Мое не мое тело. Пленница (СИ) - Семенова Лика

— Это не твое тело.

Если всего лишь минуту назад мною руководил банальный страх и невозможность переступить через что-то важное, человеческое, то сейчас в груди загорелся протест. Она не должна завладеть мной. Может, Питер и заслуживал того, что она собиралась сделать. Кто знает, что бы я сказала, если бы ему удалось. Может, отрезала все к чертям и без ее наущений. Но не теперь. Позволить — значит, позволить взять над собой верх. Сейчас это было катастрофически важно. Она влезла в мою голову, она начала получать доступ к моему телу. Она уничтожит меня, если ее не остановить.

Я постаралась сосредоточиться. Так, чтобы чувствовать каждую мышцу. Мою мышцу! Напрягалась изо всех сил.

«Перестань. Мы только теряем время. Не сопротивляйся мне, Тарис! Ты ничтожное создание с битым геном».

— Меня зовут Марта!

Я чувствовала, как с титаническим трудом пальцы разжимаются. Будто стальные, тугие. Я прилагала невероятные усилия. Нож со звоном упал на пол.

Невозможно описать, какое торжество я чувствовала в этот миг. Почти ликование.

«Дура».

Я ничего не ответила. Поднялась, наконец, на ноги, застегнула платье, пальто. Нагнулась и с осторожностью вытащила из кобуры пистолет. Но все замирало внутри от понимания, что Этери может в любое мгновение нажать на курок. Искалечить меня, наделать шума.

Я решительно вздохнула:

— Мы должны выбраться отсюда. Предлагаю на это время объявить перемирие и действовать заодно.

«Надо же, ты торгуешься!»

— Я рада, что ты согласна.

Я сжала рукоять пистолета, чувствуя, как металл нагревается от тепла моей руки. Перехватила, интенсивно шевеля пальцами. Все еще пыталась убедиться, что эти приказы в мышцы посылает именно мой мозг. Хотелось ежесекундно убеждаться. Снова и снова. Когда мы окажемся в безопасности, я затолкаю назад эту наглую стерву. На этот раз она уснет навсегда.

Я бросила взгляд на Питера, все еще распластанного на полу, лежащего на спине с расстегнутыми штанами. Пыталась убедиться, что он дышит. Но тут же осадила сама себя — вот это мне уже должно быть все равно. Как распорядится судьба.

Я подошла к двери. Аккуратно, на цыпочках. Прислушалась. В здании гулял ветер, и незапертая дверь едва-едва покачивалась от сквозняка. Когда Питер вошел — дверь не заперли. Я долго прислушивалась, стараясь уловить посторонние звуки, но, казалось, в коридоре было пусто. Я приоткрыла створку, заглянула в щель.

Стерва понимала, что я стараюсь не шуметь, потому буду слушать.

«Я позволю тебе еще немного насладиться этим телом. Но помни, Марта: я найду способ, улучу момент, когда ты будешь уязвима. Я дождусь, когда твой разум будет спать. Сон — это маленькая смерть. Сон — трогательная незащищенность. У тебя нет шансов».

Коридор казался пустым. Я снова перехватила рукоять пистолета, глубоко вздохнула. Скользнула за дверь, полная самой непоколебимой решимости:

— Это мы еще посмотрим.

Я продвигалась по коридору перебежками, надеясь лишь на то, что верно помню дорогу. Лишь бы ни на кого не наткнуться. Где-то в отдалении слышались мужские голоса. Я беспрепятственно дошла до входной двери, выдохнула. Но сердце скакало, как безумное. Пальцы леденели, в лицо швыряло жаром. К счастью, Этери заткнулась, и я получала шанс как следует слушать, прислушиваться. Но оставалось только гадать: молчит ли она по собственной прихоти, или не нашла лазейки? Я отчаянно надеялась на второе, хоть не верила ни на миг. Я буквально чувствовала ее, ощутимо засевшую внутри. Как занозу.

Я непрестанно шевелила пальцами, будто в нервном припадке, чтобы быть уверенной, что руки все еще мои. Ощущение пережитого ужаса, настолько сильного, чтобы его внятно обозначить, будто догоняло меня, наброшенное, как тонкая прочная сеть. В которой я тут же запутывалась, пытаясь сбросить, чувствуя, как подкрадывается паника.

