Твоя жизнь и твоя смерть принадлежат мне - Гринёва Ирма
Талтал поразился сходству мыслей с отцовскими и согласился. Целый месяц отпуска впереди позволял и свадьбу сыграть, и, дай Будда, зачать ребёнка, поскольку отец уже и четырёх кандидаток в жёны Талталу подобрал. Тому оставалось только выбрать среди них.
День возвращения дяди, Хеджин провела в своей комнате. Выходила, только когда её звали. И каждый раз дрожала от мысли, что за этим последует. Но день прошёл, а наказания так и не было. Дядя даже заботливо поинтересовался — не заболела ли она, удивившись, какая сегодня тихая его обычно непоседливая дочь.
Хеджин коротко взглянула на брата — Талтал с застывшим лицом смотрел в сторону. «Он ничего не сказал дяде!», — обрадовалась Хеджин. Чтобы удостовериться в своей догадке, подступила с расспросами к Ёне. Тот, не глядя ей в глаза и переминаясь с ноги на ногу, пробормотал, что, мол, гости были, приёмом остались довольны, вкусно поели-попили, музыку послушали, в игры поиграли, уехали. А больше ничего и не было.
И к Хеджин вернулось её жизнерадостное настроение. Если бы ещё улучить момент, чтобы поблагодарить Талтала. Но момент никак не подворачивался. Брат то о чем-то важном подолгу разговаривал с отцом, то занимался чтением и просил его не беспокоить, то упражнялся во дворе с цзянем и копьём. Хеджин поняла, что он ещё сердит на неё, и потому сам создаёт препятствия для их общения. Ну, ничего! Когда-нибудь же он её простит! Не будет же дуться весь месяц отпуска. Только вот потренироваться вместе с ним у неё уже никогда не будет возможности… Эх!
Талтал видел, как сестрёнка целый день дрожала от страха. Ничего! Пусть помучается! Это лишь малая доля того наказания, что она заслуживает. И на то, что весёлость её вернулась, обратил внимание. И попытки подойти к нему, поговорить, и жадные взгляды Хеджин на его занятия с оружием тоже заметил. Жалко её стало. Может, ей хватит этого урока? Не будет же он делать вид, что сердится на неё, весь отпуск? Да и поделиться с сестрой теми важными изменениями, которые вскоре предстоят ему в жизни, очень хотелось.
Хеджин очень обрадовалась, когда брат сам подошёл к ней и предложил прогулку на лошадях. Это было такое счастье! Они скакали наперегонки, а потом долго гуляли по берегу моря, взявшись за руки.
На следующий день прогулка повторилась. Талтал даже захватил с собой деревянные мечи, и они славно поупражнялись. Рубка с братом не шла ни в какое сравнение с тренировкой с Ёной. Её и тренировкой-то не назовёшь, так, детские игры.
Поделился брат с Хеджин и планами найти себе жену. Планы, правда, были не его, а отца, но Талтал был с ними согласен. Поначалу, известие острой иглой вонзилось в сердце Хеджин, но потом они так весело обсуждали с братом кандидаток, он даже их нарисованные портреты ей показывал, что она беспокоиться перестала. Восприняла как игру. А зря… Талтал как-то всё больше стал задумываться, уходить в себя, отдаляться от Хеджин. Перестал шутить с ней по поводу женитьбы. «Да какие тут шутки!», — пронзила её мысль. «Талтал влюбился!», — поняла она. Брат, действительно, скоро женится. В их доме появится ещё одна женщина. И она будет главнее её, Хеджин. И в доме. И в жизни Талтала. И в его сердце…
Ни одна из претенденток в жены не тронула сердце Талтала. Разум склонял выбрать Джехву27 из рода Ан28. В другое время он бы не посмел даже задумываться о том, чтобы взять жену из такого богатого и знатного рода, стоящего на несколько ступенек выше их рода Ким. Но всё меняется в этом подлунном мире. Отец убедил его, что сейчас отец Джехвы будет рад породниться с ними. Семья Ан всё также богата, но утратила своё влияние при императорском дворе. А вот положение Талтала столь изменилось, столько дорог перед ним открылось, что, насколько он богат, стало не важно.
А сердце шептало: не поторопился ли он с принятием предложения отца? Жена, она ведь на всю жизнь. Это император или знатные вельможи могут позволить себе не одну жену и кучу наложниц, с кем удовлетворят своё сердце в потребности любить. Ему такое не доступно.
