Оттенок ночи (ЛП) - Диан Кэтрин

Исандра гордилась тем, что создала такое пространство. Рис не единственный из её знакомых, кому нужна была такая вещь.

Но она понимала — или, по крайней мере, могла догадаться — почему Луке не нравилось это место. Он всегда говорил, что это не дом. У него никогда не было дома. Он вырос в другом борделе, который был местом для жизни, но не домом… и его забрали оттуда. Для Луки идея дома была фарсом.

Исандра разлила вино по бокалам и подвинула один из них к Рису.

Он поиграл с ножкой.

— Так вот… я, возможно, побуду здесь ещё немного. Какое-то время, я думаю.

— Тебе здесь всегда рады, Рис.

Он расслабился, явно обрадовавшись, что от него не требуют объяснений. Дело не в том, что Исандре не было любопытно или что ей всё равно; скорее, это не входило в её роль по отношению к нему. Всё, что ему нужно от неё — это просто быть принятым.

Но с другой стороны, ей было легче принять Риса таким, какой он есть, потому что… хотя ей было неприятно представлять, что он мог пережить в своей жизни, она не несла за это ответственности.

С её сыном всё по-другому. У Луки тоже было небезопасное детство… и Исандра в ответе за это.

Как и у всех воспитанников домов удовольствий, зачатие Луки не было преднамеренным. Одна ночь с Яннеком, который заплатил за своё удовольствие, был вежлив, хотя и холоден. Прошло семь лет, а Исандра ни разу больше его не видела. Она думала, что он ничего не знает о существовании Луки. Ей следовало быть осторожнее. Ей следовало спрятать Луку, хотя вряд ли кто-то мог спрятаться от Яннека.

В ту ночь, когда он вернулся, чтобы забрать своего сына, Исандра умоляла, плакала и выставила себя дурой, напав на Мастера Ордена. Лука тоже плакал, и воспоминание о нём, испуганном и тянущемся к ней из безжалостной хватки Яннека, будет преследовать её вечно.

Исандра снова умоляла и плакала у дверей дома Ордена. Каждую ночь в течение сорока семи ночей. Она уступила только тогда, когда Яннек сказал ей, что если она вернётся ещё раз, он убьёт её на глазах у Луки.

Что хорошего было бы в том, если бы она умерла и оставила сына с такой травмой в придачу к другим? Или это было бы лучше? По крайней мере, может, тогда Лука знал бы, что она любила его больше всего на свете, больше собственной жизни?

Все эти долгие-долгие годы спустя, когда Лука приехал в Портидж, Исандра приехала следом. К тому времени она накопила достаточно денег, чтобы основать «Ластеру». Она могла бы заняться другим бизнесом, но это то, что она умела, и она не видела в этом ничего постыдного. «Ластера» была безопасной, хорошей и прекрасной.

Исандра поняла это, когда увидела, как Рис расслабился и попробовал вино. Она хотела, чтобы он нашёл себе хорошего партнёра. Она хотела, чтобы он не нуждался в «Ластере». Но он действительно нуждался в ней, по крайней мере, сейчас.

— Ты же знаешь, что можешь рассказать мне всё, если захочешь, правда, Рис? — сказала Исандра.

— Да, я знаю.

Пот высыхал на его коже, оставляя прежний блестящий оттенок. Его волнистые русые волосы потемнели у корней от пота. Постель не была смята, значит, он, вероятно, отжимался или что-то в этом роде. Иногда ему было трудно расслабиться настолько, чтобы заснуть, особенно без секса.

— Знаешь, ты тоже можешь мне кое-что рассказать, — сказал Рис.

— Раз уж я превратила тебя во внемлющую аудиторию с помощью вина?

Теперь на его лице появилась настоящая улыбка, разбивающая сердца.

— Ты ведь так и сделала, не так ли?

— Вообще-то я хотела спросить тебя о Луке.

Его улыбка исчезла.

— Да?

— Я не прошу тебя предавать его доверие. Просто… — Исандра наклонила бокал, и золотистое вино заиграло в свете прикроватной лампы. — Я волнуюсь, — призналась она. — Наверное, я зря спрашиваю… а ты? Ты беспокоишься о нём?

Рис проводил много времени с Лукой, и у него развита интуиция. Исандра использовала его как индикатор, чтобы понять, есть ли основания для её беспокойства.

