Маленькая птичка (ЛП) - Уайлд Риа

Его глаза метнулись на меня, а затем снова на Лекса, он заметно сглотнул.

— Для чего он планирует ее использовать? — спрашивает Лекс.

Грифф пожимает плечами:

— Что бы это ни было, это против Синдиката и того, над чем они работают.

ЛЕКС

— В чем твоя преданность, Гриффин? — Я откидываюсь на диване, держась за единственное, что меня сейчас заземляет.

Я, черт возьми, знал, что в стремлении Валентайна вернуть свою дочь есть нечто большее.

Он хмурится, когда одна из девушек, работающих в клубе, предлагает ему виски, я киваю, когда он смотрит на меня в поисках одобрения. Хорошо.

Он берет напиток и делает глоток, кажется, немного расслабляется.

— Я задал вопрос, — нажимаю я, — кому ты предан?

С лаской он смотрит на Рен и вздыхает, словно держит мир на своих плечах:

— Рен.

С Рен, со мной.

— Почему? — спрашиваю я.

Он прикусывает край губы, его глаза касаются каждого дюйма ее тела, а затем останавливаются на моей руке, лежащей на ее бедре. Ревнивый зверь внутри меня поднимает свою уродливую голову. Я точно знаю, почему. Это видно по тому, как он смотрит на нее, с той мягкостью, с которой только мне позволено смотреть на нее.

Она моя.

— Причина, по которой меня убьют.

— Сукин сын, — шипит Райкер.

— Послушай, — Гриффин поднимает руки, — я здесь не для того, чтобы что-то начинать, я здесь для того, чтобы сохранить ей жизнь.

— Гриффин, — Рен всё это время молчала, хотя и не была расслаблена. Она нервничает, ерзает под моей ладонью: — Я не хочу, чтобы ты пострадал.

Она глубоко заботится о нем, причинив ему боль, я причиню боль ей, поэтому я не делаю этого. Я не причиню ему столько боли, сколько хочу.

Он качает головой:

— Тебе нужно это исправить, — он показывает на меня, — ты начал этот бардак, ты его исправишь.

Рен кладет свою руку на мою, чтобы помешать мне выбить из него все дерьмо.

— Я хочу, чтобы ты получил больше информации, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — Ты притворяешься, что ты так глубоко в заднице Маркуса, но сейчас докладываешь мне, ты понимаешь?

— Ха, — усмехается Гриффин, — я тебе ни черта не должен.

— Тогда ты мне бесполезен, — я лезу в карман, обхватывая пальцами рукоятку глока, который я там спрятал. У него есть глушитель, но слишком много глаз, чтобы его можно было избежать.

— Нет! — Рен хватает меня, умоляя.

Гриффин не боится, он не вздрагивает под моим ядовитым взглядом. — Я сделаю это, но не для тебя, помни об этом.

Между нами воцаряется тишина, музыка, разносящаяся по клубу, бежит по моим венам. Рука Рен сжимает мою на ее бедре.

— Пожалуйста, — шепчет она мне на ухо настолько тихо, что слышу только я.

Наконец, оторвав пристальный взгляд с Гриффина, я поворачиваюсь к ней, рассматривая широко раскрытые глаза, немного блестящие от непролитых слез, и то, как она нервно покусывает нижнюю губу. Я протягиваю руку и осторожно вытаскиваю ее губу из ее зубов, провожу пальцем по красной и опухшей коже, чтобы успокоить оставшееся жжение.

— Для тебя, Маленькая птичка, — шепчу я ей в рот.

Глава 33

ЛЕКС

Гриффин уходит, проскользнув обратно тем же путем, которым пришел. Я прокручиваю в голове всю информацию, которую он мне дал: Маркус, Синдикат. В этой головоломке так много неизвестных, но нет четкой картинки, на которой можно бы сфокусироваться.

— Может потанцуем? — спрашивает Рен.

Я смотрю на нее:

— Хочешь потанцевать?

Она медленно кивает, а затем пожимает плечами.

— Я просто хочу немного расслабиться.

Смотрю вниз, на массу тел, извивающихся и пульсирующих на танцполе. Я замечаю своих людей, стоящих по периметру клуба, а затем смотрю на дверь, на троих парней, обыскивающих сумки и людей, прежде чем те смогут войти.

Она здесь в безопасности.

