Все, что мне нужно (ЛП) - Сальвадор Э.

— Ну, разве ты не тактичен, — саркастически парирую я.

Сомнительно, что Феникс услышит хоть слово. Он в своем собственном мире, его не беспокоит наше присутствие или разговор.

У меня перехватывает дыхание, когда ТиДжей наклоняется. Его теплое, мятное дыхание обдувает ухо. Я не вижу его, но клянусь, чувствую, как на его губах появляется ухмылка.

— Мне искренне нравятся леггинсы, и я бы солгал, если бы сказал, что твоя задница в них выглядит не очень хорошо. Хотя все, что ты носишь, тебе чертовски идет.

Жар поднимается от шеи до щек.

— Спасибо, это именно то, что я хотела услышать.

Он возобновляет рисование, в его груди грохочет глубокий смешок.

— Я просто говорю правду.

— Твоя честность никогда не подводит.

Я бросаю на него взгляд, откидывая челку.

— Я бы не стал тебе лгать, — мягко говорит он.

В голове проносится мысль, и я раздумываю, стоит ли ему говорить или нет. Вполне вероятно, что ему будет все равно, и это может сделать весь этот момент неловким.

Качаю головой, ненавидя себя за то, что слишком много обдумываю всю эту ситуацию.

— Что?

— Ничего.

Я продолжаю рисовать, отгоняя надоедливые мысли.

— Не чувствуй себя обязанной мне говорить что-то, но мы… друзья. Ты можешь рассказать мне что угодно.

Его слова нежны, почти осторожны, как будто он не хочет слишком давить, но также как будто протягивает свою собственную версию оливковой ветви.

— Я впала в депрессию после того, как узнала, что беременна, а после рождения Феникса ситуация ухудшилась.

Я провожу кистью между большим и указательным пальцами, ощущая древесину подушечками пальцев. Тревога, которую я давно не чувствовала, возвращается. Напоминание о тех мрачных днях, кажется, это было только вчера.

— Чтобы вытащить меня из этого, Дейзи придумала грандиозную идею. Она подумала, что мне будет полезно с ней потренироваться. Она сказала, что выброс эндорфинов будет полезен для моего тела и психического здоровья. И именно Каре пришла в голову идея с конверсами. Я уже износила свои белые высокие туфли, и она знала, как они мне нравятся.

Я обдумываю это воспоминание, понимая, как неожиданно появились Дейзи и Кара. Они обе отругали меня за то, что я лежу в постели и ничего не делаю, но также обняли меня, потому что знали, как сильно мне это нужно. Да, Кара это сделала, но Дейзи все еще поддерживала меня время от времени кладя руку на плечо.

— Они сделали это, чтобы поднять мне настроение. После их неожиданного визита мы начали вместе заниматься по FaceTime. Со временем говорить стало легче, и мы часами разговаривали по телефону. Началось с двадцати минут, потом сорок, потом час, пока не превратилось в часы. Они считали это важным, и моей наградой стали леггинсы и конверсы.

Я не упоминаю, что мой вес и растяжки сыграли огромную роль в депрессии. У меня было почти пятьдесят фунтов14 лишнего веса, и растяжки были повсюду. Было трудно принять эти вещи. Глупо, что меня это так волнует, но чрезмерные размышления действительно убили мою самооценку.

— И именно поэтому у меня так много ярких леггинсов и конверсов. Я знаю, это кажется глупым, но…

— Это не глупо, — перебивает меня ТиДжей, его тон серьезен, но мягок. — Это мелочи, которые помогают нам идти вперед, когда кажется, что все идет к черту… ну, ты знаешь.

Он виновато улыбается, а затем смотрит на Феникса, чтобы убедиться, что тот ничего не услышал.

ТиДжей смотрит на меня.

— У тебя есть леггинсы и конверсы. Я сделал татуировки и потерял сознание в пьяном виде. Это не самая умная идея, но татуировки, которые сделал в результате этого, того стоили.

— У тебя появились татуировки во множественном числе, когда был пьян?

— Да, знаю, на что ты намекаешь. О чем я только думал? Я и не думал. Я был идиотом, но, к счастью, мои друзья не совсем идиоты… извини, это привычка. К счастью, они были рядом и присматривали за мной. Они не мешали мне делать татуировки, но следили за тем, чтобы они не выглядели как дерьмо.

