Ее дикие звери (ЛП) - Бали Э. П.

Под этим углом я вижу ноги Лайла. Он кладет одну ступню в блестящей деловой туфле на колено, и я замечаю, как серые брюки обтягивают мышцы его бедра.

Моя анима стонет, и я даю этой сучке пощечину. Генри моргает, чувствуя мой дискомфорт, и опирается на мои пальцы, пытаясь утешить. Как только мы вернемся в столовую, он получит самую сочную чернику, какую я только смогу найти.

В этом кабинете все идеально ровно и организовано. Здесь нет ни пылинки, ни чего-либо, что не служило бы определенной цели. Веет энергией помешанного на контроле человека размером со слона.

Львы известны своей эстетикой, но Лайл вывел все на совершенно новый уровень.

Он молчит слишком долго, поэтому я поднимаю на него взгляд. Янтарные глаза смотрят на меня так пристально, что я на мгновение теряюсь, но потом прихожу в себя и отворачиваюсь, ерзая на стуле, чтобы скрыть свой дискомфорт.

Он запугал меня, и я уверена, что он делает это нарочно. Мудак.

— Что мы будем делать? — спрашиваю я.

И снова ему не нравится то, что я говорю, поэтому он задает встречный вопрос:

— Почему вы пытались сбежать вчера, мисс Аквинат? У вас что, совсем нет здравого смысла?

Ну и наглец.

— Здравый смысл — это именно то, что толкнуло меня на побег.

Мне действительно не следовало этого говорить, потому что в нем тут же вспыхивает интерес.

— Что вы хотите этим сказать?

Я тяжело выдыхаю через нос, потому что понятия не имею, что ему сказать. Такие мужчины, как он, мужчины, занимающие руководящие посты, редко бывают чуткими и всепрощающими. Прямо как мой отец. Нужно быть безжалостным, чтобы добиться власти. Может, он и понятия не имеет, кто я такая, но я достаточно хорошо знаю его типаж. И я знаю, что уклонение от ответа разозлит его.

Поэтому я ничего не говорю и пристально смотрю в эркерные окна, выходящие на фасад школы. Там находится поле для Охотничьих игр, пышное и нетронутое. Место, в котором человек может потеряться. Прямо как моя свобода на севере субтропиков.

— Вам не следовало беспокоиться, — продолжает он тихим голосом. — На этой дикой земле вам негде спрятаться от меня.

Глава 30

Аурелия

Я резко поворачиваюсь к нему, услышав открытую угрозу, и чувствую себя как оголённый провод под его хищным взглядом. Очевидно, что я задела его гордость. Однажды я выскользнула из его рук, и он больше никогда не позволит этому случиться.

Но я не могу смириться с тем, что мне придется остаться здесь.

А затем Лайл Пардалия продолжает разрушать мою жизнь дальше.

— Я позвал вас сюда, чтобы обсудить ваше преступление.

— Какое именно? — рассеянно спрашиваю я.

Он бросает на меня равнодушный взгляд.

— Поджог особняка вашего мужа. Когда из-за вас погиб очень богатый и влиятельный орел.

У меня холодеет внутри. Это холод тундры. Антарктический холод.

— Но я этого не делала, — это звучит жалко даже для меня самой.

— Совет Зверей прислал нам уведомление о судебном разбирательстве.

У меня отвисает челюсть, и я прижимаю Генри к груди, внезапно впадая в панику.

— Подожди, что? Я думала, это было моим наказанием? — я обвожу жестом его кабинет, указывая на Академию.

Он смотрит на меня как на дуру, и, честно говоря, я ему верю.

— Посещение Академии Анимуса не освобождает от ответственности за убийство. Закон все еще существует. Вас будут судить и либо признают виновной, либо нет.

Они хотят отправить меня в федеральную тюрьму за смерть Полупернатого? Моя голова трясется туда-сюда, словно сами мои мышцы не могут в это поверить.

— Мой отец подставил меня. Я не могу в это поверить. Я не могу, блядь…

— Язык, мисс Аквинат, — рявкает он.

Мой голос становится пронзительным и неконтролируемым.

— Я в дерьме, а ты беспокоишься о моем языке!

— Держите себя в руках, — приказывает он тем же суровым тоном.

