Вадим Шакун - Пятьдесят девственниц
Изрядную долю вины за это нес мой магический посох. В нашем королевстве маги, вообще, пользуются дурной славой, я же считал ниже своего достоинства называться иначе, чем Поздний Рассвет из магической ложи дварфской столицы.
Сие приводило к тому, что на ночевки нас принимали весьма неохотно, либо же, вообще, отсылали к людям, у которых в здравом уме и трезвой памяти никто не остановится — к травникам, ведунам и кузнецам.
Именно так в селеньице Тугое Вымя мы попали на постой к Большой Гелл. Примечательна, для меня эта особа была с двух точек зрения: во-первых, это была первая женщина-кузнец, которую я в своей жизни встречал. Во-вторых, она являлась девственницей, что было совершенно удивительно, ибо было ей отроду уже двадцать семь лет.
Гелл нам всем сразу же понравилась, потому как, узнав, что мы из страны дварфов, тут же принялась обильно нас привечать и угощать. Увидев же на моей шее серебряный знак с изображением молота и наковальни, она начала оказывать мне всяческие знаки внимания и почтения.
Как мог, я объяснил доброй девушке, что, хоть я и маг, по дварфским законам имеющий право входить в любую их гильдию, но в гильдии кузнецов ни разу не был, ибо в этой, столь закрытой для всех посторонних, гильдии побывать мне было недосуг, но она продолжала оказывать мне всяческие знаки внимания.
Дождавшись же пока спутники мои улягутся спать, она вызвала меня в свою кузницу и распалила горн, дабы ночная прохлада не беспокоила нас.
— Ах, сударь, — сказала она и извлекла из самого темного угла кузни сверток. — Взгляните на это.
Я взглянул и увидел самый прекраснейший меч из всех, каких я когда-либо видел в своей жизни.
— Я работаю над ним уже три года, — сказала Большая Гелл, — и, все-таки, чувствую его незавершенным. И, коль скоро, никакие мои старания не улучшат его, я знаю только одно — меч этот должен стать магическим, иначе же он не будет завершен никогда.
59
В восхищении я осмотрел идеально отполированный длинный узкий клинок, чуть ближе к рукоятке украшенный изображением единорога. Вид этого гордого животного, являющегося так же символом девственности навел меня на некоторую мысль.
— Послушай, уважаемая Гелл, не буду тебе лгать, ибо поклялся никогда не пользоваться магией для плутовства, познания мои колдовские не столь велики, как оно может со стороны показаться, — осторожно начал я. — Вопрос же, который я задам тебе, покажется, может быть, не из тех, что благодарному гостю приличествует задавать хлебосольной хозяйке. Постарайся не обижаться, ибо на этот вопрос есть у меня особая причина.
— Спрашивай, мой добрый волшебник, а я обещаю не держать обиду, каких бы странностей ты не коснулся, — согласилась девица-кузнец, глядя при том на меня столь уважительно, что я даже смутился.
— Мог бы я попробовать подержать сей клинок в магическом свете моего жезла, хотя и совершенно не уверен в результате, — объяснил я и, на всякий случай, уточнил. — Нет ли у тебя на примете жениха и не собираешься ли вступить в брак?
— Нет же, а что с того? — пожала широченными своими плечами Гелл, касательно же магического света заметив, что была бы бесконечно благодарна мне за такой труд.
— Так ли хочется тебе сделать этот меч магическим, что ради этого ты бы и девства своего не пожалела? — подвел я разговор к интересующему меня предмету.
— Ах, сударь, — нахмурилась хозяйка. — Вы, и правда, коснулись вопроса, не совсем приличествующего к задаванию девицам, и необычного, учитывая ваши и мои годы.
Годы свои я чрезмерно преклонными не считал, но возражать Гелл счел ненужным, а стоял и ждал ее решения.
— Верно ли я поняла, что в обмен на свою услугу, вы заберете мое девство? — спросила она подумавши.
— Не в обмен, — покачал я головой. — Хочу лишь заметить, что у меня в твоем девстве такая же потребность, как у тебя — желание сделать свой меч магическим.
— Должна признать, — в задумчивости сказала хозяйка, — что, покуда меч этот не завершен, никакие иные дела не идут мне в голову. Чьими же силами вы хотите лишить меня девства?
— Знаешь Гелл, — несколько обиженно сказал я. — В тебе говорит отсутствие опыта. Поверь, чтобы справиться с этой задачей, и моих собственных сил предостаточно.
— Быть может, я несколько смущена, — призналась девица-кузнец. — Но не пойдем же мы туда, где расположились на ночлег твои спутники? Делать то, что мы задумали, на глазах у посторонних мне не хотелось бы.
— А чем плохо здесь? Задуй же светильники, если робеешь, достанет нам и того света, что идет из горна, — предложил я ей.
— Сударь, такую работу мне еще делать не приходилось, — для удобства занятий кузнечным ремеслом, Гелл одевалась исключительно по мужски и сразу же начала развязывать пояс на штанах. — Вы уж подскажите, что да как.
— Покуда у тебя отлично все получается, — похвалил я. — Снимай же, заодно, и сорочку, ничто не способствует задуманному больше, чем вид нагого девичьего тела. Садись на этот табурет и обопрись спиною о стену.
— Неужели же вам обязательно нужно теребить меня и трогать во всех неприличных местах? — робко укорила девица вскоре.
— Конечно же! — пылко подтвердил я. — Ну можно ли было подумать, что твоя большая грудь столь же тверда, как твои мышцы и, притом, соски ее столь чувствительно и охотно отвечают на мои прикосновения? А этот милый лобок столь беззащитный и невинный!
— Господин маг, — пробормотала она. — У меня между ног жарко, как будто там кузнечный горн распалили. Я же, сейчас, убегу от стыда.
— Есть и от этого средство, — сказал я. — Давай-ка свои ножки мне на плечи.
— Знал бы мой покойный отец, что я вытворяю в его собственной кузнице, — пролепетала девица. — Вы уже начали?
— Не вытворяй он такое же с твоей матушкой, тебя бы и на свете не было, — успокоил я хозяйку. — Это еще не начало, милая Гелл, мы только-только обносим вокруг твоего горна заготовку, которую собираемся туда поместить.
— Осторожней, сударь, осторожней! — ахнула Гелл. — Не суйте же с такой силой.
— Совсем не стоит зажиматься, милая сударыня, — посоветовал я. — Бояться уже нечего, все заслоны сняты, осталось лишь наслаждаться.
— Все? Я уже недевственна? — спросила Гелл, когда, поцеловав ее в последний раз, я утомленно отстранился.
— Никаких сомнений, — подтвердил я.
— И теперь ты можешь заняться моим мечом?
— С превеликим удовольствием! — проведя пальцами в том месте, которое она только что именовала своим горном, я увлажнил их смесью моего семени и ее крови, потом поднялся на ноги и, проведя ладонью над мечом, торжественно возвестил. — Нарекаю тебя Девственником, возьми столько силы, сколько сможешь!
