Большой, плохой минотавр (ЛП) - Миллс Мишель

Женщина позади меня взвизгивает от ужаса, когда два орка напирают на меня, ее крошечные ручки хватаются за мой пояс.

Я обвиваю хвостом ее талию.

— Отвали, Джейсон, — рычу я высокому зеленому орку с двумя клыками, торчащими из его нижней губы.

Я знаю и его, и его брата со средней школы, и когда они оба были превращены в орков, делу не помогло.

— Уже почти два часа чертовой ночи, убирайся к черту из моего дома и ложись спать, пока я не надрал тебе задницу, да и ему тоже.

Я тычу пальцем в его пьяного брата, который стоит у меня на пути.

Я скребу копытами по деревянному полу и фыркаю, бросая свой вызов. Моя грудь вздымается, и я обнажаю зубы. Она оба знают, что я могу надрать им задницы в любой день недели, даже если их двое, особенно когда они оба пьяны. Мы втроем несколько минут пристально смотрим друг на друга, пока они не качают головами и не отступают.

Орки, спотыкаясь, уходят через лес за моим домом обратно в свою хижину.

Я снова смотрю на этот чертов баннер на стене.

Зачем кому-то праздновать тот день, когда мы навсегда превратились в монстров? Некоторые из них считают, что это хорошие перемены, но не я. Я не стыжусь своего минотавра, я вырос, чтобы принять свою новую форму. Я прожил минотавром дольше, чем жил человеческим мужчиной. Но в ту ночь, когда я выпил сыворотку, я лишился своей карьеры, потерял невесту и все планы на будущую семью. Взамен я получил дополнительные двадцать лет жизни в качестве минотавра, практически не старея, но это время я прожил в одиночестве в Кричащем Лесу и его окрестностях, который стал моим домом до конца моих дней, потому что никто из нас не может безопасно жить и путешествовать в большом мире. Это не совсем то будущее, которое я себе представлял.

Был ли это хороший компромисс? Я так не думаю. Иногда это похоже на позолоченную клетку.

— Пойдем, — говорю я своей великолепной молодой соседке-человеку. — Потребуется некоторое время, чтобы все разошлись, а пока я хочу задать тебе несколько вопросов.

Она кивает и уходит вместе со мной, оставляя позади хаос в передних комнатах.

Обычно я вообще не интересуюсь людьми, общаюсь только с членами своей семьи или по деловым связям, но я наблюдал за Люси Робертс в течение последнего месяца, и мне не терпится узнать больше.

Безумие, но это правда.

— Я вызвала полицию, чтобы остановить вечеринку, — говорит она у меня за спиной, когда я веду ее по коридору. — Но каким-то образом твоя кузина уговорила их, и они оставили ее в покое.

— Э-э, Эмма на самом деле очень очаровательна, когда не кричит. Я знаю, как это могло произойти.

— Хм. Так или иначе, мне не выпало счастье встретиться с этой стороной ее личности, — язвит Люси.

Я улыбаюсь, потому что мне нравится ее чувство юмора. Я достаю ключ из кармана, отпираю дверь в главную спальню и веду ее внутрь. Затем я закрываю за нами дверь и снова запираю ее на ключ, просто чтобы убедиться, что нас никто не потревожит.

Люси приподнимает бровь и встречается со мной взглядом.

— Тебе обязательно запирать дверь своей спальни каждый раз, когда ты уходишь?

— Ага, вот насколько все стало плохо.

Она выдыхает и оглядывается по сторонам.

— Мне жаль, если я еще больше испортила отношения между вами двумя. Я просто хотела, чтобы затихла музыка, чтобы я могла хоть немного поспать. Завтра у меня важный день, точнее, уже сегодня, а я еще совсем не спала.

Я полностью понимаю, что она пытается сказать, потому что нахожусь в такой же ситуации.

Мне трудно удержать взгляд на ее лице, пока она говорит. Я никогда раньше не видел свою соседку полуодетой. Она часто носит облегающую черную одежду с головы до ног и черные сапоги на высоком каблуке. Это прекрасно сочетается с ее длинными, густыми светлыми волосами и голубыми глазами. Я часто представлял ее сидящей на заднем сиденье моего мотоцикла. Мне нужно купить ей шлем.

— Как ты могла сделать все еще хуже? — задаю я вопрос. — Во всем этом нет твоей вины. К этому все и шло.

— Да, я все время приходила к тебе домой, и просила, чтобы вы сделали музыку потише, но дверь всегда открывала она.

