Зимний двор (ЛП) - Хатчинс Амелия

Она прищурилась на него, когда с другого конца камеры донеслось ворчание. Ашер был прикован к потолку длинными железными цепями. Ядовитые стрелы были оставлены в его теле, чтобы ослабить, но он открыл глаза, нашёл её и задержал на ней взгляд. Он был жив и зол. Её сердце сдавило, когда он продолжал смотреть на ней, совсем не обычные, поскольку навязчиво светились. Они переливались и светились, в их глубинах таился голод, смешанный с жаждой убийства. Её сердце болезненно забилось от осознания того, кто он и что означал этот взгляд. Айслин отступала от решётки, пока спина не коснулась холодной ледяной стены, точно зная, что делает Ашер. Он призывал к себе Благих, и не имело значения, нравились ли они друг другу, теперь он обрушивал ад на Зимний Двор, хотел того или нет. Надвигался Ад, и никто не выживет. Никто.

Глава 45

Айслин проснулась от запаха еды. Её глаза распахнулись, и она медленно села, уставившись на охранника, который ставил поднос на стол. Её рот наполнился слюной, когда желудок заурчал. Она встала с кровати, потягиваясь и глядя на его напряжённую спину.

— Тебе нужно съесть это и быстро.

— Как тебя зовут? — спросила она едва слышным шёпотом, обернувшись и обнаружив, что Синджин и Ашер внимательно наблюдают за ней. Оба смотрели на неё так, словно она была их последней трапезой, и это приводило в ужас. Кроме них, вся тюрьма выглядела пустой.

— Себастьян, меня зовут Себастьян, но ты не будешь называть меня по имени, принцесса. А теперь ешь, потому что у тебя несколько минут, чтобы запихнуть это в рот, прежде чем вернутся остальные.

Айслин встала с кровати, энергично набросилась на баранину с хлебом и отправила в рот неподобающий леди кусок. Её стон эхом разнёсся по тюрьме, трое мужчин застонали, отчего к её щекам прилил жар. Она посмотрела на Себастьяна, стоявшего рядом с ней, продолжая запихивать в рот меньшее количество еды, наслаждаясь тем, как она согревает живот.

— Это твоя еда? — спросила она, когда он продолжал жадно смотреть на неё.

— Не имеет значения, — признал он.

— Вот, — сказала она, протягивая ему кусок хлеба, который собиралась запихнуть в рот.

— Ты умираешь с голоду, а Джеральд ничего не сказал о том, чтобы накормить тебя, так что ешь, чёрт возьми.

— Он никогда раньше не заботился о голодных или обиженных, почему должен начинать сейчас? — с вызовом спросила она.

— А ты? Прибереги это для кого-нибудь, кто купится на твою чушь, — пробормотал он, прежде чем схватить поднос. Айслин потянулась за чашкой, осушив её одним глотком, прежде чем вытереть рот тыльной стороной ладони.

— Я кормила бедняков каждый день, когда повзрослела и могла охотиться на диких кабанов. Кто-то же должен был кормить голодающих людей. Мой брат тоже помогал мне. Он всё ещё помогает здешним людям, тем, кто недостаточно высок, чтобы о них беспокоился отец.

— Лейн мёртв, принцесса, — мягко сказал он, наблюдая за ней. — Он подрался с твоим отцом, когда тот объявил, что сделает с твоей матерью. Никто больше не кормит бедных, потому что они теперь висят на стенах дворца.

Айслин покачалась на ногах и покачала головой, её глаза наполнились слезами. Еда, которую она съела, попросилась обратно, пока тело сотрясли рыдания. Как он мог убить собственного сына? Лейн был его, его плоть и кровь, и всё же он убил его?

— Фростина? — прошептала она, снова вытирая рот и глядя на Себастьяна сквозь слёзы.

— Никто не знает, где она, — ответил он. — Она исчезла до того, как всё началось, будто знала, что произойдёт. Джеральд либо убил её, либо она каким-то образом сбежала. Мне нужно идти, — сказал он, почёсывая шею и неловко глядя на неё. — Мне жаль твоего брата.

