Шайла Блэк - Одна ночь греха
Но почему это так ее волнует? Неужели она действительно любит его? Или с каждым днем опускается все глубже в пучину порока, следуя по стопам своей матери?
— Ну вот, так-то лучше, — перебила ее размышления Милдред, слегка припудрив ей щеки и лоб.
Серина улыбнулась служанке и спустилась вниз. Она отказалась от завтрака, желая как можно скорее переговорить с мужем. Если уж ей придется жить с ним под одной крышей, им придется еще раз обсудить все условия их интимной жизни.
Она надеялась, что Люсьен не будет против ее предложения. Где он проводит каждую ночь? Если с другой женщиной, то с какой стати он требует от нее исполнения супружеского долга?
Серина вышла в холл и встретила Холфорда.
— Скажите, где мой муж?
Глаза дворецкого были печальны.
— На кладбище Святого Георга, миледи. Он ходит туда каждое утро в это самое время.
Серина вспомнила, что муж не так давно кого-то потерял, но она не знала, кого именно. Когда он сказал ей об этом, она решила, что это кто-то из родителей, друг или близкий человек.
— Холфорд, а на чью могилу он ходит?
Слуга посмотрел на нее с удивлением.
— Разве вы не знаете, миледи?
— Нет, — ответила Серина, встревоженная реакцией Холфорда, — но хотела бы знать.
— Да, конечно, — ответил он. — Идите за мной.
Не произнося больше ни слова, он медленно начал подниматься по лестнице, пролет за пролетом. Теряясь в догадках, Серина последовала за ним.
Наконец пожилой слуга остановился перед запертой дверью и достал ключ.
— Я не знал, что господин не рассказал вам о леди Челси.
Леди Челси? Еще одна женщина? Серина заставила себя подавить порыв ревности, но выражение ее лица было настолько красноречиво, что Холфорд продолжил:
— Его дочь, миледи. В октябре ей исполнилось бы пять лет.
Серина похолодела. О Господи, его дочь!
Он оплакивал не женщину, а ребенка, своего ребенка. Боль, которую он испытал, казалось, пронзила и се саму.
— Когда? — только и смогла она прошептать.
— Примерно шесть месяцев назад, — ответил слуга внезапно охрипшим голосом.
После этого он открыл дверь.
— Почти все в этой комнате осталось таким, как и в ночь смерти леди Челси.
Дворецкий отошел в сторону, и Серина оказалась в детской. Комната была полна игрушек, на кровати чинно сидели куклы. Серина дотронулась до одной из них, изрядно потрепанной. На ее платье виднелись дыры и пятна. Наверняка она была самой любимой игрушкой девочки.
На небольшом столике лежало несколько рисунков, сделанных неумелой детской рукой. На одном красовалась ромашка с неправдоподобно длинными лепестками, на другом — зеленая клякса и подпись корявыми буквами: “Лягушонок Герман”. Еще один рисунок изображал мужчину с густыми черными волосами. В углу было приписано: “Папа”.
— Челси была очень милым ребенком. Она все время смеялась, — сказал Холфорд. — Мы все ее очень любили.
Серина положила рисунки на место. В ее глазах стояли слезы.
Теперь ей стало совершенно ясно, почему он так торопился со свадьбой. Он уже потерял дочь и не мог потерять того ребенка, которого она носила под сердцем. А она, озабоченная тем, чтобы не дать повода для сплетен, даже не удосужилась спросить его, почему он так печется об их будущем ребенке.
Она еще раз оглядела комнату, где каждая мелочь кричала о горе, которое испытал Люсьен. Она увидела странное пятно на оконном стекле. Подойдя поближе, Серина рассмотрела отпечаток детской ладошки.
— Леди Челси оставила его незадолго до смерти. Днем она ела конфеты. Когда ее не стало, господин запретил мыть это окно, — объяснил Холфорд.
Теперь Серина уже не могла сдержать слез. Бедный Люсьен! Он пережил то, что она едва начала понимать. Да, она потеряла Сайреса, который был ее добрым другом, но с каждым днем ей становилось все легче, когда она думала, что теперь он в раю. А что такое потерять ребенка, который рос на твоих глазах, сделал первый шаг, держа тебя за руку? Эта боль не сравнима них чем.
Неожиданно Серине захотелось дать Люсьену то, что он потерял, или хотя бы попытаться это сделать. Она не могла вернуть Челси, но была способна подарить ему еще одного ребенка.
— Благодарю вас за то, что вы показали мне это, — сказала она, дотрагиваясь до плеча Холфорда в знак признательности.
— Всегда к вашим услугам, миледи, — улыбнулся он.
— Когда вернется мой муж, пожалуйста, скажите ему, что я жду его в кабинете, — попросила она.
— С удовольствием, — ответил старый слуга и снова улыбнулся.
Глава 17
Люсьен вошел в кабинет спустя час. Он был бледен, под глазами виднелись темные круги. На его ботинках Серина заметила остатки глины, и это еще раз напомнило ей о лежащей в могиле девочке. Чувствуя, как комок подступает к горлу, она подошла к мужу.
— Ты хотела меня видеть? — спросил он. Его голос звучал спокойно и совершенно равнодушно.
Она кивнула и нервно сглотнула. Нежность, сочувствие и печаль горькой волной захлестнули ее сердце.
Возможно, он не нуждается в ее сочувствии, а от их брака ему нужны только ее тело и наследник. Вполне вероятно, в его сердце царит другая женщина, с которой он проводит каждую ночь. Неожиданно Серина подумала, как трудно и даже невозможно будет им жить друг с другом, оставаясь врагами.
Люсьен молча смотрел на нее.
— Может быть, ты закроешь дверь и мы поговорим? — предложила она.
— О вчерашнем вечере? — подозрительно спросил он.
— Я хотела поговорить… о наших отношениях, — ответила Серина.
Он кивнул, закрыл дверь и сел на диван.
— Я готов обсуждать с тобой все, что угодно, но только не развод. Я не дам его тебе ни при каких условиях.
— Нет, я хотела поговорить не об этом, — сказала Серина, усаживаясь в кресло. — На самом деле… я… я хотела сказать, что понимаю теперь, почему ты так торопился со свадьбой. И я… — Она замолчала, пытаясь успокоиться. — Я очень сочувствую твоему горю.
Долгое время он сидел молча, и его лицо ничего не выражало. Серина испугалась, что совершила ужасную ошибку. Ему не требовалась ее поддержка.
Не в силах больше выносить это напряженное молчание, она встала со своего места.
— Собственно, это все, что я хотела сказать.
Она направилась к двери, пряча от него стоявшие в глазах слезы. Как глупо было надеяться, что ее чувства имеют для него какое-то значение!
— Вернись, — тихо произнес он.
Серина остановилась и повернулась к мужу.
— Вернись и сядь, — приказал он.
По его лицу она пыталась догадаться, о чем он думает, но Люсьен умел прятать свои мысли. Она вернулась и, затаив дыхание, присела на краешек кресла.