Я сжимаю губы в тонкую линию.

— Я приношу извинение за причиненные тебе неудобства… подожди, ты думала, что громкая музыка — моя идея?

— Да. Я все это время думала, что это ты или, по крайней мере, ты потворствовал вечеринкам и шуму. Я думала, что это странно, учитывая, что ты известен как одиночка, но…

Я провожу пальцами по волосам.

— Мне следовало лучше следить за этим. Но я мотался туда-сюда между Кричащим Лесом и Централ-Сити, где живет моя мать. Она восстанавливается после операции и отказывается переезжать к кому-либо, чтобы ей помогали, поэтому мы с сестрой по очереди ездили и ухаживали за ней.

— О, мне так жаль, что это случилось. Это требует огромных усилий.

— Да, и Эмма воспользовалась тем, что я занят.

Я открываю мини-холодильник, достаю по бутылке воды для каждого из нас, открываю крышку и передаю ей.

— Я хочу, чтобы ты осталась здесь со мной, пока мы ждем, когда все уйдут, а потом я отведу тебя обратно к тебе домой, чтобы ты наконец смогла немного поспать.

— Хорошо, звучит заманчиво. И спасибо за воду, — отвечает она и изящно присаживается в изножье моей неубранной кровати.

А потом я открываю свою собственную бутылку и делаю большой глоток.

Люси делает глоток воды, а затем ставит свою бутылку себе на колени.

Есть что-то очень приятное в том, как она пахнет и в звуке ее голоса. Она, похоже, не боится меня и даже не благоговеет перед моими атрибутами минотавра. Я не заметил, чтобы она пялилась на копыта или рога.

Это необычно для людей.

— Меня зовут Брюс Маседо, — ворчу я.

— Я знаю. А я Люси Робертс.

— Я знаю.

Я опускаю взгляд на бороздки на деревянном полу от постоянных ударов моих копыт. Мой хвост подергивается, пока я продолжаю пялиться на человека, которого пригласил в свою комнату. Я уже двадцать лет не был вот так наедине с женщиной. У меня ни с кем не было секса с тех пор, как я превратился в монстра, и внезапно я начинаю думать, что это возможно.

Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами и печально улыбается.

— Я думала, что Эмма твоя девушка. Я не знала, что она твоя кузина.

Смешок срывается с моих губ.

— А, так вот почему ты избегала меня?

У нее розовеют щеки.

— Я… я, не…

Влажное фырканье вырывается из моих ноздрей.

Она закатывает глаза.

— Может быть, ну ладно, ты все еще пугаешь своим постоянным хмурым выражением лица, и никто в городе, кажется, тебя не знает и не разговаривает с тобой. Говорят, у тебя скверный характер, и когда ты был человеком, то был заводилой толпы.

Кровать прогибается, когда я сажусь рядом с ней.

— Заводила толпы? — усмехаюсь я. — Это хороший способ объяснить задержание несовершеннолетних и мое пребывание в окружной тюрьме за нападение. Будет лучше, если ты узнаешь это обо мне заранее…

Улыбка приподнимает уголки моих губ.

— Теперь, когда ты знаешь, что я одинок…

Она с трудом сглатывает, и я чувствую в воздухе запах ее возбуждения.

«Отлично».

— Я провел очень мало времени в тюрьме, — продолжаю я, облизывая свои полные губы, — потому что согласился на сделку, и вступил в армию, а они перевоспитали меня. Научили, как использовать свои силы во благо. Я был солдатом, это была моя карьера, а потом я превратился в это. Я все еще тот человек, которым был до перемен, но на двадцать лет старше, а значит, более зрелый. Но во мне есть дополнительный элемент — минотавр. Я одиночка по натуре. Мне нравится прятаться в этом доме. Я беру то, что хочу, и очень мало говорю. Минотавр заставляет меня делать больше того, что приходит, само собой.

Она делает глоток воды.

— Ты разговариваешь со мной.

Я медленно моргаю, понимая, что она права. Обычно я общаюсь только со своей семьей и клиентами. Хех.

— Обычно я работаю дома, в своем кабинете. Как ты знаешь, на этом этаже три спальни, так что здесь находится моя комната, кабинет и комната для гостей. Вот почему я позволил Эмме пожить со мной, сделал одолжение своей семье, и посмотреть, что из этого выйдет. Они думали, что, если она будет жить вдали от большого города, в уединенном месте, это успокоит ее необузданный нрав. Они ошибались.