Алана Инош - У сумрака зелёные глаза
– На, накинь.
– Нет, лучше Джес им укрыть, а мне – куртку, – рассудила девушка.
– Ну, можно и так, – согласилась я.
До больницы мы доехали в молчании. Внеся закутанную в манто Джессику в холл, я громко позвала:
– Врача, срочно! У неё кровопотеря, нужно переливание.
Опустив девушку на оперативно предоставленную каталку, я отдала манто Ханне, взяла свою куртку и пошла к выходу. Всё, что я могла сделать, я сделала.
Ханна догнала меня на крыльце. Не зная, что сказать, она просто стояла и смотрела на меня, а я – на неё. Погладив её по щеке, я проговорила:
– Мне пора, Ханна. Меня ждут номера с пятого по тринадцатый.
– Я тебя больше не увижу? – пролепетала она.
– Незачем, – качнула я головой. – Знакомство с такими, как я, до добра не доводит. – И добавила: – Надеюсь, увиденного тобой было достаточно, чтобы раз и навсегда избавить тебя от вампиромании.
Устало улыбнувшись напоследок, я медленно спустилась с крыльца.
Глава 23. Выстрелы под дождём
Встреча на кладбище и история Кельца. Воин. Аида и Эрика: знакомство в Берне. «Пожалуйста, не убивайте нас». Поцелуй под зонтом и сорванная охота.
Прости меня, Алёнка. Моя спящая красавица... Не знаю только, проснёшься ли ты от моего поцелуя. Я всё бы отдала, чтобы согреть твои похолодевшие пальцы, но всё, что у меня есть – это моя душа. И её я без колебаний заложила бы кому угодно, даже самому сумраку, чтобы вернуть тебя.
Я с тобой, родная. Я здесь. Ты слышишь меня? Ничего не бойся там, ведь всеми мыслями и душой я с тобой. На чём я остановилась? Слушай мой голос и держись...
Война в Греции дала мне хорошую закалку и подготовила к тому, чему я посвятила без малого пятьдесят лет своей жизни. Я не успела проработать на фармакологической фабрике и года, когда умерла тётя Элени. Тяготы войны подорвали её силы, и тёплым сентябрьским днём я прошла на кладбище за её гробом. Проводить её в последний путь пришло совсем немного народу – только кое-кто из соседей. Все лица были мне более или менее знакомы, за исключением одного странно одетого человека.
Он стоял за высоким памятником поодаль и наблюдал, хотя явно был не из нашего окружения. Длиннополый тёмный кожаный плащ был как будто не из нашего десятилетия – с кучей пряжек и заклёпок, лицо наполовину скрывали широкие поля шляпы. Весь его костюм казался каким-то мятым, серым и пропылённым, контраст составляла белевшая из выреза жилета рубашка с безупречным воротничком и старомодным галстуком. Бегло приметив незнакомца, я снова устремила взгляд на тётушкино восково-жёлтое лицо в гробу, а через минуту этого человека уже не было...
Потом были скромные поминки, а на следующий день я пошла на работу. Вечером, купив цветов, я отправилась на могилу тёти Элени, и кого бы ты думала, я там встретила? Точно, незнакомца в странном плаще. Я была не из робкого десятка и решительно подошла к нему.
– Кто вы? Вы знали тётю Элени? – спросила я его.
Незнакомец приподнял голову, так что из-под полей шляпы стало видно лицо. Его глаза скрывались за тёмными очками, и я сперва подумала, что он слепой. Но он сдвинул их вниз, к кончику носа, и показал глаза – вполне зрячие, но до странности светлые. Болезненно поморщившись, он вернул очки на место.
– Мои глаза чувствительны к дневному свету, – сказал он. – У вас, кажется, такого не наблюдается, и это даёт вам преимущество. Нет, вашу тётю я не знал, но вот с вами меня кое-что объединяет. Зовут меня Александр Кельц.
Да, это был тот самый Кельц, охотник на вампиров, только тогда я ещё не знала этого. Я разглядывала его причудливый плащ и поражалась контрасту – такой серый невзрачный костюм и такая безукоризненная, я бы даже сказала, щеголеватая рубашка.
– И что же нас с вами объединяет? – спросила я.
Вместо ответа он спросил:
– Вы когда-нибудь замечали за собой желание пить кровь?
Я вздрогнула – вернее, вздрогнуло чудовище во мне, словно выхваченное из темноты светом фонаря. Откуда он знал мой секрет? Ведь я никому не рассказывала.
– О нет, вы не чудовище, – усмехнулся Кельц. – Но в вас течёт кровь чудовищ, которая и даёт вам эти удивительные способности: быстрое заживление ран, нечеловеческую силу и прыгучесть, выносливость, железное здоровье. Вам пока не так много лет, чтобы вы заметили ещё одну способность – крайне медленное, не видимое глазу старение. Как думаете, сколько мне лет?
На вид ему было лет тридцать – максимум тридцать пять.
– А между тем, я родился в тысяча восемьсот восемьдесят шестом году, – сказал он. – То есть, мне уже за шестьдесят. А на вид не дашь, не так ли? Вот это оно самое и есть – медленное старение. Гораздо медленнее, чем у простых людей.
– То есть, в восемьдесят вы будете выглядеть на сорок? – Если честно, то всё им сказанное звучало как бред, но чудовище во мне откликалось со страшной силой и пришло в безумное волнение. Оно беспокоилось, потому что его выводили на чистую воду.
– Нет, скорее всего, буду выглядеть не старше, чем сейчас, – сказал Кельц. – И в сотню лет, если доживу, на моём лице не прибавится ни одной морщины, а в волосах – ни одной седой нити.
Кстати сказать, тогда Кельц был ещё с волосами. Мы медленно шли по кладбищенской аллее, и шляпу он нёс в руке. Он был шатеном с чуть приметной рыжинкой. Признаться, таким он мне нравился больше. Зачем он потом стал брить голову? Не знаю. Так захотел, видно.
– Что значит – если доживёте? – насторожилась я. – Разве железное здоровье и быстрое заживление ран...
– Нет, дело не в этом, просто профессия у меня опасная, – усмехнулся Кельц. – Всякое может случиться.
– А чем вы занимаетесь? – логично последовал мой очередной вопрос.
– Охочусь на чудовищ, чья кровь течёт в наших с вами жилах, – ответил Кельц. – Наши отцы – вампиры. Иногда они соблазняют смертных женщин, и от этих связей рождаются полукровки – дампиры.
Настоящего своего отца я никогда не видела, если ты помнишь. Мама только однажды обратилась к нему за помощью, когда были нужны деньги на мою учёбу. Деньги он прислал – очень много, хватило не только на учёбу, но и на жизнь. Взамен он попросил мой портрет: видимо, хотел убедиться, похожа ли я на него. Вероятно, я оказалась достаточно похожа, раз он так расщедрился. Всё, что я о нём знала – то, что он богат; наверное, он был женат и не хотел афишировать факт своей внебрачной связи, потому и не общался никогда ни со мной, ни с мамой. И вот теперь я узнала, что он – вампир.
До сих пор я считала всё это сказками. Я была материалисткой. Вампиры – миф, полагала я, такой же, как про Геракла, богов и прочих чудесных существ. Вот только в эту картину слегка не укладывался тот случай, когда у меня на поле боя выросли клыки, и как я сосала кровь итальянца, чтобы выжить. Но подспудно я была готова поверить, потому что все мои странности уже давно требовали объяснения. Если на свете были и другие люди, подобные мне – значит, это не выдумка.
