Зимний двор (ЛП) - Хатчинс Амелия

Мир так жесток, что дал ей вкусить любви, а потом отнял. Она никогда не верила в любовь, никогда не купилась на эту идею. Вся её жизнь была посвящена долгу и тому, кем она однажды станет, и в этом мире не было места любви до него. Она не собиралась терять его сейчас. Она закрыла глаза и вознесла безмолвную молитву Богам и Богиням, или тому, кто мог их слышать.

Мысленно она показала им Магов, озеро, которое останется замёрзшим всего на несколько часов, прежде чем станет непроходимым. Затем показала Синджина и яд, который медленно убивал его, Благого принца, который наблюдал за ней даже сейчас, его взгляд был тяжёлым, а ухмылка изгибала грешные губы. Она показала Фростину, прячущуюся в стенах, и Себастьяна, который предлагал утешение, хотя это могло стоить ему жизни.

Помолившись, она вернулась на кровать, свернувшись в позу эмбриона, умоляя землю дать ей силы выстоять, противостоять чудовищу, которое вырастило её, и умоляла Фрейю дать ей силы и мужество противостоять непреодолимым препятствиям, с которыми столкнулась.

«Держись, Айслин. Мы почти на месте», — прозвучал в голове голос Синтии, и волна утешения окатила её.

Произнесённые шёпотом слова потрясли её, и надежда на мгновение вспыхнула в груди, когда голос Синтии снова затих.

— Боюсь, ты опоздаешь спасти нас, — ответила она пустой камере, когда её тяжёлые веки опустились.

Глава 46

Дверь камеры открылась, и Айслин обернулась, вглядываясь в темноту комнаты. Запах ягод смешался со свежевыпавшим снегом, когда она села. Фростина стояла рядом с кроватью, опустившись на колени и пристально глядя на Айслин.

— Что ты делаешь? Тебе нужно спрятаться, — хрипло произнесла она, глядя на сестру.

— Мама, Лейн, всех, кого не стоило оставлять в живых, он убил их всех. Где ты была, Айслин? Ты была нужна нам, нужна мне! Только ты могла противостоять ему, а тебя не было. Мне пришлось спрятаться за стенами, я знала, он убьёт и меня. Я знала это так же хорошо, как и то, что он убьёт тебя, как только произведёт на свет внебрачного наследника.

— Фрост, тебе не следует быть здесь. Прячься, — настойчиво прошептала она.

— Вот, — сказала она, вкладывая что-то холодное и металлическое в руку Айслин. — Завтра утром он придёт, убить принца Орды. Двор проигрывает и быстро слабеет без подпитки материнской сущностью, и связь никогда не проникнет так глубоко, прежде чем начнёт ослабевать. Сейчас или никогда, потому что, если двор падёт, он не сможет дать тебе сил, чтобы убить отца, а тебе придётся это сделать. Только ты можешь его убить.

— Я люблю тебя, прости, что меня не было. Я пыталась причинить боль принцу, заставить его уйти. Думала, что если причиню ему боль, он оставит нас в покое. Вместо этого сглупила. Я облажалась, и теперь все расплачиваются. Джеральд безумен.

— Он вожделел тебя много лет, Айслин. Мать видела его болезнь и поначалу отказывалась верить. Она защищала нас от правды о том, каким жестоким и больным он был, потому что не хотела, чтобы мы страдали. Лейн тоже, они пытались защитить нас, и теперь их обоих нет, потому что мы не успели остановить, прежде чем его поглотило безумие. Разве ты не понимаешь, Айслин? Он уничтожил всех, кто мог возразить, что ты не можешь стать его супругой. Он стал одержим, и как только я поняла это, не проходило и дня, чтобы он постоянно не наблюдал за тобой. Джеральд сделал вид, что ты ему не нужна, но поскольку ни один наследник не нарушал границы королевства, он вынужден был принять тебя вопреки желанию на благо королевства. Он всё затеял, думая, что ты будешь его, и никто не сможет бросить вызов ему или его правлению как короля. Он никогда не верил, что ты его дочь, потому что между вами не было связи, и поэтому его гнев превратился в ненависть, а за последние несколько лет во что-то гораздо более мрачное. Нападки уменьшились. Убийцы намеренно проиграли, позволив тебе сбежать. Он позволил всем, включая тебя, думать то, что они победили. Даже ты не можешь не согласиться, что каждая попытка становилась всё более неуклюжей и неумелой. Ты помнишь, когда мы были на лугу, и мужчины пытались схватить тебя, а не убить? Они намеревались похитить тебя, и кому, по-вашему, они тебя бы отдали?

