Эмма Беккер - Вкус любви
— Милая, всегда смотри на мужчин, которые тебя трахают. Посмотри на меня.
Когда я подняла свои глаза, они не смогли вынести этой ослепляющей мощи, этого грубого желания на твоем лице, парящем над моим. Смотреть на тебя — значило бы позабыть обо всем остальном. Затем последовал тот монолог, о котором я не могу вспоминать без сладкого спазма, наполняющего меня влагой. Во время него ты не переставал теребить мои руки, повторяя:
— Ласкай себя. Ты имеешь на это право. С членом в твоей попе стимуляция — это нормально.
Ты был таким убедительным, а удовольствие таким всепоглощающим, что я изобразила некое подобие ласки тяжелой, как свинец, рукой, немного позабыв о своей стыдливости, наслаждаясь твоими речами. Воодушевленная собственной смелостью, я даже засунула пальцы глубже, чтобы почувствовать твой твердый член, зажатый между мышцами моего ануса. Отличный сюжет для порнофильма.
Внезапно тебе пришло в голову перевернуть меня на четвереньки, и именно в этот момент меня посетило мое первое предчувствие: что-то пошло не так. Не так, как мне хотелось, по крайней мере. Как тебе объяснить? (Даже вдали от тебя, как бы далеко ты сейчас ни был, единственная мысль о том, что ты улыбаешься где-то во Франции, вызывает во мне спазм возбуждения, смешанного с неловкостью.) Как будто чем-то пахло. Нет, это не было реальным запахом, возможно, речь шла лишь о подозрении.
Теперь я была уверена: ничего хорошего из того совокупления не выйдет, если оно продолжится дальше. И я уже представляла себе грязное унижение: эта сцена бесконечно повторялась в моей голове месяцы спустя, когда я понимала, что ты уже больше не сможешь смотреть на меня так, как раньше.
Я хотела попросить тебя остановиться. Это было моей единственной потребностью. Вынуть тебя оттуда и — я не знаю — любыми путями скрыть от тебя возможный дипломатический инцидент. Даже сделать тебе минет. Все что угодно, только чтобы ты не видел этого.
К счастью, мне не пришлось прибегать к таким крайним мерам. Совершенно не подозревая о разворачивающейся драме, ты кончил довольно быстро, торжественно предупредив меня, что сейчас «наполнишь меня спермой» (точная цитата). Мне в голову пришло сразу несколько забавных ответов, пока я изо всех сил молилась о чуде.
Подозрение стало осязаемым сразу после этого. Ты очень быстро вышел, оставив меня зияющей в тот момент, когда мне меньше всего хотелось ею быть. Я минут пятнадцать выслеживала твой член, и ты всячески осложнял мой маневр, прижимая меня к своей груди, — единственный способ принудить меня к посткоитальным ласкам, обычно предназначенным для Андреа. Затем наше время истекло, и ты отправился в душ.
— Почему? — спросила я тебя, пожалуй, чересчур лихорадочно.
На улице было тридцать пять градусов, в моей заднице — все сто, мы обливались потом, от меня пахло «Шалимар» — верное средство, чтобы тебя застукала жена. Но мне нужно было услышать это от тебя. Ты просто улыбнулся.
— Я ведь буду в клинике весь день.
Тогда я тенью последовала за тобой в ванную комнату и, сидя на краю ванной, принялась болтать о всякой ерунде. Из-под челки я внимательно наблюдала за тобой, анализируя каждый твой взгляд, как делают девчонки после рискованных авантюр. Но я ничего не заметила. Это было недоразумение.
Когда мы вернулись в комнату, пол которой устилала наша одежда, ты окутал меня долгим взглядом, широко улыбаясь, затем выдохнул почти недоверчиво:
— Ты мне так нравишься…
Для меня это стало концом мучений. Поскольку я тебе так нравилась, то не могла испачкать тебя дерьмом.
На пороге двери ты обнял меня в последний раз, и я смотрела, как ты, сидя за рулем своей черной машины, удаляешься и посылаешь мне воздушный поцелуй. Я улыбалась, как счастливая женщина, до краев наполненная любовью.
На моих бедрах остались красные следы от твоих ногтей. Мне было хорошо. Я побежала в туалет по-маленькому, с сигаретой во рту. И даже если мне известны все произведения Сада, которые ты мог прочесть, все отвратительные сцены из «Одиннадцати тысяч девственниц» Мандьярга, знаемого тобой наизусть, даже если я всего лишь девчонка двадцати лет от роду, не могу тебя не предупредить: именно в этом месте история становится ужасной.
В тот момент, когда я захотела подтереться, мне стало ясно: мои опасения были не напрасны. Еще как не напрасны. У меня закружилась голова. Бросив сигарету в унитаз, я помчалась со спущенными трусами в свою комнату, уже зная, как в фильме ужасов, что меня ждет в глубине еще теплой кровати.
— Два жирных следа от дерьма, — выдохнула я Бабетте по телефону на грани истерического (и одинокого) смеха.
Два жирных следа от дерьма, которые, как она смогла убедиться час спустя, имели точную форму пальцев, быстро вытертых о простынь.
— В результате длительных размышлений, которые чуть не привели меня к самоубийству, я считаю: он нечаянно коснулся своего члена, увидел, что он весь извазюканный…
— Совсем необязательно! — перебила меня Бабетта, внимательно осматривая «место преступления». — Когда он поставил тебя на четвереньки, ему пришлось выйти из тебя и взять его в руку, чтобы снова войти, и поскольку он был вынужден опереться на кровать, то просто коснулся пальцами простыни. Заметь, он мог опереться об твои ягодицы. Тебе еще повезло.
— То есть ты хочешь сказать: он не заметил, что весь его член, а потом и ладонь, вывозились в дерьме. Думаю, я в подобной ситуации обязательно бы это заметила. Посмотри, эти следы говорят сами за себя. Я почти слышу, как он, вытирая пальцы, восклицает: «Фу, какая гадость!». Он не мог не заметить этого.
— Так возьми и спроси у него.
— Я звонила ему незадолго до твоего приезда. Автоответчик. В любом случае я даже не знаю, как заговорить о таком.
— Спроси, не случилось ли чего-то необычного сегодня утром. Он поймет.
— Разумеется, поймет. И ответит мне: «Да, знаешь, там было дерьмо».
— Во всяком случае, ты будешь знать.
— Согласна. Но это далеко не самое неприятное в нашей истории. Что мне говорить потом? Как перейти на другие темы?
— Он сам перейдет.
— Это точно. Разразившись демоническим хохотом, он спросит меня коварным голосом: Почему я смущаюсь, ведь такие вещи случаются, когда тебя трахают в задницу, ведь так, Элли? Впрочем, тебе же это понравилось? И даже очень, не правда ли? Я не могу вывести его на это минное поле, он будет вынужден сказать мне, что его это возбуждает.
— В этом нет никакой грязи.
— В его мужском сознании это не катастрофа. Подобному нет места в сексуальном мире Месье, все, что должно произойти, происходит, поскольку это естественно. И он, должно быть, думает: я согласилась заниматься анальным сексом, зная о последствиях, на которые мне также наплевать. Понимая, что мне этого слишком хотелось, чтобы отступить перед возможными неприятностями. А на самом деле, Бабетта, скажу тебе одну хорошую вещь: не было никаких причин, чтобы это случилось именно со мной.
![Харлан Эллисон - Время глаза [Время ока]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
