёшься.

Она слабо улыбнулась ему и удалилась в прилегающую ванную.

Лука протёр глаза, понимая, что это ненадолго, что он так измучен, что, вероятно, скоро снова начнёт плакать. Он вернулся к распаковке вещей, потому что ему нужно было чем-то заняться.

Талия появилась в дверях ванной и повторила свой предыдущий вопрос.

— Так почему ты не живёшь здесь?

— Ну, теперь речь не обо мне. Речь о нас, — его сердце ёкнуло. — Верно?

Талия подошла к нему через комнату, и Лука забеспокоился, что ведёт себя раздражающе неуверенно.

— О нас, — подтвердила она, обнимая его одной рукой.

Он расслабился. Он не знал, почему ему так хотелось это услышать, почему ему так хотелось, чтобы Талия прикоснулась к нему. Прошло меньше трёх минут.

— Ты так и не ответил на мой вопрос, — напомнила она ему.

— Наверное, я не уверен. Это не ощущалось… Я не знаю. Удобным.

Её рука погладила его по спине. Следы от ударов плетью зажили, но Лука мог сказать, что Талия думала о них. Да, это ещё одна причина. Ему нужно было больше уединения, чтобы справляться с вещами, которые, как он знал, не понравились бы другим.

Талии это определённо не нравилось.

Его смущало, что она это видела, что это видели его мать и братья. Ему было трудно смотреть кому-либо в глаза.

И это ещё не всё. Ещё было всё это дерьмо периода до Тиши, и по какой-то причине Лука почувствовал, что ему нужно признаться в этом, как будто это был ужасный секрет, который он скрывал от своей пары.

— После… — он замолчал, затем попытался снова. — После Ордена я… потерял контроль. Сильно. С… — он не мог выговорить ни слова, не хотел, чтобы она видела его таким, каким он был, одурманенным наркотиками. — Я пытался взять себя в руки.

Это не настоящее признание, это не то, что он хотел сказать, но Талия не стала давить на него.

— Я тоже, — сказала она. — Я совершала некоторые жестокие поступки, которыми не горжусь. Но я пока не готова говорить о них.

— Всё в порядке. Что бы мы ни делали во время… между… это не имеет значения, — Лука подразумевал и другие вещи. Он имел в виду секс.

Казалось, она это знала.

— Я не держу на тебя зла за то, что ты был с другими. Это было давно.

— Я не был с другими. Всегда была только ты. На самом деле я… — Лука вздрогнул, не уверенный, что хочет говорить это, затем заставил себя признаться: — Я действительно думал, что у меня какая-то проблема по этой части.

— Совершенно очевидно, что у тебя нет никаких проблем.

Верно. Даже сейчас у него встал. Пребывание с ней наедине, все эти прикосновения. Разрешение хотеть её, любить её, дать ей это понять.

— Я тоже ни с кем не была, — призналась Талия.

— Но ты говорила, что всегда думала обо мне, когда…

— Когда я кончаю. Да. Я всегда думаю о тебе, когда кончаю. Это не значит, что в процессе участвовал кто-то ещё.

— О. Я неправильно это понял.

— Знаю. Я хотела, чтобы ты так это понял. В тот момент… это было легче, чем признать правду.

— Я бы не стал держать на тебя зла, ты ведь это знаешь, верно? Прошло много времени, и мы не были…

— Я знаю, но есть только мы. Друг для друга всегда были только мы.

Лука снова крепко прижал её к себе.

— Боже, я люблю тебя, Талия. Я люблю тебя так сильно, что иногда не могу дышать.

Она дрожала, в свою очередь прижимаясь к нему.

— Я тоже люблю тебя, Лука. Боже, так люблю.

Какое-то время они отчаянно льнули друг к другу, оба нуждаясь в прикосновении. Жар разливался в паху Луки, его возбуждение усиливалось, пока его член не превратился в твёрдый, толстый бугор между ними. Руки Талии скользнули к его заднице, и его дыхание участилось.

Её тело плавилось в его объятиях, но она возразила:

— Ты всё ещё восстанавливаешься.

— Я…

— Не говори «в порядке». Я буду очень раздражена.

— Я просто идеален.

— Такой высокомерный.

Лука усмехнулся. Он взял её руку и поднёс к своему паху, прося прикоснуться к нему. Она издала стон удовольствия, поглаживая его по всей длине сквозь спортивные штаны.