Айслин наблюдала, как Себастьян выскользнул из камеры, прежде чем оцепенело опуститься на койку, слушая, как за ним закрылась дверь. Всё, за что она боролась, исчезло, уничтожено рукой кровожадного ублюдка, который сошёл с ума. Если бы она не боролась, чтобы защитить их, не оспаривала клятву, данную Райдеру, они могли бы всё ещё быть живы. Она свернулась в клубок и обняла себя руками, пока из неё вырывались всхлипы, эхом разносясь по подземелью.

Она слышала бульканье Синджина, когда он пытался заговорить с ней, тяжёлое дыхание Ашера, когда он пытался вывести яд из организма, и тяжёлые шаги охранников, возвращавшихся на пост. Охранники смеялись и отпускали шуточки по поводу её страха, и почему она плакала. Боль угрожала поглотить, разорвать на части, когда всё обрушилось на Айслин. Как он мог так поступить? С чего Джеральд решил, что убийство собственного сына хорошая идея? Лейн был нежным, любящим, и был добр ко двору, независимо от положения в нём. Этот мир был неумолим, и любой признак доброты воспринимался как слабость.

— Хватит, придурки, — сказал Себастьян, толкнув одного и схватив другого, который стоял возле её камеры, хихикая. — Возвращайтесь на свои посты и прекратите. Джеральд не хочет, чтобы кто-то общался с этими монстрами, пока он сам не будет готов с ними разобраться.

Она подняла на него полные слёз глаза и наблюдала, как он склонил свою рыжеватую голову и покачал ею. Казалось, он сомневался в том, что хочет сделать, но глубоко внутри она знала, что он не предаст своё дело. Нет, учитывая того, что случилось бы с ним. Сколько Магов похожи на него? Сколько из них осталось в человеческом мире и сумело сохранить в себе хоть какое-то чувство человечности.

С другого конца камеры донеслось шипение, и она увидела, как Ашер поднял голову. Его плоть снова приобрела бронзовый оттенок, наполнившись пульсирующими клеймами серебристого, переливающегося цвета, светящимися вместе с его глазами. Айслин перевела взгляд на Синджина, обнаружив, что его изумрудные глаза тоже светятся, когда он наблюдает за ней. Его тёмные волосы были перепачканы кровью, но взгляд полон решимости.

Сев, она придвинулась к нему и устроилась на полу, желая оказаться в его объятиях, использовать его комфорт, чтобы защитить себя от боли, которую испытывала из-за потери. Яблоко покатилось по полу, и Айслин увидела, как оно остановилось прямо перед её камерой. Она подняла глаза и посмотрела туда, где, по её предположению, должен был находиться Себастьян, но в тени стоял не он. Её сердце бешено заколотилось, а глаза расширились от неподдельного ужаса, когда она увидела свою хрупкую, нежную сестру, которая оказалась вместе с ней в ловушке этого бесконечного дерьмового шоу. Она молилась, чтобы ей удалось сбежать, но это? Это плохо.

Беловато-светлые волосы Фростины отливали голубым оттенком, который казался темнее из-за приглушенного освещения подземелья. Её наряд был чёрным как ночь, кожаные брюки и топ в тон обтягивали каждый дюйм её тела. Она поднесла палец к губам, давая знак сохранять молчание. Сердце Айслин бешено заколотилось, когда она посмотрела на свою любимую сестру, которая, не сказав ни слова, проскользнула обратно в потайной проход. Страх пронзил её от осознания нового затруднительного положения. Фростина жива и всё ещё пряталась во дворце, что сохранит её в безопасности только до тех пор, пока он не сдвинется с места, что произойдёт скоро. Она уже ослабевала, лёд вокруг слабел по мере того, как начинал таять.

— Айслин, — глубокий голос Синджина вывел её из шока.

— Синджин, — прошептала она, поворачиваясь к нему. В отличие от Ашера, он не выздоравливал. Состояние ухудшалось, яд всё ещё поражал его организм. Айслин послала магию на поиски его, сокращая расстояние между ними, поскольку это убедило его в том, что она рядом. — Ты не можешь умереть у меня на руках, слышишь?

Он фыркнул, и лёгкая улыбка появилась на его губах. То, что она не могла выразить словами, светилось в глазах: что он не мог умереть, потому что собирался стать папой. Синджин не мог умереть, потому что только ему она отдала себя; всё, кем она хотела быть, осуществилось благодаря ему, и он не мог умереть сейчас.

Одинокая слеза скатилась из глаза Айслин, и она вытерла её, покачав головой.