Оттенок ночи (ЛП) - Диан Кэтрин

И Яннек ответил: «Нет. Она знает, что он бросит мне вызов, и она знает, что тогда он умрёт».

Рен убрал телефон, так и не убрав пистолет.

— И ты видишь? Из-за того, что он сейчас слаб, он боится твоего вызова. Поэтому он подстроил смерть Талии, чтобы она не смогла разоблачить его, а твоё опустошение сделало бы тебя уязвимым для его давления. Но теперь он разоблачён, и ты убьёшь его.

Лука не мог прийти в себя от этого открытия. Всё это время, всё это грёбаное время… Талия не была свободна. Яннек сделал это с ней.

Это его потрясло. На мгновение это привело его в бешенство. И на мгновение он чуть не дал Рену то, чего тот хотел. Он чуть не напал на Яннека, чтобы отомстить за Талию. Но Рен также подвергал опасности Талию и манипулировал ею. Они оба должны были умереть.

— Почему бы тебе самому не убить его, — спросил Лука Рена, — если ты хочешь его смерти?

— О, но я убил его. Но действие яда длится слишком долго, и для меня будет лучше, если ты нанесёшь последний удар, чтобы я мог убить тебя и вернуться в Орден в качестве того, кто за него отомстил.

— Отпусти мою мать, и я с радостью это сделаю.

— Я не доверяю тебе, Лука. Я думаю, ты сначала нападёшь на меня, а я не могу этого допустить. Убей его, или я убью её, а потом мы с тобой разберёмся.

— Так вот почему ты стрелял в меня. Трус, — однако умно. Лука был вынужден признать это.

— Если не хочешь, чтобы мозги твоей матери разлетелись по снегу… займись делом.

На самом деле, не имело значения, в каком порядке Лука убьёт этих двух мужчин. А если он падёт до того, как работа будет закончена? Кир доделает всё за него. Он знал это глубоко внутри, и это знание давало ему спокойствие, в котором он нуждался.

Лука повернулся к своему отцу, к его тёмному, знакомому силуэту. Суровый. Холодный. Безжалостный. Он был воплощением стольких воспоминаний о боли и пустоте. Но всё это не имело значения. Важен только один вопрос.

— Ты знал? Что я был связан с ней?

Взгляд его отца был таким же бесстрастным, как и всегда.

— Ты мой сын, моя кровь. Ты принадлежишь мне. Ты принадлежишь Ордену.

— Во мне также течёт кровь моей матери, и для тебя это ничего не значило, но теперь даже это не имеет значения. Знал. Ли. Ты?

— Я думал, что связь вернёт тебя.

— Она не ответила взаимностью. Наша связь была неполной — я не собирался её навязывать. Это не значит, что с твоей стороны было правильно заманивать её в ловушку!

Яннек нахмурился.

— Ты думаешь, что она неполная?

— Конечно, это так, чёрт возьми! Это не меняет того, что ты с ней сделал! Чтобы манипулировать мной? Контролировать меня?

В воздухе прогремел выстрел. Лука повернул голову в сторону Рена, но тот выстрелил в сторону от Исандры, которая крепко зажмурилась.

Рен скривил губы.

— Следующая пуля попадёт ей в голову.

Лука выхватил свою шиву из ножен.

— Я убью тебя на хрен.

— Сначала Яннек.

Он это заслужил. И этого требовало уважение к своей паре, независимо от того, считала она Луку своим супругом или нет. Ослабленный потерей крови и болью, повреждёнными мышцами, Лука не знал, сможет ли победить своего отца, даже если Яннек тоже ослаблен. Лука никогда не побеждал его. Никто не побеждал.

Но если он погибнет в бою, Кир позаботится о том, чтобы всё было правильно.

Яннек держал в руках обе своих шивы, его предпочитаемый стиль боя. Яннек ожидал, что он будет драться так, как его учили, но Лука провёл много лет в Тиши… и научился нескольким новым вещам.

Он побежал к отцу, но вместо того, чтобы прыгнуть, как мог бы сделать раньше, рухнул на колени и позволил ледяному снегу ускорить его движение вперёд.

***

Талия выглянула из-за выступа и бесшумно подтянулась, когда Лука поднырнул под защиту Яннека и рванулся вверх. Яннек отскочил в сторону, превратив смертельный удар в скользящий.

