Ее бешеные звери (ЛП) - Бали Э. П.

— Пусть все идет своим чередом, — говорит он. — Давайте посмотрим, из чего сделан наш брат-лев.

Дикарь издает тихое рычание, неохотно соглашаясь.

Класс замирает. Думаю, они даже дышать не осмеливаются. Это естественная реакция менее доминантных самцов — не провоцировать смертельно опасного самца, стоящего перед ними.

Но мой дракон? Он хочет поиграть. Однако я говорю ему, чтобы он, блядь, не вмешивался, потому что мне интересно наблюдать за взаимодействием Лайла с Аурелией.

Они с пылом переглядываются, не позволяя себе отступить. Минни сглатывает. Сабрина облизывает губы. Ракель выглядит так, будто хочет вмешаться, но вместо этого сжимает кулаки. Умный аним. Сбоку от меня слегка шевелится Йети, его доминирующий тигр, вероятно, раздумывает, сможет ли он сразиться с Лайлом.

И тут происходит нечто такое, что заставляет меня уставиться на Костеплетшу. Она поднимает руку и спрашивает:

— У меня есть еще один вопрос, сэр. Почему стая хочет подвергнуть сомнению доминирование своей регины? Что заставляет их так сильно испытывать ее?

Ебучая дерзость.

Лайл еще мгновение смотрит на Аурелию немигающим взглядом, а затем поднимается на ноги. Одного взгляда на Дикаря достаточно, чтобы понять, что его волк вышел на охоту: глаза горят, взгляд сосредоточен, а энергия бурлит первобытной силой.

— Вы правы, мисс Аквинат, — говорит Лайл так спокойно, что у меня по спине пробегает дрожь. — Стая проверяет свою регину. — Он обходит свой стол и приближается к ней. — Снова и снова. Ей нужно доказать свою ценность. Свою силу.

Он остановился перед их столом, разглядывая регин одну за другой, и мое магическое зрение может видеть, как его сила распространяется над ними, демонстрируя явное доминирование.

— Ее стая должна видеть, что они в хороших руках. Что эта анима может с ними справиться. Только тогда она завоюет их уважение. И их покорность, — анимы за столом дружно вздрагивают. Лайл продолжает, и капля его силы достигает Аурелии, как будто он ничего не может с этим поделать. — Анимусы не любят подчиняться. Для них это неестественно. Чтобы заставить кого-то подчиниться, требуется… — Лайл моргает, как будто осознает, где находится, с кем разговаривает, и его сила возвращается обратно в тело. Он хмурится, недовольный собой. — Нечто особенное.

Лев разворачивается на каблуках и возвращается к своему столу с напряженной спиной.

Все нахальство, самоуверенность и дерзость Аурелии исчезли. Она застыла на месте, уставившись на Лайла так, словно видит привидение.

Мне бы сейчас действительно не помешал косяк.

Какие бы чары они вдвоем ни наложили на остальной класс, они рассеяны, и Дион снова поднимает руку.

— Сэр, а как насчет еды? У меня всегда возникает сильное желание принести еды моей Регине, но я не знаю, сколько именно. Ей не нравится просыпаться покрытой картофельными чипсами.

И урок продолжается, словно ничего и не было.

— Желание поесть настолько примитивно, что его трудно контролировать, — говорит Лайл. — Лучше всего позволить твоей регине руководить в этом вопросе. Ты хоть спрашивал, чего она хочет?

Уши Диона розовеют под гривой светлых волос.

— Ага, наверное не стоит ждать, когда она меня отчитает за это, да?

— И снова я возвращаюсь к согласию, — твердо говорит Лайл. — Когда у вашего анимуса возникает желание, вы должны подождать и сначала спросить разрешения у своей регины. И я хочу подчеркнуть, что это ваше золотое правило. Когда дело доходит до еды, близости, секса, чего угодно. Вы должны спросить ее. Используйте слова. Если вы волк, то вам будет проще, чем другим орденам, но остальным из нас нужно открыть рот и задать вопрос.

— Иногда это портит момент, сэр, — скулит змей.

Желание выдернуть ему клыки и свернуть шею почти заставляет меня развернуться. Но я беру пример с Лайла и говорю себе, что это классная комната, а классные комнаты не предназначены для убийств.

