Урфин Джюс - Зарисовки.Сборник
– Макс? – отвлек он меня от соскальзывания по уже проторенной дорожке в состояние трепетного обожания. – Ты где летаешь?
– Извини. Прифигел от твоего внешнего вида. А где феерия и взрыв?
– Я стал дороже, – подмигнул мне мой личный демон-искуситель. – Ну все, пора на подзарядку, я в душ, потом спать. Ок?
– Да, конечно, – подкинуло меня пружинкой заботы. – Где что лежит, ты знаешь. Я закрою шторы и приготовлю постель.
Я прислушивался к шумевшей в душе воде и понимал, что для принятия важного решения у меня не так много времени. Итак… Да или нет? Милош все так же волнует меня, в этом его позиции не пошатнулись ни на миллиметр, но есть «цербер»… «Он не узнает…» – подло шевельнулась в подкорке мысль, заставляя поморщиться от мерзкого чувства лживой трусости. Нет? Да?
Я так погрузился в этическую проблему выбора, что когда мою шею обжег быстрый поцелуй и к спине прижалось обнаженное тело Милоша, вздрогнул и отшатнулся.
– Макс? – Милош удивленно приподнял бровь. – Что-то не так?
– Милош…
Он рухнул в постель, подгребая под себя горку подушек.
– Да или нет, Макс? – раздался его раздраженный голос, озвучивший вдруг мой неразрешимый вопрос.
– Нет.
Милош резко выдернул из-под меня край одеяла и, отвернувшись, раздраженно выдохнул.
– Милош, – виновато присев рядом, попытался я объяснить свой отказ. – Понимаешь…
– Не сейчас, Макс. Я хочу секса, а не душевных излияний.
Я, вздохнув, пристроился с краю кровати. Настроение Милоша целиком и полностью зависит от количества и качества секса, поэтому надо чуть-чуть подождать. И когда беспокойная дрема стала подкрадываться ко мне, мягко ступая кошачьим лапами, я услышал:
– У тебя кто-то есть?
Теперь можно.
Перекатившись под приподнятый край одеяла, я прижался к горячему телу и уткнулся носом в развернувшегося ко мне Милоша. Он, ероша короткий ежик на моем затылке, судя по всему, улыбался.
– Не знаю…
– То есть?
– Я не понимаю, что происходит. Мы работаем в одном здании. На Новый год все и произошло. И пока длились все эти праздники, все было хорошо. Но у них случился какой-то аврал, он пропал почти на три дня, потом улетел по делам, потом день рождения его друга… В общем, видимся мы только на работе, он мне улыбнется – и все. И я не понимаю, есть ли у нас что-то или это был просто праздничный загул.
– А как хочешь ты?
– А я хочу… да. Я, кажется, влюбился, Милош.
– Неприятно слышать. Представляешь?
– Эгоист.
– Спи. Я переваривать буду. И давай под другое одеяло.
Утром по пути на работу меня развернули и погнали в другой конец города, к старому клиенту, который вздумал обновить интерьер – самое время! Там я завис почти на целый день и когда добрался до офиса, то единственным желанием было схомячить чего-нибудь горячего и запить литром кофе. Но такую «добрую фею», которая мне все это принесет, я не ожидал – вытащив стул на середину комнаты и оседлав его по-ковбойски, Милош наслаждался вниманием наших женщин. Я с подозрением во взоре замер на пороге – он расцвел мне навстречу своей фирменной солнечной.
Через несколько минут я вгрызался в горячее ароматное тесто, почти постигнув состояние Самадхи. Милош лениво выковыривал кусочки грибов из своей пиццы и ждал моего возвращения в грешную реальность.
– Ты зачем сбрую одел? Типа реклама? – проглотив последний кусок пиццы, тихо поинтересовался я, разглядывая более чем провокационный вид моего друга. Узкие серые брюки вкупе с обыкновенной белой рубашкой могли бы показаться скучным ансамблем, если бы грудь Милоша не фиксировала простая замшевая сбруя из садо-мазо игр, а подвернутые рукава рубашки не открывали бы запястья, украшенные замшевыми напульсниками с металлическими заклепками.
Павел
Мне этот день надо будет красным маркером в календаре отметить, как день… эээ… познания сущности мира и ломки стереотипов.
Сначала генеральный:
– А ты ведь давно в отпуске не был? Сейчас вроде самое время, пиши заявление. Съездишь куда-нибудь в теплые страны, отдохнешь.
Я аж вздрогнул – чего это он такой заботливый? Даже в зеркало потом посмотрелся, вроде впечатление умирающего не произвожу, а что морщины лоб собрали – так это обычное дело.
Потом Володька:
– Слушай, Паш, ты не хочешь на концерт сходить? Какая-то группа выступает, моей на работе два билета подсунули, а я, ты же знаешь…
Ну да, знаю, Володька только шансон уважает, «Сплины» ему как рыбе апельсины.
– Ты мне оба билета предлагаешь?
– А что? Если тебе не с кем, так Татьяна найдет, кому второй билет отдать.
О, это уже яснее картина – сватают. Озаботилась Володькина жена моим холостяцким бытием. От греха подальше забрал оба билета. Может, Макс?..
Но самое мозгобойное меня ждало ближе к вечеру. Наша Катенька. Я вообще старался с ней после Нового года не разговаривать. Она на меня сначала как волчица смотрела. Потом задумчиво этак. А тут сама пришла.
– Пал Георгич, а у вас сигаретки не найдется? У меня кончились.
– Катенька, есть, конечно, но у меня же крепкие…
– Да? Жаль. Я у Макса хотела стрельнуть, а он застрял где-то на выезде. А вы с ним помирились? – и взгляд чистый-чистый, одна только забота о ближнем в нем светится.
Ой, вот это «жжж» неспроста. Но я не школьник, меня к стенке припереть не так-то просто.
– Помирились, Катенька, помирились.
– Поговорили, да?
– Поговорили, да.
И жду, что она еще выложит. А Катенька, как в классических пьесах, на пороге обернулась и напоследок «выпустила стрелу»:
– А к нему друг приехал, интересный такой. Сейчас у него в офисе сидит, ждет, – и дверь тихонечко за собой прикрыла.
Ах ты ж, интриганка юная! Кажется, зря я ее безобидной пустышкой считал, просекла ситуацию на раз.
И что мне теперь делать? Лезть в Максово личное пространство? Так ведь не приглашали. Или все те дни и ночи – это приглашение и было? И вообще, чего я здесь сижу, только что на картах не гадаю? «Возьми себя в руки, дочь самурая…»
Но морды я уже бил, дверями хлопал. Может, пора разговоры разговаривать?
– Добрый вечер, – вежливо так, индифферентно здороваюсь.
– Доообрый… – тянет «взнузданный».
– Привет, – почти шепотом отвечает Макс.
– А я хотел тебя на ужин позвать, и потом еще мысль есть – улыбаюсь я Максу.
– Так накормили уже, обогрели. И вообще, Макс, где твои хорошие манеры? Познакомь нас, – парень, перетекая из позы в позу, направляется ко мне.
– Павел, это Милош. Мой старый друг. Милош, это, соответственно, Павел, – напирая на слово «старый», бурчит Макс, подозрительно оглядывая нас.