Потому что присутствие Ордена в Портидже? Это вызывало у неё невероятное беспокойство. Лука с ней не говорил, ну, в общем-то, ни о чём, но уж точно не об Ордене. Он всегда становился таким холодным и чопорным, таким уклончивым, когда Исандра пыталась заговорить с ним, и она всегда так расстраивалась. Она не знала, как преодолеть стену, на которую они всегда натыкались.

Рис уклонился от ответа:

— Ну… его трудно прочесть.

Послышался звук раздосадованного согласия. Рис понимающе взглянул на неё.

— С ним что-то происходит, но я не знаю, что именно, — сказал он.

— Орден в городе.

— Я так и понял, но думаю, что тут всё сложно.

Исандра поставила свой бокал с вином на стол.

— Я понятия не имею, что я могу с этим поделать. Я не могу ничего исправить. Я не могу ничего изменить в том, что произошло. Я даже не могу с ним поговорить!

Рис хмуро смотрел на бокал с вином, который он держал на коленях.

Запустив пальцы в волосы, растрепав свои ночные косички, она пробормотала:

— Прости, Рис. Я знаю, ты пришёл сюда не для того, чтобы я…

— Я думаю, вот и всё. Просто дай мне секунду, хорошо? — через минуту он продолжил: — Короче говоря. Иногда… приятно, когда люди проведывают тебя. Даже если всё, что ты можешь заставить себя сказать — это «у меня всё хорошо», понимаешь? И иногда тебе нужно, чтобы люди делали это миллион раз, даже если ты всё время отмахиваешься от них. И каждый раз ты думаешь, что они больше не будут тебя проведывать, потому что, зачем им это, верно? Но когда они это делают, ты чувствуешь себя… — он пожал плечами.

— Хорошо? Плохо?

— И то, и другое?

— Но что, если ты проведываешь их неправильно? Что, если ты всегда говоришь что-то не то, а они даже не понимают, что ты проверяешь, как у них дела, и просто думают, что ты их донимаешь или критикуешь?

Рис склонил голову набок, глядя на неё.

— Я не могу представить, чтобы ты говорила что-то не то.

— Но я говорю. Каждый чёртов раз.

— Хорошо… что ты хочешь, чтобы он узнал?

— Что мне жаль, — ответ последовал незамедлительно, настолько незамедлительно, что поразил её саму.

— Я не знаю, за что тебе следует извиняться, но знает ли он об этом?

— Как он может не знать?

— Ну… вот ещё что. Люди в большинстве случаев не знают о таких вещах. Не имеет значения, насколько очевидны эти вещи для кого-то другого. Ты погружаешься в свои собственные мысли, понимаешь? Поэтому, если люди не говорят, о чём они думают… ты как бы заполняешь пустоту худшим, что только возможно. Типа… ты понимаешь, как сильно Лука беспокоится о тебе, заботится о тебе и любит тебя? — Рис заметил сомнение на её лице и покачал головой. — Да, я так и думал. Но для меня это совершенно очевидно.

Исандра плюхнулась на стол, чувствуя себя так, словно её кости превратились в желе, чувствуя себя растерянной и полной дурой.

— Но, эй, — сказал Рис, — легко сидеть здесь и нести чушь, когда речь не обо мне, понимаешь? Когда это твоё дерьмо, а не чьё-то ещё, всё совершенно по-другому.

Глава 30

Талия наблюдала, как Лука провёл тыльной стороной ладони по одному глазу, потом по другому. Они сидели за кухонным столом в его квартире, бокалы для вина опустели, а в коробке с пиццей остался один кусочек. Слава богу, он уступил ей в выборе ужина.

«Если ты только протянешь руку, он возьмёт её».

Потому что он любил её.

Потому что он доверял ей.

По многим причинам.

Все эти причины привели к тому, что Талия смогла подсыпать наркотик в его вино. Все эти причины были поводом, по которому она это сделала. Но это не означало, что ей это нравилось.

— Итак, завтра, — сказал Лука, — я хочу сосредоточиться на Антоне. Думаю, нам следует нанести ему визит.

У Талии не осталось другого выбора, кроме как назвать ему имя клиента Ордена. Отказ вызвал бы ещё больше вопросов. Ей нужно было, чтобы Лука поверил — и чтобы Мастер Яннек тоже поверил — что они работают вместе.