Выливаю остатки виски в рот и поднимаюсь с дивана, беру ее за руку и осторожно тяну за собой.

— Ты танцуешь? — Райкер смеется.

— Заткнись, черт возьми.

Я киваю головой, призывая еще двух парней следовать за нами. На самом деле, я могу защитить ее лучше, чем любой из них, но уверенность в том, что у меня есть поддержка, облегчает чувство обреченности, которое сейчас осело в моем желудке.

Меня нелегко напугать. Страх — это не та эмоция, к которой я привык, об этом мне рассказали еще в молодом возрасте. Я не боюсь, люди меня боятся. Меня учили, что монстр под кроватью — я сам, и единственный способ выжить в таком мире, как мой — быть злодеем.

Но Рен Валентайн меня пугает.

Она все подвергает сомнению: переворачивает все, что я знал, с ног на голову и заменяет это дерьмом, о котором я даже не мечтал.

Она говорит мне, что я ее кошмар, но эта Маленькая птичка ошибается.

Она мой кошмар.

Ее рука в моей такая мягкая, и я сжимаю ее крепче, пока мы спускаемся по лестнице и погружаемся во вздымающуюся толпу.

Найдя место ближе к задней части зала, притягиваю ее к себе, восхитительная грудь прижимается к моей, а моя рука скользит вокруг, чтобы удержать ее у основания позвоночника. Я чувствую, как тепло ее кожи проникает сквозь шелк платья, а аромат поражает мои чувства.

Я приближаюсь к ней, все глубже прижимаясь к ее отзывчивому телу. Она мягкая там, где я твердый, теплая там, где мне холодно. Она — все, чем я никогда не смогу быть, поэтому она идеально подходит мне.

Мои губы дразнят ее губы, пока мы танцуем, нежные руки скользят по моей спине, мышцы подергивают, приветствуя ее прикосновения.

Вокруг меня море тел и огней, и я вижу только эту женщину. Все, что я чувствую, это она. Она вошла и нарушила мой контролируемый хаос, превратив мою жизнь в безумные размытые образы.

Она стала моей слабостью, и я обречен.

Вероятность того, что я отпущу ее, равна нулю. Я пробовал и дразнил; трахал, любил и заботился о ней. Теперь она моя.

Не Валентайна. Не Гриффина. Даже не этого гребаного Синдиката.

Моя.

Мой член твердеет между нашими телами, и тяжело прижимается к мягкому изгибу ее живота. Ее живот раздуется и округлится.

Она вынашивает моего ребенка, носит мое имя и будет править этим городом рядом со мной.

Она королева, и все эти ублюдки могут ей поклоняться.

— Лекс, — хнычет она мне в рот, на ее губах остается вкус клюквы.

Кондиционер дует над головой, донося прохладный ветерок до наших тел. Она захватывает мою губу зубами, прикусывает ее настолько сильно, что из нее идет кровь, а затем слизывает ее, просовывая руку между нашими телами и сжимает мой член сквозь ткань штанов.

Я нуждаюсь в ней.

Она нужна мне здесь и сейчас.

Потянув ее за руку, веду к офису за барной стойкой, используемый для личного пользования, но этот гребаный клуб принадлежит мне. Официанты не обращают на нас внимания, распахиваю дверь и тут же запираю ее за нами. Музыка продолжает вибрировать в стенах, приглушенная и жесткая, теперь мы находимся за закрытыми дверями. Единственное окно в комнате дребезжит тяжелым басом, который дико стучит.

— Маленькая птичка, разве ты не знаешь, что дразнить нехорошо, — мой голос звучит хрипло, грубый баритон, от которого у нее по телу пробегает дрожь.

Я наслаждаюсь ее реакцией на меня: тем, как это тело подчиняется моим прикосновениям, моему голосу, каждой моей ласке.

Рен делает шаг вперед и кладет руку мне на грудь, отталкивая меня назад, пока не чувствую стул позади своих колен. Падаю на него, сутулясь, пока мои колени не раздвигаются, а туловище не сгибается. Я кладу голову на спинку, наблюдая за своей королевой.

Она делает шаг назад, каблук ее туфель задевает деревянный пол.

— Скажи мне, кому ты принадлежишь, — мурлычет она, прикрыв веки и наблюдая, как я медленно начинаю расстегивать рубашку.

Мои губы кривятся в ухмылке:

— Только тебе, Маленькая птичка.