Плейбой (ЛП) - Грей Ханна

— Айла Роуз, что на тебя нашло? — отчитываю ее как можно тише, чтобы не привлекать внимания. — Нельзя так со мной разговаривать. Мы идем домой. У Кэма много дел. Извини, малышка. Сегодня никак.

Она опускает голову и прижимается ко мне.

— Прости, — произносит она убитым голосом.

Я хочу ответить, но Айла неожиданно спрыгивает с моих рук.

— Вот он! Мамочка, он там!

Я пытаюсь ее схватить, но дочь ускользает, проскальзывает между людьми в вестибюле.

— Айла! — сердито кричу я. — Айла! Вернись. Там незнакомцы!

Когда теряю из виду ее светлые кудряшки, я вижу, как Кэм подхватывает Айлу. Она обвивает его шею руками и прячет лицо на плече.

Его взгляд тускнеет, и я чувствую, как сердце вновь пронзает боль. Все, чего могла бы пожелать, прямо передо мной, но я не могу этого иметь.

Расправив плечи и выдохнув, я подхожу к ним.

— Айла, ты не можешь просто убегать от меня. Здесь люди, которых мы не знаем, — говорю я, потирая переносицу. — Ты же понимаешь.

— Твоя мама права, малышка Айла, — мягко говорит он. — Ты всегда должна быть с мамой или с теми, кого хорошо знаешь, хорошо?

Она кивает, прежде чем взглянуть на меня. Прижимаясь головой к его груди в объятиях, она говорит:

— Прости, мамочка. Я просто увидела Кэма и мне стало так радостно, — она поднимает на него глаза, касаясь лица рукой. — Где ты был? Я думала… думала, ты забыл про меня.

Он плавно ставит ее на пол и приседает.

— Я никогда не забуду о тебе, Айла. Никогда, — Кэм обнимает ее, прижимая хрупкое тельце к груди. — Прости, что не навещал тебя. Я тоже скучал.

У меня ком в горле, и говорить трудно, но я изо всех сил стараюсь:

— Пойдем, милая. Нам пора. Уже поздно.

Она грустно опускает плечи, но в последний раз обнимает Кэма, прежде чем подойти ко мне и взять за руку.

— Пока, Кэм, — шепчет она. — Я люблю тебя.

Я вижу, что он пытается не расплакаться. Айла никогда и никому такого не говорила. По крайней мере, насколько мне известно.

— Пока, Айла. Я тоже люблю тебя, — взгляд Кэма прикован к дочери, он даже не смотрит в мою сторону.

И если когда-нибудь задумывались, как выглядит разбитое сердце, взгляните на мое, чьи осколки разбросаны по полу.

Глава 25

Кэм

Солнце льется сквозь окно, и я переворачиваюсь, натягивая подушку на голову, не желая встречать новый день. Сегодня тренировки нет, да и на пары идти нет никакого желания.

— Разве не хочешь встретить новый день? — саркастично тянет знакомый акцент. — Поднимай задницу. Почти полдень.

Подскочив, я обнаруживаю Бо сидящим за столом.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — стону я. Вчерашнее похмелье наваливается на меня. — И как, черт возьми, ты сюда попал?

— Пробрался через окно, — безэмоционально роняет он.

— Серьезно?

— Нет, придурок. Я открыл парадную дверь, зашел в твою паршивую квартиру и обошел все комнаты, пока не нашел твою жалкую тушку, — он округляет глаза. — Да, и застукал твоего дружка, когда он по уши был в какой-то блондинке. Неловко до чертиков, но, похоже, ему было плевать.

— Если плевать, то, скорее всего, это был Броуди, — я провожу рукой по лицу. — Зачем ты здесь?

Он ухмыляется.

— Помнишь, как твоя сестрица решила разрушить мою жизнь и бросила?

— Да, в тот раз, когда на пару дней включила мозги?

Он показывает мне средний палец.

— Отвали. Как уже говорил, я был разбит. Я хотел, чтобы меня оставили в покое. А потом появился ты, как тот огромный котяра, которым и являешься, и заставил разговаривать о чувствах. К тому же, Ми сказала, что ты попал в НХЛ. Она узнала об этом от родителей. Почему, черт возьми, ты не позвонил и не сказал нам?

Игнорируя звонки родителей несколько недель, я наконец ответил. Рассказал новости о «Брюинз» и притворился так же взволнованным, как и они. Наверное, они решили разнести эту весть по миру. Я также сообщил команде. И как бы они ни были рады за меня, могу сказать, их также немного расстроило то, что это будет наш последний сезон вместе.

