Лора Касишке - Будь моей
— Я чувствую себя такой молодой и неопытной, — сказала Аманда.
Я ляпнула в ответ, не успев подумать:
— Не волнуйся, это скоро пройдет.
Ни она, ни я не поняли в точности, что именно я имела в виду, но мы обе немного посмеялись. Напряжение спало. Она спросила, как там Чад. Я поинтересовалась насчет Притти — пса, которого год назад она забрала из собачьего приюта. О, рядом с хозяйкой, поделилась Аманда, Притти производит впечатление абсолютно счастливого создания, но стоит ей увидеть чужака — сердито рычит и лает оглушительно. Соседи жалуются. Боятся, что она сорвется с поводка и перекусает детей. Аманда повела ее в собачью школу, чтобы выдрессировать, но Притти налетала на остальных собак заодно с хозяевами, так что им указали на дверь. В прошлый раз, когда мы затронули эту тему, Аманда сетовала, что ей, как ни жаль, придется вернуть Притти в приемник.
Впрочем, теперь, сказала Аманда, Притти ведет себя превосходно. Совершенно успокоилась, как будто ее подменили. Счастливый веселый пес.
— А Роб Притти даже нравится, — добавила она.
Роб?
Едва она произнесла это имя, как в моем воображении возникло лицо брата. Он приставлял дуло пистолета к виску. Я переспросила: «Кто-кто?» — наверное, слишком громко.
— Роб, — ответила Аманда. — Роберт.
— Роберт Зет?
— Ну да, — захихикала Аманда. — Ты разве не знала? Мы встречаемся.
Я сглотнула.
Впервые почувствовала, что у меня в грудной клетке есть сердце.
И оно пропустило один удар. Или мне почудилось? Зато теперь застучало вдвое усерднее, стараясь вернуться к нормальному ритму.
— Не знала, — сказала я. — Понятия не имела.
— С января, — добавила она. — Это… — Она подняла глаза к потолку и вздохнула: —… так замечательно.
— Я не имела понятия, — повторила я.
Аманда посмотрела на меня. Должно быть, что-то заметила, потому что улыбка сползла с ее лица.
— Ой, — пискнула она. — Ты ведь не огорчилась?
Я выдохнула через нос. Видимо, получилось нечто вроде смешка, потому что она удивилась. Я коротко и быстро потрясла головой:
— Конечно нет. С какой стати мне огорчаться?
— Ну, может, из-за того, что мы работаем в твоем отделении. Или… из-за политики?
— Из-за политики? — Я хотела, чтобы мой голос прозвучал скептически, но в нем прорвалась горечь. Что со мной? Я что, действительно огорчена? Я вспомнила намеки Сью. Она говорила, что я с ума сойду от ревности, если Роберт Зет заведет девушку. («Ты все на свете готова отдать, лишь бы он оказался геем. Но у нас нет никаких оснований полагать, что он гей».)
А ведь я искренне верила, что он гей.
Ну хорошо, пусть он никакой не гей. Но мне и во сне не приснилось бы, что его может заинтересовать тип женщины, к которому принадлежит Аманда Стефански.
Я присмотрелась к ней.
Глаза. Слишком большие, как у жука или теленка. Волосы. Жидкие, но блестящие. Подбородок в прыщах, которые она пыталась скрыть слоем пудры. Конечно, она молода. И выглядит такой податливой, такой уступчивой. Но как Роберт Зет мог в нее влюбиться?
И тут я вспомнила, как Брем пожирал глазами ее талию и шею. В этом нелепом платье! Сквозь прозрачную ткань я углядела этикетку на бюстгальтере. А заодно отметила небольшую складку жира на животе, выпирающую над поясом.
Зато у Аманды были маленькие, нежные руки и — я только сейчас обратила на это внимание — чрезвычайно белая гладкая кожа. Ногти она коротко стригла. Сейчас, поднеся руку ко рту, она задумчиво кусала ноготь. Я перевела взгляд на ее лицо. Хорошенькая она или нет?
Я встала и взяла ее за руку:
— Аманда, я искренне рада за тебя. И за Роберта. — Выжала улыбку и, превозмогая себя, произнесла: — Еще я очень рада за Притти.
— Ох, — пробормотала Аманда. — Спасибо тебе огромное, Шерри. Это так много значит для меня. Для меня было бы ужасно, если бы ты меня осудила.
Я продолжала улыбаться, пока за ней не закрылась дверь.
Чад ответил на письмо через час.
«Сожалею насчет деда, мам. Уже слышал о Гарретте. Собирается подставить свою задницу, чтобы ее разнесло на кусочки. Пора идти на физику. Позвоню вечером.
Люблю вас обоих».
Когда я добралась до квартиры, Брем уже ждал меня. Я сделала для него второй ключ, положила в конверт и оставила в персональном почтовом ящике на работе, так что теперь он мог свободно приходить ко мне в любое время.
Еще у порога я уже знала, что он там. Почувствовала его присутствие, его мощную энергетику через запертую дверь. Он и правда стоял на кухне возле раковины и пил пиво. Увидев меня, произнес:
— Эй, — как будто пощекотал кончиком перышка нежную кожу у меня под коленкой.
— Эй, — ответила я.
Бросила сумку на пол и направилась к нему.
На матрасе все случилось быстрее, чем раньше. Лежа под ним, я быстро кончила. Он прижимался ртом к моей шее, моя рука, втиснутая между нашими телами, сжимала его мошонку.
— Ты такая влажная. Мне нравится, когда ты возбуждаешься и становишься мокренькой.
Мы так и уснули на матрасе, обнимая друг друга. На часах не было еще и восьми. После полуночи проснулись. На полу ярким синим светом фосфоресцировал будильник, который я прихватила из дома; казалось, минутная стрелка движется по циферблату слишком быстро и слишком плавно, чтобы показывать реальный ход времени.
На этот раз он перекатил меня на бок и вошел сзади. Процесс занял больше времени, чем в первый раз, и, когда мы закончили, постельное белье было смято и пропитано потом, а мы оба часто и тяжело дышали: Брем, вытянувшись на спине, я — все так же на боку. Несколько минут мы просто лежали в темноте, в льющемся через окно блеклом лунном освещении, мешающемся с синим мерцанием будильника, потом он протянул руку и положил ее мне на бедро:
— Как тебе, детка? Ты счастлива?
Я перекатилась на спину.
Его прохладное тело в темноте казалось голубым; он придавил меня своим весом.
— Да, Брем, — ответила я. — Я счастлива.
— Я тоже, — сказал он.
Мне было легче говорить, не глядя ему в лицо, в бездонные глаза. Только так я смогла задать мучивший меня вопрос:
— Брем, как это все получилось?
— Ты сбила оленя. Я тебя увидел. И понял, что должен тобой завладеть.
— Это правда? Я хочу сказать, разве ты не видел меня раньше?
— Может, и видел. Но не такой. Не в такой юбке. Не такой… благоухающей. Как роза. Я действительно тебя заметил, детка. Тебя невозможно было не заметить.
Но ведь Гарретт говорил, что он упоминал обо мне. Потрясная преподавательница с кафедры английского языка. Всем надо записаться к ней в группу. Гарретт не сомневался, что он имел в виду меня.