Иди. На. Хуй. Но моя глупая анима хочет подчиняться.

Глаза горят, и я знаю, что сейчас расплачусь, но не могу позволить ему увидеть меня такой. Он мой враг, как и все остальные. Я прижимаю Генри к груди, как щит. Если Совет хочет суда, я не смогу отвертеться. Если меня будут разыскивать за убийство, меня выследят лучшие команды страны и затыкают до смерти. Проткнут меня дротиком и прикажут усыпить. Вот что они делают с бешеными убийцами. Они не считаются безопасными для общества. Мои планы рассыпаются в прах на плюшевом ковре в кабинете Лайла.

Я должна остаться здесь.

Я не могу просто убежать. Все, о чем я мечтала, на самом деле лежит мертвым у моих ног.

Подняв взгляд, я замечаю, что янтарные глаза Лайла оценивают меня, напряженные и пристальные, словно он думает, что я собираюсь сбежать в любую секунду. По правде говоря, я хочу этого.

Внезапно я понимаю, насколько одинока.

Но этот тип должен помогать диким зверям, верно? Он хвастается своими высокими успехами в национальных новостях. Это место должно реабилитировать таких людей, как я. Когда Лайл видит отражение этих мыслей в моих глазах, его лицо лишь немного смягчается. Изменения настолько незначительны, что мне уже кажется, будто я все себе придумала, но внезапно я понимаю, что нет, не придумала, и странное чувство поселяется в глубине моей души.

Мне больно просить о помощи, потому что кто, кроме Минни, предлагал мне ее? Но я сдерживаю свою гордость и спрашиваю покорным голосом:

— Что мне делать?

Я нахожусь в таком состоянии повышенной бдительности, что изучаю каждое его микровыражение.

Уголки его губ дергаются, словно ему приятно, что я спросила.

— Ваша ситуация зависит от вашего поведения, мисс Аквинат. Совет проведет судебное разбирательство, но поскольку школа является безопасным убежищем, они не смогут тронуть вас в течение первого месяца. Судебный процесс назначен через четыре недели.

Веревка вокруг моих легких, которая является причиной моей паники, немного ослабевает.

— За это время вам придется проявить себя. Вы должны продемонстрировать прогресс. Именно я буду оценивать вас, и должен заметить, что мы плохо начали.

Как раз в тот момент, когда я уже подумала, что лев собирается мне помочь, оказывается, он будет моим судьей и присяжными. Я стискиваю зубы от раздражения. Значит, я должна произвести впечатление на него? Звучит как подстава. Какую-то мрачную шутку сыграла со мной Дикая Мать.

Но он не смеется. На самом деле, его лицо внезапно становится настолько бесстрастным, что я начинаю думать, будто ему вообще все равно. Я просто еще одна надоедливая студентка, с которой ему приходится иметь дело. Это его работа.

— Ладно, — неохотно соглашаюсь я.

Генри издает сдавленный звук, и я понимаю, что вцепилась в него, как в спасательный круг. Я ослабляю хватку, сажая его обратно к себе на колени, и нимпин нахохливается, обвиняюще глядя на меня.

— Ваша студенческая биография поможет вам на процессе. Вы доказали, что являетесь удовлетворительным целителем, и у вас хорошие оценки.

Удовлетворительным? О нет, он не мог этого сказать!

— Я лучший целитель своего возраста в этом городе, — выпаливаю я. — Уверяю вас.

Он приподнимает бровь.

— Высокомерие не делает из вас хорошего целителя, мисс Аквинат.

Я воздерживаюсь от закатывания глаз, но, честно говоря, он прав.

Лайл поднимает большую руку, и лист бумаги с его стола летит к нам с такой скоростью, что я вздрагиваю. Сто процентов, выпендривается, но он смотрит на бумагу так, словно делает это постоянно, и говорит своим тоном «Списка покупок»:

— Вы будете ассистировать в медблоке в пятницу и субботу вечером. Это наши самые загруженные смены.

И, таким образом, я лишаюсь возможности отдохнуть. Полагаю, преступники не могут позволить себе такой роскоши. Он протягивает мне бумагу с инструкциями для медицинского крыла.

— Обычно мы ждем до второго курса, прежде чем давать студенту работу, но в данном случае я проявлю милосердие, и мы сможем ускорить процесс.