— Знаешь, теперь тебе придется показать мне татуировки.

Я сканирую каждый дюйм видимой кожи, но, поскольку он в спортивных штанах и с длинным рукавом, ничего не вижу.

— Я покажу, если ты покажешь свою.

Он наклоняет голову в сторону, его глаза медленно скользят по моему телу.

Я поднимаю средний палец и ухмыляюсь, когда ТиДжей поднимает брови и приоткрывает губы. Несмотря на шокированное выражение его лица, я вижу, как уголки его рта поднимаются вверх. Когда поворачиваю палец, его глаза скользят по маленькому пламени, нарисованному на моей коже.

— Дейзи, Кара и я сделали одинаковые татуировки с пламенем на одном пальце. Это наш способ всегда оставаться на связи. Знаю, это звучит неприятно, но…

— Ты хочешь поговорить о том, что неприятно…

ТиДжей приподнимает подол рубашки, демонстрируя часть пресса. На мгновение я теряюсь в тугих загорелых гребнях, пока он не указывает на чернила на коже.

— У меня могут быть отличные друзья, но они все равно идиоты. Они вытатуировали на мне свои имена. Даже Лэндон, который никогда ни к чему не присоединяется, решил принять в этом участие. Они называют это своей версией штампа бродяги.

Я пытаюсь сдержать улыбку, но это трудно сделать, когда читаю их имена. Джейден идет самым первым, за ним следует Джаггер и, наконец, Лэндон.

— Все могло быть намного хуже, — говорит он.

— Разве есть что-то хуже?

— Нет, это самое худшее. Остальные не так уж и плохи, и у меня есть одна, которая очень нравится.

ТиДжей смотрит на свою прикрытую правую руку.

— Я увижу остальные?

— Нет, если ты не позволишь увидеть твою.

Он поднимает бровь.

Я снова переключаю внимание на холст и продолжаю рисовать, не обращая внимания на то, как его взгляд прожигает. И я меняю разговор.

— Так что ты хочешь знать?

Из его груди вырывается глубокий смешок.

— Почему имя Феникс?

Это действительно привлекает внимание Феникса. Когда он смотрит на ТиДжея, они оба улыбаются друг другу, и это трогает мое сердце.

— Когда ты беременна в молодом возрасте, каждый заставляет чувствовать, что твоя жизнь окончена. Что после родов в таком юном возрасте нечего ожидать.

В голове крутятся слова моих родителей и многих других людей, а также их разочаровывающие и осуждающие взгляды.

— Некоторое время я думала, что они правы, пока акушерка не положила его мне на грудь. В тот момент казалось, что все будет хорошо, все было по-новому. Как Феникс.

Между нами воцаряется молчание, и я начинаю задумываться, не слишком ли много сказала или все это звучит слишком удручающе. Возможно, мне не следовало ничего говорить. О чем, черт возьми, я думала?

— Ты меня искренне удивляешь.

Я сжимаю кисть чуть крепче, улыбаясь, несмотря на небольшую боль, которую чувствую в груди.

— Я не должна. Я ничего не сделала.

— Я запаниковал, когда ты сказала, и до сих пор паникую… — он замолкает. — Если бы мы поменялись местами, не думаю, что был бы таким же хорошим родителем, как ты.

Я перестала рисовать.

— Ты паникуешь? Но выглядишь таким спокойным… на самом деле, ты справился со всем этим лучше, чем я ожидала.

ТиДжей сухо смеется, запуская пальцы в кудри.

— Я должен быть честен. Я разговариваю с родителями по крайней мере через день, потому что боюсь, что могу что-нибудь испортить. Легко притворяться, что все в порядке, когда привык, что все смотрят на тебя. Я занимаюсь этим с первого курса. Не могу сказать, что это всегда было легко, но притворяйся, пока не добьешься успеха, верно? Знаю, звучит банально, но именно это помогло мне пройти через все… и ты мне тоже помогла.

Впервые я по-настоящему смотрю на него и вижу сомнение, которое таится в глазах. Напряженность на его лице и легкий дискомфорт, когда смотрит на меня, а затем отводит взгляд. Как будто ему было неловко, что он признался мне в этом.

— Это не клише, и я определенно ничего не делала.