— Это безумие, — произнесла она, чувствуя, как желчь бурлит в животе. — Я была его дочерью, может быть, не по крови, но по праву, я была его. Как он мог думать, что это правильно?

— Как он мог думать, что убийство собственного сына правильно? Я видела, как он собственными руками разорвал Лейна на части, — хрипло произнесла она, и её горло сжалось от этих слов. На лестнице послышались шаги, и она двинулась к открытой двери камеры. Её глаза были дикими, когда она обернулась и посмотрела на свою сестру. — Запри её, сейчас же, — приказала она и исчезла в тени.

Айслин встала и закрыла камеру, заперев её, прежде чем вернуться к койке, сунув ключ от камеры под матрас. Она свернулась калачиком, повернувшись, чтобы посмотреть на Себастьяна, который широкими шагами приближался к ней. Мужчины позади него отпускали шуточки, фыркая, когда всей группой двинулись к клетке Синджина.

— Время вышло, парень, — засмеялся один, ожидая, пока Себастьян откроет камеру. Он уставился на неё, когда щёлкнул ключом, открывая камеру до того, как двое других вошли в неё, ударив Синджина кулаком в живот.

— Ты тоже, принцесса, — сказал он, подходя ближе, когда она соскользнула с кровати. — Король желает поговорить с тобой, прежде чем подготовит сегодняшнее представление.

— Что именно? — тихо спросила она, наблюдая, как напряглось его лицо, и он вздрогнул.

— Разрезать принца на куски, чтобы отправить его обратно брату по частям. Это необходимо сделать в течение дня, а его смерть будет отложена до полуночи, поскольку вскоре после этого дворец переедет, и все мы вместе с ним.

— Зачем ты что-то рассказываешь этой сучке, она же не будет смотреть, как что-то происходит. Король просто хочет, чтобы она знала, что её любовник умёт, когда будет трахать её, — сказал один из мужчин, чьи тусклые серые глаза были затуманены наркотиками, которые сочились из пор. Опиум, они баловались королевским опиумом, а это означало, что король тоже под кайфом.

— Потому что я не подчиняюсь грёбаному королю, а ты, Джоффри? Или подчиняешься единственному истинному королю?

— Я следую за нашим королём, ты это знаешь, — прошипел Джоффри.

— Хорошо, тогда ты знаешь, почему меня не волнует, что, чёрт возьми, этот человек сказал делать или не делать. Я ненавижу этих придурков и не склоняюсь ни перед одним королём фейри ни в одном королевстве. Я здесь, потому что нам приказали охранять это место для его прихода в этот мир, а значит, что здесь всё равно никто не выживет, так какое это имеет значение, если она знает свою судьбу?

— А что, если она расскажет королю? — возразил он.

— Короля не интересует то, что она говорит, и он ей не поверит. Он хочет то, что находится у неё между ног.

— Не могу сказать, что виню его за это, она симпатичная. Бьюсь об заклад, у неё никогда не было настоящего мужчины между шёлковых бёдер. Может, нам стоит показать, что такое настоящие мужчины, а?

— Джоффри, если хочешь трахнуть фейри, иди, трахни шлюх наверху, которые охотно раздвигают для нас ноги. Она под запретом, пока король не закончит с ней; после этого он может отдать её нам.

— Может, я хочу её, потому что он хочет, — усмехнулся он, протянув руку и хватая Айслин за грудь.

Лёд образовался на его пальцах, обжигая ткани кисти и продвигаясь вверх по руке. Её глаза с гордостью наблюдали за тем, как лёд проникал внутрь, целясь во внутренние органы.

— Чёртова сука! — прорычал он, и рука Себастьяна легла ей на спину.

— Хватит.

Айслин перевела взгляд на Себастьяна, наблюдая, как он молча предупреждает остановиться. Она оттолкнула руку другого мужчины, наблюдая, как она треснул от её прикосновения. На глазах у Себастьяна лёд начал таять. Она подняла глаза и обнаружила, что Синджин смотрит на неё с безмолвной мольбой.