Анархия в школе Прескотт (ЛП) - Стунич С. М.

Она посмотрела на платье, а затем снова на меня, вскинув светлые брови.

— Ты можешь позволить себе такое платье, Бернадетт? — мягко спросила она, проигнорировав смертоносные взгляды Каллума и Виктора.

Я знала, что как бы ни ответила, загоню себя в ловушку. Либо украду эту чертовщину, или же у меня при себе довольно много денег, которые я получила.. откуда-то. Хороший ход, девчонка-коп. Она очень хитрая.

— Мать Виктора – богатая поклонница искусства, — сказала я, позволив губам изогнуться как лепестки ядовитого цветка. Я накрасила их цветом «Пурпурная венерина мухоловка», так что аналогия подходит. Цвет был чем-то средним между фиолетово-черным и цветом ириса, и это именно то, что мне нужно. — Она пригласила нас на вечеринку на следующей неделе и согласилась оплатить платье, — я подняла вещь в объяснении. — Конечно, на следующей день я собираюсь заложить эту дурацкую штуку, но неважно, — лениво пожала плечами.

Ласковый взгляд Сары наконец-то скользнул мимо меня и остановился на Викторе. Мгновение она уставилась на него как человек, который действительно хотел быть хорошим, смотрел на того, кого он считал плохим. Если бы у нее была кнопка, на которую можно было бы нажать, чтобы наказать Вика всеми способами, которыми, по ее мнению, он должен быть наказан, она бы, черт возьми, нажала ее. Она смотрела так, словно в ее понимании он уже виновен.

— Что ж, я пыталась связаться с Кали Роуз-Кеннеди, чтобы обсудить ее отношения с Найлом Пенсом, но ее отец, сказал, что она не вернулась домой, и не знает, где она.

— Белое отребье во всей красе, — сказала я, снова пожимая плечами и вздыхая. — Моя мать тоже никогда за мной не следит. Спасибо эмансипации, — я пошевелила пальцами, демонстрируя обручальное кольцо, когда продавщица подошла, чтобы забрать у меня платье. Она повесила его в примерочную вместе с остальными, но не столько для того, чтобы обслужить меня, сколько для того, чтобы я не прикасалась к этой чертовой штуке дольше, чем нужно. — Ну вы знаете, что я всей душой ненавижу Кали. Понятия не имею, где она.

— А что насчет женщины по имени Корали Винсент? — сказала Сара, удивив меня.Блять. Мне пришлось подавить желание оглянуться на Вика. Но я чувствовала его, занявшего позу выжидающего. Каллум просто излучал насилие позади меня. Если он подумал, что должен, то он убьет девчонку-копа ради меня. Но я не хотела этого ни для кого.

Хаэль встал позади Сары, руки сжаты замком перед ним, как у телохранителя. Его рыжие волосы были светлыми под белым светом в магазине. Он в тысячу раз сильнее отражался в мою сторону от заставленных зеркалами стен.

— Она довольно тесно работала с твоим отчимом, — продолжила Сара, на мгновение она посмотрела что-то в своем телефоне, а затем перевела взгляд на меня. — Скажи мне, ты видела ее недавно?

Я рассмеялась, но мне не пришлось слишком стараться, чтобы звук был уродливым.

— Корали? — спросила я, словно она не часто приходила мне на ум. Если честно, не часто, я и не думала о ней. Она была маленькой частью моей боли. Возможно, когда я удерживала ее против воли в домике на пляже, она думала, что значит для меня нечто большее. Думала, что мне на самом деле есть до нее дело. Если честно, единственная причина, по которой я рада, что мы пошли за ней, состояла в том, что она помогла нам вскрыть других двуличных засранцев в моей жизни. Например, Офелию. Она настолько большая часть этого города и его андеграунда, что я даже не могла себе представить. — Кому, блять, есть дело? Она — плохой человек, который, скорее всего, получил по заслугам.

— Плохой человек, это как? — спросила Сара, и на этот раз я обернулась и посмотрела на Вика.

Специально. Я бросила на него долгий ищущий взгляд, который одновременно служил маскировкой и позволил мне понять его. «Как много мне стоит ей рассказать?», — гадала я.

По тому, как Вик медленно поднес сигарету к губам, я поняла, чего он хотел.

— Пойду покурю снаружи.

Он ушел, кивнув подбородком Кэллу и Хаэлю, указывая следовать за ним.

Я подождала, пока все три парня не выйдут, а потом ответила. Подозрение убивало Сару, это точно.

— Она продавала приемных детей самому большому покупателю, — сказала я, посмотрев на Сару, чтобы убедиться, что она поняла.

— И откуда ты это знаешь? — заметила офицер полиции, смотря в ответ.

Она даже не детектив, но все же стоит тут и разговаривает со мной. Держу пари, кто-то где-то возомнил себе, что она смогла бы «достучаться до меня» или что-то в этом роде.

— Она сделала это со мной и моей сестрой, — я пожала плечами и покачала головой. — Если она пропала, то, вероятно, это дело рук одного из ее клиентов, — я направилась в сторону примерочной, зайдя внутрь, прежде чем Сара смогла задать еще вопросы. — Но я не

стукачка. Вы видели, что случилось с Кали после ваших подстреканий. Не удивлюсь, если после вечеринки кто-нибудь возьмет на себя ответственность за ее исчезновение.

— Кто-то с ножевой раной в боку? — спросила Сара, но я была слишком занята, снимая одежду и залезая в красное коктейльное платье-футляр с вырезом в форме сердца. Это цвет крови, и оно очень облегало. Я бы ни при каких обстоятельствах не назвала кого-то в таком платье дорогушей. Как Валери Бруссард пела в песне «A Little Wicked», никто не называет тебя милочкой, пока ты сидишь на троне.

Гребаный, идиотский коп, подумала я, открыв дверь и увидела, как восприятие Сары меня менялось в зависимости от того, что на мне надето. Я выглядела, как шлюха, но как та, которой она хотела бы быть, и это пугало ее. Из-за этого я возненавидела ее. О, Берни, ты погляди, ты в одночасье стала экстрасенсом.

— Спросите вокруг и увидите, как любима была Кали, — сказала я Саре, пожимая плечами, переходя к возвышенному помосту с полукругом зеркал.

Как только я увидела себя в этом платье, но с босыми ногами, то попросила продавщицу принести мне классические, черные туфли. Лабутены, только потому что у них была красная, как кровь, подошва. Кровавая обувь. И теперь в моей голове снова играет Cardi B.

В прошлом я всегда любила только рок или метал, но сегодня она придает мне ощущение плохой суки, так как я могу отказаться?

Как только надела туфли и встала перед зеркалами, поняла, что теряю позиции с Сарой. Выбор этого платья из всех и этого цвета.. что ж, с таким же успехом это могло быть гребаной алой буквой, которой обвиняли в грехах и преступлениях.

Для протокола: это книга про пуританку, которая трахнула священника, забеременела, а затем отказалась назвать кому-либо в городе имя отца. Бедняжка получила красную букву

«А», вышитую на ее груди, сокращение от «адюльтера». Вот так я себя сегодня и чувствовала, как некая поганая пуританка, ставшая изгоем не по своей вине.

— Если вы хотите найти Кали, начните с поисков Митча.