Я опасливо выглянула в окно в холле, всматривалась сквозь грязное стекло. По жести подоконника забарабанили грузные капли срывающегося дождя. Но через мгновение словно включили душ, и вода хлынула тугими струями. Это давало больше шансов, что двор окажется пустым. Ливень загонит людей в здания, заштрихует пространство, ухудшая видимость.

Я тут же отпрянула, вжалась в стену за широкой створкой внутренней двери. Несколько мужчин спешили спрятаться от непогоды. Раздался надсадный скрип ржавой вертушки, шарканье ног. Они прошли мимо меня, стряхивали воду с волос.  Я замерла, забыла, как дышать. Они переговаривались, даже смеялись. Нужно было удирать, пока они не нашли Питера.

Я с трудом дождалась, когда отдалятся звуки их шагов. Дождь усилился и теперь лил сплошным водопадом. Я скользнула в дверь, выбежала на улицу, сгорбилась, будто надеялась, что так на меня попадет меньше воды. Промокла до нитки за мгновение. Небо разрезали вспышки молний, следом, с обязательной паузой, прокатывался грохот. Настолько оглушающий, что содрогалось все внутри. Грозы осенью были редкостью.

Я побежала на угол здания, чтобы как можно скорее уйти с открытого пространства.

«Стой. Куда ты?»

Я все же наивно надеялась, что она сдохла.

Я продолжала бежать, но понимала, что скорее из протеста. Чтобы только не выполнять ее указания. Это было глупо — я сама же предложила перемирие. Я завернула за угол школы и остановилась, пристально приглядываясь сквозь стену дождя. Под навесом, у одного из домов, виднелся автомобиль. Было бы спасением, если бы эта рухлядь была на ходу.

— Машина.

«Не уверена, что справлюсь с вашим старьем».

— Я справлюсь.

Мне показалось, что Этери презрительно фыркнула внутри. Честно говоря, я очень давно не садилась за руль, но сейчас было не время в чем-то сомневаться. Было бы наивно ждать чуда.

 Я воровато выглянула из-за угла и побежала направо. Машина стояла под шиферным навесом. Ржавая рухлядь без дверей. Плевать, лишь бы она завелась и ехала. К счастью, в замке зажигании торчал ключ.  Кажется, нам повезло…

Нам… Теперь мне было сложно говорить о себе в единственном числе. Пока я слышу ее, говорю с ней — нас двое. Мне казалось, что Этери отирается у меня за спиной, как зловещий призрак — просто я не вижу ее. Не самое подходящее время, чтобы думать об этом, но она представляла для меня такую же опасность, как все внешнее. Если не большую… Я бы с радостью бросила ее здесь, но мы были неразделимы. По крайней мере, пока…

Я обошла машину, занесла ногу, чтобы влезть на сидение, но содрогнулась от звука выстрела:

— А ну, стой! Руки подними. И не дергайся!

Я сделала так, как просят. Медленно обернулась. Тощий, который привел тогда Питера, нацеливал на меня пистолет. Казалось, он оказался здесь случайно, но выстрел наверняка услышали. Даже через шум дождя. Какая-нибудь минута — и сюда сбегутся.

В это мгновение Этери представляла все же меньшую опасность. Я шепнула, едва слышно, надеясь, что она меня услышала:

— Можешь сделать то же самое? Что с Питером?

Мне почему-то вообразилось, что она кивнула:

«Подпусти его поближе».

Тощий повел пистолетом в сторону:

— А ну, отойди от машины.

Я старалась казаться невозмутимой, но актриса из меня была так себе. И страх сковал так, что я едва шевелилась.

— Питер сказал, что я могу уйти. Можешь сам у него спросить.

Он не поверил:

— Питер не принимает таких решений.

— А кто принимает? Ты? — я старалась придать голосу какую-то томность, но выходило деревянно — никогда этого не умела. Да и выглядела я, как мокрая кошка. Какое уж тут очарование…

— Пошла, я сказал!

Я понятия не имела, как заставить его приблизиться.

— Правда. Мы старые друзья. И пистолет дал. Проверь, если хочешь.  Или ты думаешь, что я скрутила Питера голыми руками и сама забрала?

— Где пистолет?

Я кивнула в сторону:

— В кармане.

Я так и стояла с поднятыми руками. Но теперь с радостью чувствовала, как Этери едва заметно шевелит пальцами, проверяет. Кажется, здесь я могла ей доверять.