Шахразада - Коварная любовь Джабиры
– Скажи мне, греза, с тобой все в порядке? – спросил Мирджафар. – Эти дикари не причинили тебе вреда?
– Мне никто не причинил вреда, Мирджафар. Это правда.
– Ты просто успокаиваешь меня, – покачал головой Мирджафар. – Туареги всегда отличались жестокостью. Они говорили мне, что разыграли вас с Джабирой в кости и добычу весело делили до рассвета.
– Нет, мы невредимы. Обе…
Василике старалась подбирать слова по возможности осторожнее – сейчас Мирджафару не надо было знать, на что пошла ради него берберка. Как не надо было знать и того, на что рассчитывал купец Суррахим.
– Какое счастье. Сейчас важно только это.
– Тебя вскоре увезут, любимый. Быть может, мы видимся в последний раз…
– Я знал, что так и будет, – Мирджафар кивнул. – Похоже, кому-то Горный Лис перебежал дорогу. Что ж, я готов к смерти…
– Нет, любимый, надо искать пути к побегу!
– Нет, моя звезда. Для меня все кончено – слишком долго я играл с судьбой. Час расплаты приближается. Но сейчас все это неважно. Я хочу тебя. Подари мне эту ночь, чтобы я мог унести с собой воспоминание, которое поддержит меня.
– Мирджафар, я не желала бы ничего другого, если бы…
– Ты отказываешься? Не хочешь более видеть меня? Того, кто предал твои надежды?
– Нет! – вскричала Василике. – Просто мне надо сказать тебе так много, а у нас так мало времени. Скоро нас разлучат – и, может быть, навсегда.
– О, любовь моя, – прошептал Мирджафар, – не сомневайся, я найду способ вернуться к тебе, и больше мы никогда не расстанемся. Нет таких препятствий, которые смогут помешать мне. Не трать драгоценные минуты на бесполезные слова. Дай мне излить на тебя свою любовь. Я тосковал по тебе все это время.
Он увлек ее на соломенное ложе и дрожащими руками стал раздевать. Он чувствовал себя как неопытный мальчишка, оставшийся наедине со своей первой женщиной. Лунный свет коснулся ее тела, посеребрил его, ее необыкновенные волосы мерцали в темноте. Мирджафар положил руку на ее груди и стал нежно целовать соски, чувствуя, как они набухают и твердеют под его языком.
– Не надо, любимый… Сейчас не время…
Василике попыталась встать.
– Любовь моя, кто бы ни был тот, кто разлучает нас, он просчитался, клянусь тебе! Как клянусь в том, что отомщу ему и каждому, кто посмеет оскорбить тебя хоть одним грязным взглядом.
Поборов желание открыть ему всю правду, Василике нашла его губы, утоляя его печаль поцелуем, и это сказало ему куда больше, чем любые слова. Его руки скользнули ниже, лаская изгибы ее бедер. Губы следовали за руками, оставляя огненный след на ее теле, воспламеняя чувства, и его страсть рождала в ней ответную страсть. Потом его пальцы ощутили приветственную влагу ее лона и нашли пульсирующий бугорок. Василике напряглась и тихо вскрикнула, отвечая на это интимное прикосновение. Сжав ее бедра, он издал невнятный звук, отдаваясь страсти, его губы отыскали вход, и его язык проник в него. Ее трепещущее тело, негромкие страстные стоны подгоняли его. Нежно и пылко он ласкал ее. И потом, когда наслаждение охватило ее до кончиков пальцев и все ее существо взорвалось в экстазе, Мирджафар не прекратил движения, ожидая последней сладостной судороги.
– Ничего не изменилось, любовь моя, – прерывисто дыша, проговорил Мирджафар, – ты создана лишь для меня.
– Ты единственный способен утолить мою страсть, Мирджафар, – сказала Василике. – Только ты можешь вознести меня на небеса.
– Слава Аллаху! – прошептал он, приподнимая ее бедра и глубоко входя в нее.
Василике подалась к нему, их обнаженные тела слились. Он застонал, когда ее влажное жаркое лоно приняло его.
– Если я умру завтра, я умру счастливым, – задыхаясь, проговорил Мирджафар, медленно выходя из нее, а потом снова соединяясь с нею.
Он не прекращал двигаться и шептал что-то, накрыв ее губы своими, касаясь языком ее зубов, наслаждаясь бархатной нежностью ее рта. Она почувствовала, как закружилась голова, когда яркое пламя желания переросло в ошеломляющий экстаз, и стон восторга сорвался с ее губ.
Внезапно Мирджафар потерял контроль над собой и атаковал ее снова и снова, грубыми быстрыми толчками, рассудок и логика, настоящее и будущее – все это перестало существовать. Он почувствовал, как приближается пик, и сладострастная дрожь, предвестник завершения, пробежала по его телу. В тот же миг Василике снова оказалась на вершине, и ощущение было настолько пронзительным, что уже граничило с болью, и ей была сладостна эта боль.
Медленно возвращаясь к реальности, Василике с ужасом поняла, что ее время почти истекло, а она еще не сказала Мирджафару того, что собиралась. Она приоткрыла рот, чтобы заговорить, но Мирджафар остановил ее ласковым поцелуем.
– Не теряй надежды, любимая. Не бойся ничего. Я вернусь за тобой, куда бы меня ни забросила судьба!
– Нет, ты не должен делать этого! – Его лицо исказилось такой мукой, что она поспешно добавила: – Я очень хочу этого, но так будет лучше для нас обоих!
– Но почему ты так говоришь? Неужели ты думаешь, что я забуду тебя, что примирюсь с тем, что ты станешь женой другого!
«Я, быть может, еще и стану женой другого! Но ты, боюсь, почти наверняка потеряешь саму свою жизнь…»
В отчаянии сжав зубы, Василике яростно затрясла головой.
– Нет, нет, нет! Я не хочу, чтобы твоя смерть была на моей совести! Когда ты уйдешь отсюда, не оглядывайся назад. Так будет лучше. Ты должен выжить, любимый! Беги как можно дальше от этих мест!
Когда она замолчала, Мирджафар медленно проговорил:
– Я не смогу жить без тебя. А ты? Ты сможешь меня забыть?
– Я никогда не забуду тебя. Я буду любить тебя вечно. Я возвращаю тебе твою жизнь, разве ты не понимаешь этого? Если ты вернешься за мной, моя жертва будет напрасной. Живи своей жизнью, Мирджафар, а я буду жить своей. Я освобождаю тебя от клятв, которые ты давал мне, говоря о нашем будущем. Если бы я была мудрее, я поняла бы с самого начала, что у нас не может быть общего будущего.
– Ты понимаешь, что ты говоришь?! – гневно воскликнул Мирджафар. – Ты в отчаянии, ты потеряла рассудок!
– Пусть я потеряла рассудок, пусть! – печально усмехнулась Василике. – Но я все еще названная дочь базилевса, моя жизнь стоит дорого! Так или иначе я дам отцу о себе знать и верну свободу! А вот что будет с тобой? Сможешь ли ты доказать брату, что твои намерения диктовал тебе только долг?
Мирджафар молчал – в словах Василике была слишком горькая правда.
– Поэтому, мой принц, весь этот разговор бесполезен. Обещай же мне, Мирджафар, обещай! Если ты сумеешь убежать из плена, я хочу, чтобы ты думал только о себе и забыл, что я есть на свете.
Мирджафар молчал.