Внезапно Ракель бросает в змея пластиковую бутылку с водой, со всего маху попадая ему в нос. Голова парня откидывается назад с удовлетворительным «Уф».

Все хихикают.

— Я оставлю это без внимания, потому что было к месту, — говорит Лайл. — Но без бросков, Ракель.

Волк кивает. Лайл указывает на паразитов.

— Роберт. Тихое «можно мне?» или «ты позволишь?» вполне подойдет и ничего не испортит.

— Только если у вас ещё нет соглашения, — растягивает слова Сабрина. — В котором говорится: «Трахни меня в любое время, в любом месте, если я не скажу стоп-слово», тогда все в порядке. Я думаю, у каждого должно быть стоп-слово. Черным по белому.

— Что-то вроде письменного юридического контракта? — спрашивает Минни, по-щенячьи склонив голову набок.

— Ага, — с энтузиазмом подтверждает Сабрина. — И ты можешь написать в нем все, что тебе нравится, и все, что тебе не нравится. Чтобы, — она бросает неодобрительный взгляд за спину, словно указывая на нас, грязных ублюдков, — животные не запутались. Анимусам нужны четкие инструкции, не так ли, мистер Пардалия?

Едва заметное веселье появляется на лице Лайла, когда он серьезно кивает.

— Так и есть, Сабрина. В наши дни даже есть приложения, которые вы можете установить для этих целей, но и бумага подойдет.

Минни лихорадочно строчит свои заметки, в то время как анимусы разражаются болтовней от этого фантастического откровения.

Я включаю Toxic погромче.

Но Аурелия. Аурелия медленно засовывает кончик ручки в рот и так же медленно вынимает его оттуда.

— Святая Дикая Мать, — в моей голове раздается стон Дикаря.

Аурелия задумчиво посасывает кончик, не сводя немигающих глаз с Лайла, и я почти верю, что она не осознает, что делает. Внимание Лайла перемещается на нее, и он заворожено замирает. Его взгляд стекленеет прямо у меня на глазах.

— Регина, прекрати делать этой ручке минет, — громко рявкает Дикарь.

Повисает пораженная тишина, когда ручка Аурелии выпадает изо рта, а рука застывает в воздухе, словно она находится в таком же шоке.

Анимы начинают хохотать. Сабрина запрокидывает голову от смеха. Минни утыкается Аурелии в плечо, и даже Ракель прячет улыбку.

— Успокойтесь, — гудит Лайл, словно это не он прячет под столом приподнявшийся стояк. — Феликс, возьми и раздай рабочие листы.

Маленькая пума с оранжевыми волосами поспешно подчиняется, пока Лайл объясняет:

— Я хочу, чтобы вы потратили оставшиеся двадцать минут на заполнение этих листов вопросами, которые у вас возникли по данной теме. Это даст мне представление о том, над чем этой группе нужно поработать больше всего.

Эти животные сидят так тихо, как только могут, пока мы все заполняем наши формы. Я пишу жесткими, резкими фразами, что не хочу ничего знать, затем жду, пока истекут двадцать минут.

В конце Лайл дает указание, чтобы кто-нибудь от каждого стола собрал листовки и принес ему. Дикарь фыркает, потому что Лайл до сих пор не в состоянии подняться из-за своего стола.

— Я отнесу их, — голос Аурелии пропитан приторно-сладким ядом, когда она собирает бумаги у своих анима.

Каждый самец позади нее пялится на эту круглую задницу со следами стрингов, когда она встает.

Это что, стразы? Ебаный ад.

Дикарь рычит от удовольствия, пока она дефилирует к столу Лайла. Лев решительно не смотрит на нее, вместо этого печатая что-то на своем ноутбуке.

Она наклоняется, излишне близко, так что ее грудь оказывается всего в миллиметре от его плеча, открывая всем вид на ложбинку. Тем временем, Генри изо всех сил держится за ее плечо.

Я сжимаю край своего стола.

— Пожалуйста, сэр, — мурлычет она, кладя бумаги перед львом, касаясь своей рукой его ладони на обратном пути. — Еще одни для вашей… коллекции.

Лайл перестает печатать. Его челюсть подергивается снова и снова, пока возбуждение пульсирует в его теле, густое и тяжелое. В ее словах звучит что-то вроде шутки для своих, и я задаюсь вопросом, почему это заставляет покраснеть самого смертоносного льва в ближайших окрестностях.