Её ужаснуло зрелище их схватки. Яннек, возможно, и ослаблен, если верить подслушанным ею словам, но Лука тяжело ранен.

Ей ненавистно было оставлять его в таком состоянии. Она всегда ненавидела оставлять его, но это было особенно ужасно, когда он истекал кровью и испытывал боль. Но она не могла допустить, чтобы он отвлекался на неё и её намерения, беспокоился об её безопасности. Она также не могла допустить, чтобы он предупредил Рена об её присутствии.

И Рен, слава Идайосу, был сосредоточен на своей заложнице и драке.

Это было невероятное и ужасающее проявление насилия.

Только ассасины Ордена, обученные справляться с болью, могли сражаться так, как они, практически не показывая слабины. Лука вскочил на ноги, пригибаясь и извиваясь, как будто пуля не пробила ему брюшную полость менее тридцати минут назад, как будто его плечо не было разорвано на куски свинцом. Яннек двигался со всей быстротой вампира с многовековой историей, который все эти долгие годы оттачивал своё мастерство владения клинками.

Талия соскользнула с выступа, проклиная твёрдый снег и молясь, чтобы Рен не услышал тихий хруст. Она не могла выстрелить в него. Если бы его палец дёрнулся в момент смерти, он мог бы убить мать Луки — и, Боже, как Лука мог простить её за это? Как она могла простить себя?

Это должен быть клинок. Это должны быть скорость, тишина и точность.

На другом конце крыши Лука ударил отца по спине, и Яннек, развернувшись, нанёс удар Луке в грудь.

Талия медленно выдохнула… и перенеслась призраком.

Рен не заметил, как она приблизилась, но он определённо почувствовал, как она ударом подкинула его руку выше. Пистолет выстрелил, и Талия полоснула ножом прямо по его горлу. Кровь брызнула ей в лицо.

Схватившись за рассечённое горло, Рен упал на покрытую коркой льда крышу. Он хрипел и выдыхал последние остатки своей жизни, в его глазах жил шок.

Талия не ощутила ни удовлетворения, ни чувства справедливости. Она испытала только облегчение.

— Идайос! — вскрикнула Исандра, лёжа на спине.

На другом конце крыши Лука выбил у Яннека из рук одну из шив, а Яннек вонзил другую в живот Луки.

Талия закричала.

Но Лука смирился с этим уроном и даже подстроил всё так, чтобы его собственная шива оказалась там, где он хотел.

Это было ужасное зрелище: отец с клинком, вонзённым в живот сына, сын с клинком, приставленным к горлу отца.

Несмотря на всю боль, которую Талия испытала, потеряв свою семью, она, по крайней мере, могла просто оплакивать их. Они не причинили ей вреда. Они не использовали её. Они только любили её.

Но, несмотря на то, что Яннек этого заслуживал, что станет с Лукой, если он убьёт своего отца и всю оставшуюся жизнь будет помнить об этом?

Были и другие аспекты, более практические.

— Лука, — позвала Талия, медленно приближаясь к нему. — Остановись.

— Талия, — в его глазах светилась боль, выражение лица было грубым. Всё притворное безразличие исчезло. — Ты не сказала мне. Ты так и не сказала мне, что он с тобой сделал.

— Лука, пожалуйста, не убивай его.

Струйка крови стекала по шее Яннека из-под лезвия Луки.

— Он использовал тебя! Он бы позволил тебе умереть! И он знал! Он знал, что я связан с тобой. Он знал!

По щекам Талии потекли слёзы.

— Я знаю, любовь моя. Я знаю.

— Если ты убьёшь меня, Орден придёт за тобой, — сказал Яннек. — И за ней.

— Мне всё равно. Если она всё равно не свободна…

— Я освобожу её.

Лука стиснул зубы. Столько боли. Слишком много боли.

— Чтобы спасти свою жалкую жизнь, — обвинил он своего отца.

В глазах Яннека промелькнул едва заметный намёк на эмоции. Может быть, отчаяние. Сожаление? Кто мог знать?

— Чтобы вернуть тебе твою, — ответил Яннек. — Теперь я вижу, что ты никогда не вернёшься. Ты не тот сын, которым должен был быть. Ты никогда не станешь тем, в ком нуждается Орден. Так забирай её. Будь с ней.

— Лука, — взмолилась Талия, и её взгляд метнулся вверх, когда на крыше появился другой мужчина — Кир, напарник и друг Луки.