Вот об этом всё больше задумывался Талтал, уходя в себя.
У Хеджин так болело сердце, что она не могла дышать. А когда представляла другую женщину рядом с Талталом за свадебным столом, когда, как воочию, слышала их клятвы друг другу, у неё вообще сердце останавливалось. Она поняла, что не сможет перенести картину даже приезда свадебной процессии нареченной Талтала. Умрёт. «Что же со мной такое?», — думала Хеджин.
Думала-думала. И поняла — она любит Талтала! Не как брата любит. И что ей делать с этой любовью? Как уместить такую большую любовь в своём маленьком глупом сердце? Ведь не выдержит оно, разорвётся. И засобиралась в дорогу. Придумала отправиться в монастырь, помолиться Будде. За счастливое будущее брата.
ВонШик и Талтал, занятые переговорами с семьёй невесты, от Хеджин только отмахнулись. Хочет ехать, пусть едет, тем более что к свадьбе обещала вернуться. Хеджин же знала, что никогда она уже не вернётся в родной дом. Надеялась упросить монахинь оставить её в монастыре, ведь до её четырнадцатилетия осталось не так уж много времени. А, если откажут, будет переходить от монастыря к монастырю, так время и пройдёт, или найдутся те, кто её приютит.
С собой взяла только Ёну и одну служанку. Чем дальше удалялась от дома, тем хуже, слабее себя чувствовала. Как будто оставила позади себя живительный источник влаги и всё больше испытывала муки жажды.
И вот настал день, когда небольшой отряд из трёх человек вынужден был прервать своё движение. У Хеджин началась горячка. Она металась по кровати в небольшой комнатушке на постоялом дворе, плавилась от жара и обливалась потом. На последние деньги, что были с собой у хозяйки, Ёна притащил к Хеджин лекаря. Лекарь то ли оказался шарлатаном, то ли, действительно, столкнулся с неизвестной болезнью, но помочь ничем не смог.
Ёна посидел, подумал и решил вернуться домой. Позвать подмогу. Один. Один на лошади он доскачет намного быстрее, чем если они будут тащиться обратно все вместе. На постоялом дворе они уже задолжали, их грозились отправить под суд. Можно было, конечно, расплатиться украшениями хозяйки и отправиться обратно всё-таки вместе. Но это будет медленно, а ну как хозяйка умрёт? Что ему тогда скажет господин ВонШик? Что с ним сделает господин Талтал? А так, уезжал, хозяйка ещё жива была. А что с ней будет, когда подоспеет помощь — на то воля Будды.
Со свадьбой дело не заладилось. Представители семей никак не могли согласовать приданое невесты и подарки семей друг другу. А тут новая напасть — влетел во двор на взмыленном коне Ёна и сообщил, что Хеджин чуть ли не умирает. Талтал как услышал эту новость, чуть с ума не сошёл. Вскочил на коня и умчался как ветер.
Нашёл любимую сестрёнку на грязном постоялом дворе, расплатился с ушлым хозяином этого гадюшника, забрал украшения Хеджин, которые служанка была вынуждена отдать в залог, чтобы их не вышвырнули на улицу. И довёз свою драгоценную ношу домой в целости и сохранности.
Хеджин в дороге вроде как даже лучше стало. И жар немного спал. И слова, которые она говорила в бреду, стали более отчётливы. Не были уже похожи на бессмысленные выкрики. Так Талтал и услышал, что тоскует сестрёнка по какому-то своему возлюбленному. Имени его не называла, но то, что плачет по нему, было понятно. И что за возлюбленный? Когда успела влюбиться? В кого?
Процесс подготовки к свадьбе из-за болезни Хеджин застопорился, а потом и вовсе был отложен до лучших времён. Талтал получил распоряжение принца прервать отпуск и явиться в расположение его войска в кратчайшие сроки. Ох, какое он испытал облегчение! Уезжал из дома с лёгким сердцем — жениться, значит, не судьба в этот раз, и хорошо. Хеджин уже пошла на поправку. Поговорить с ней по душам, в кого это она так влюбилась, что даже заболела, хоть и не получилось, но переживать об этом Талтал не собирался. Сестра ещё ребёнок, мало ли какую блажь приняла за любовь по малолетству. Перерастёт. То, что ей уже 13 лет, и она вот-вот войдёт в детородный возраст, а, следовательно, может выйти замуж, Талталу, с высоты его восемнадцати в голову не пришло. Его голова была занята предстоящими сражениями.
