Анархия в школе Прескотт (ЛП) - Стунич С. М.

Между нами все было хорошо, пока.. пока не стало наоборот.

— Пожалуйста, не причиняйте ей боль, — прошептала я, тут же стыдясь отчаянной мольбы в моем голове. — Пенелопа не имеет никакого отношения к.. нам.

Только так я могла описать одой фразой странные и бесконечные отношения между мной и этими мальчиками.

Все они сейчас смотрели на меня, но решать должен Виктор. Всегда Виктор.

— Твои мольбы ничего не стоят, — сказал он, когда несколько администраторов и один коп кампуса появились, чтобы разъединить двух девушек. Единственный, кто сейчас истекал кровью, — Кали. — Но тебе повезло, Бернадетт, — продолжил он, когда остальные парни Хавок собрались вокруг меня, словно я камень в ледяном потоке, который распадется пополам, пока по обе стороны от меня не окажутся двое из них. — Пенелопа не имеет никакого отношения к запросу Кали.

Вик ушел, и парни последовали за ним, оставляя меня задыхаться и дрожать, пока мою сестру потащили в кабинет директора Ванна.

А Кали.. она смотрела на удаляющуюся спину моей сестры с убийством в глазах.

Позже, когда мы вернулись домой, а Памела ждала нас в гостиной, я знала, что дела станут еще хуже.

Мы с Пен застыли на месте, на мгновение позабыв наш разговор про драку. Мир страшен. Почти для всех, кто пытался преодолеть его. Но совсем другое бояться того, кто принес тебя в этот мир, человека, который должен заботиться о тебе, как никто другой.

— Слышала ты сегодня ввязалась в драку, — сказала Пэм, ее светлые волосы были уложены, а макияж готов к вечернему выходу.

На ней все еще были джинсы, майка, никакого лифчика, и она все так же попивала шампанское. Найл пока не вернулся, слава звездам, но Памела пойдет на вечеринку без него. Кроме работы по выходным в доме престарелых, у нее не было другой работы, кроме как обхаживать и обворовывать богачей.

— Ввязалась, — бросила вызов Пен, ее рука сжимала лямку рюкзака.

Они обе уставились друг на друга, и я почувствовала, что вот-вот стану свидетелем чего-то ужасного.

— Вы обе думаете, что я глупая? — огрызнулась Пэм, опустив свой бокал так сильно, что шампанское разлилось. — Одна из вас украла мое платье для сегодняшней вечеринки. Итак, кто это был?

Ах. Конечно. Ей абсолютно поебать, что ее дочь подралась. Пэм волнует только сама Пэм.

— Я понятия и не имела, о чем она говорила, но, видимо, Пенелопа поняла.

— Я взяла его, — ровным тоном сказала Пен, несмотря на нарастающее в маленькой устаревшей кухне напряжение. — И продала.

Памела не сдвинулась с места, уставившись на старшую дочь прищуренными зелеными глазами. Я, Пэм и Пенелопа выглядели так похоже. Это нечестно. Я так сильно ненавидела свою мать, что, когда смотрелась в зеркало, ненавидела и себя тоже.

Спустя мгновение, напряжение спало, и Пэм снова подняла свое шампанское. Из меня вышел огромный выдох облегчения, когда мы с Пенелопой вместе поднялись наверх.

— Не могу поверить, что тебе сошло это с рук, — прошептала я, но моя сестра уже качала головой.

Она знала так же хорошо, как и я, что еще ничего не кончено. Памела похожа на черную вдову. Она с удовольствием посидит в тени, пока вы не попадете в ее сети.

— Не сошло. Но все нормально, — глаза Пен блестели, когда она дошла до верхней площадки и повернулась ко мне. — Берни.. если меня не будет рядом, думаешь, ты будешь в порядке? — она улыбнулась мне, приложив руку к моему лицу. — Ты гораздо сильнее меня, ты же знаешь?

Я смахнула ее руку. Смахнула, потому что чувствовала будто всегда смогу вот так чувствовать ее прикосновения, будто моя сестра вечна, как солнце, и бесконечна, как луна. Если бы тогда я знала, что нам вместе осталось лишь несколько недель, то обняла бы ее и прижала бы так сильно, чтобы она поняла, каково это — быть задушенной любовью сестры.

— Ты странно себя ведешь, — воскликнула я, откидывая с лица выбившуюся прядь волос. — Если тебя не было бы рядом, где бы ты была?

Пен лишь улыбнулась мне и опустила руку.

— Где угодно, — выдохнула она, взгляд был отдаленным и несосредоточенным. — Где угодно, но не здесь.

Позже этой ночью, после того, как она пришла домой с вечеринки, моя мать притворилась, что не заметила своего мужа в комнате моей сестры. Такого было наказание Пен за украденное платье: закрытые глаза на изнасилование.

После ее суицида я проигрывала в голове тот разговор снова и снова. Где угодно, но не здесь.

Все время я думала, что она намеревалась покончить с собой, но что, если вместо этого она планировала уехать?

Готова поспорить, Найл предпочел бы держать Пенелопу по близости. В конце концов она была его маленькой игрушкой.

Но что насчет Памелы?

Проблема настоящей тьмы в том, что она не исчезает навсегда. Она сидит, скрючившись, и ждет на дне вашей души. Как только она найдет выход, она освобождается и вонзает зубы.

Это то, что случилось со мной. Каждый раз, когда я смотрюсь в зеркало, то вижу лицо моей матери, уставившееся на меня в ответ. Вижу Кали. Вижу собственную трусость, собственные недостатки.

В самой глубокой части меня я нашла тот источник ненависти. В этот раз дело не только в том, чтобы заглушить ее и научиться жить с ней. В этот раз я должна научиться, как разрушить ее ради благого дела.

Потому что иначе список с зачеркнутыми именами ни черта не будет значить.

* * *