— Наверное, вылетело из башки, — я пожимаю плечами. — И я не собираюсь говорить о своих чувствах, Бо. Хорош доставать меня.

— Значит, вот почему твои приятели позвонили Ми и сказали, что ты в отчаянии? Тебе повезло. Она хотела приехать, но я пожертвовал собой ради команды, — он встает. — Так что поднимайся, черт возьми. Я голоден.

— Ты вечно голоден, — стону я.

Он хлопает себя по животу.

— Да, я растущий организм. Так что иди в душ, потому что ты воняешь и выглядишь отвратительно, встретимся у пикапа. И хватит уже хмуриться.

— Кто ты и что сделал с моим ворчливым лучшим другом? — говорю я, глядя на него.

— Кажется, мы поменялись местами. Теперь я счастлив и все такое, а ты угрюмый и катишься в пропасть.

— Вовсе нет.

— Да. Давай, живо.

Я осушаю пиво и жестом показываю бармену, что хочу еще, пока Бо доедает картошку фри.

— Рановато начал, а? — он кивает в сторону свежего пива, скользящего ко мне. — Знаешь же, что этим проблемы не решить.

— Насрать, — бурчу я, поднося обжигающе холодный стакан к губам.

— Твои родители волнуются. Мила волнуется, — Бо упирается ладонями в края тарелки. — Ты не отвечаешь на сообщения и звонки, а когда кореш Броуди позвонил Ми, это только подтвердило, что ты во всех смыслах конченый.

После той херни, что я выкинул с Броуди, он все еще заботится обо мне.

— Поговори со мной, Кэм. Я же, черт возьми, не умею читать мысли, — он усмехается. — Если бы умел, встречаться с твоей сестрой было бы намного проще.

— Разговорами ничего не исправить, Бо.

Я допиваю пиво, но когда собираюсь заказать еще, Бо пригвождает мою руку к стойке.

— Все, на сегодня хватит, — монотонно тянет он. — Ты и так уже хорошо принял на грудь³⁰.

— Вот еще, — говорю я, хлопая ладонью по деревянной столешнице бара. — Как у тебя хватило наглости явиться сюда и пытаться указывать мне, как жить. Помнишь, что было несколько лет назад? Когда пропал со всех радаров? — я сверлю его взглядом, когда алкоголь начинает действовать, заставляя чувствовать себя непобедимым. — Помнишь, как ты два года всех игнорировал?

— У меня умер отец, — рычит он, тыча мне пальцем в лицо. — Я даю тебе одну попытку, Кэм. Одну. Гребаную. Попытку. И только потому, что я обещал Ми, что не буду надирать тебе задницу. Но если еще раз заикнешься об этом, жди последствий.

Он резко встает. Схватив меня за шкирку, стаскивает со стула.

— Знаешь что? Я не могу это выносить. Пошли, прогуляемся, — рычит он. — И нет, я не спрашиваю.

Я сопротивляюсь секунду, но быстро понимаю, что он не сдастся и не оставит меня в покое. Лучше уж поскорее покончить с этим.

Как только мы оказываемся на улице, он отпускает меня, слегка подталкивая.

— Это та девчонка, которая была на финале, да? — он идет рядом со мной. — Эбигейл или как ее там.

— Эддисон, — поправляю я. — И я, черт возьми, не собираюсь говорить о ней.

— Ми сказала, у нее есть ребенок. Дочь, верно? — его голос смягчается.

Я достаточно хорошо знаю Бо Бишопа, чтобы понимать, что ему сейчас требуется все терпение, чтобы не сорваться. У Бо всегда был вспыльчивый характер. А когда он злится, то превращается в страшного ублюдка. Но, честно говоря, мне все равно. Я никогда не отличался вспыльчивостью.

До этих пор.

Я продолжаю идти, натягивая капюшон.

— Наверное, непросто привязаться к ней и ее ребенку, — он смотрит на меня. — Вы сейчас общаетесь?

— Нет, — отрезаю я. — Кроме прошлого матча, когда Айла сбежала от матери и прибежала ко мне, — я чувствую резкую боль в груди. — А потом они ушли.

— Айла, — эхом отзывается он. — Сколько ей лет?

— Три. Весной будет четыре.

Каждый раз, когда упоминаю ее или имя Эддисон, каждый раз, когда приходится говорить о них, та оцепенелость, которую старательно поддерживаю, исчезает, и я вынужден все чувствовать.