Короли Керни (ЛП) - Аллен Навесса

Он потянулся и, схватив мою руку, притянул ее к себе, чтобы поцеловать костяшки пальцев. Его взгляд на мгновение встретился с моим, в нем были и обещание, и предупреждение. Обещание, что он скоро ответит мне? Предупреждение прекратить задавать вопросы?

Аргх!

Почему мне казалось, что я никогда по-настоящему не понимала, что происходит с этим человеком? Почему я постоянно чувствовала себя неуравновешенной и не в своей тарелке?

Я попыталась вырвать свою руку из его, но он держал крепко, поглаживая большим пальцем мою кожу, пока вел машину.

— Отпусти меня, — сказала я, и в моем голосе прозвучало больше злости, чем на самом деле. Мне нужно было подумать, попытаться разобраться в своих мыслях о том, что происходит, и в моих постоянно меняющихся, вечно противоречивых чувствах к этому невозможному мужчине, но я, казалось, не могла сделать ни того, ни другого, когда он прикасался ко мне.

Он снова оглянулся и заметил выражение моего лица. На его лице появилось недовольное выражение, он отпустил мою руку и включил поворотник, съезжая на обочину.

Я огляделась вокруг — кукурузные поля слева, кукурузные поля справа.

Джейкоб припарковал фургон и подошел к моей стороне. Прежде чем я успела спросить, какого черта он делает, он рывком открыл мою дверцу, отстегнул ремень безопасности и вытащил меня из машины.

— Джейкоб! — Закричала я, хватаясь за его шею, пока он шел к кукурузному полю.

Фургон все еще был заведен, и обе дверцы распахнуты настежь, как будто нас похитили. Если бы кто-нибудь проезжал мимо, на него бы так подействовали флюиды «Детей кукурузы», что он бы либо убрался восвояси, либо вызвал полицию.

— Иногда ты сводишь меня с ума, — проворчал он.

— Аналогично, приятель, — сказала я, ткнув его в мясистую грудь для пущей убедительности.

— Почему ты не могла поверить, что я отвечу тебе, когда смогу?

— Я не знала, что ты просил меня об этом! — Парировала я. — Почему ты просто не сказал мне?

Он издал разочарованный звук, а затем притянул меня к себе, чтобы прижаться своим ртом к моему. У меня закружилась голова, когда он поцеловал меня, крепко и неистово, и я сделала ту глупость, из-за которой снова забыла дышать. К тому времени, как он отстранился, у меня кружилась голова, и я была благодарна ему за то, что он поддерживал меня.

— Мы собираемся увидеть Дэниела Кинга, — сказал он.

И в этот момент головокружение исчезло.

— Эм, что?

— И я ничего не сказал в фургоне, потому что мой отец мог прослушивать его.

— Эм, что?

— Теперь нам нужно перестать терять время и вернуться на дорогу, пока он не взглянул на GPS-навигатор и не задался вопросом, какого черта мы здесь припарковались.

С этими словами он развернулся и направился прочь с кукурузного поля.

Я прильнула к нему, ошеломленная, оглядываясь назад на последние несколько дней и начиная понимать, что причина, по которой мне казалось, что я никогда не понимала, что происходит, заключалась в том, что я ничего не знала.

Глава 17

Остаток пути до Керни прошел молча. Потому что, черт возьми, что я могла сказать, зная, что Лиам может услышать каждое слово? Кстати, почему Лиам мог услышать каждое слово? Был ли он просто параноиком по натуре? Так вот откуда у Джейкоба эта черта характера? Я только что познакомилась с Лиамом. Я ничего не знала о нем, кроме того, что мне рассказал Джейкоб, и того, что я видела собственными глазами. Лиам казался достаточно уравновешенным, но, насколько я знала, в глубине души он был помешан на контроле и прослушивал все свои машины, потому что хотел слышать каждое слово, сказанное за пределами его досягаемости.

О, Боже милостивый, на диване. Вчера мы с Джейкобом были в «Мустанге».

Я в ужасе начала поворачиваться к нему, но остановилась. В «Мустанге» не было даже автоматических стеклоподъемников, не говоря уже о том, чтобы поддерживать сложную систему прослушки. Надеюсь. И стал бы Джейкоб делать все это, зная, что его отец услышит каждый наш звук? Не думаю. Конечно, ему было наплевать на то, что его видели прошлой ночью на подъездной дорожке «Королей», но быть замеченным мельком через тонированные стекла и подслушиваемым в течение длительного времени — это две совершенно разные вещи. К тому же в машине он был разговорчивее, гораздо откровеннее со мной — я имею в виду, в сравнении, — после того, как мы забрались в фургон, он не произнес и двух слов.

Я прерывисто вздохнула и попыталась успокоиться. Ладно, Лиам, вероятно, не слышал, как его сын «отвлекал» меня. Но сегодня он все равно отправил нас на машине, которая, возможно, прослушивается. Предварительно предложив Джейкобу взять с собой несколько вещей для «Призраков».

Я вспомнила напряженность нашего разговора во внутреннем дворике, неприкрытое беспокойство на лице Лиама, который понимал, что его сын может оказаться в опасности. Был ли Лиам просто беспокойным отцом? Джейкоб был их единственным ребенком; я могла понять его чрезмерную заботу. Или происходило что-то еще?

Там, на кукурузном поле, Джейкоб вел себя совсем не так, как обычно. Я подумала о его поцелуе, в котором сквозило отчаяние, о том, как он оттащил меня так далеко, прежде чем ответить на мои вопросы, о том, как он поспешил вернуться в фургон после того, как упомянул, что его отец, возможно, смотрит на GPS-трекер. Из-за всего этого казалось, что Джейкоб почти… боится своего отца или, по крайней мере, опасается его. Он был чертовски уверен, что не хотел, чтобы тот знал, к кому мы собираемся пойти в гости.

Я начала оглядываться назад в последние несколько дней и сомневаться в своем восприятии произошедшего. В то время как я была так сосредоточена на Дэниеле Кинге и его таинственном приятеле Реддинге, не следовало ли мне вместо этого подумать о Лиаме Ларсоне?

Я попыталась отстраниться от ситуации и взглянуть на нее с точки зрения стороннего наблюдателя. Моя неприязнь к Дэниелу Кингу заставляла меня думать, что он не замышляет ничего хорошего. Что он был из тех людей, которые подвергают опасности невинных, таких как моя бабушка, только ради того, чтобы преуспеть в этом мире. И действительно, кто мог винить меня за это? Он бросил нас с Джейкобом под автобус на следующий день после того, как узнал о наших фальшивых отношениях. Он вломился в квартиру Джейкоба, а потом обошелся с ним как с дерьмом.

Но теперь, когда я задумалась об этом, по-настоящему задумалась, я поняла, насколько моя собственная предвзятость могла исказить мой взгляд на недавние события.

Как бы сильно он мне ни не нравился, как бы это ни раздражало, я знала, что Дэниел Кинг был полезен для этого города. Что он заботился об этом городе. У него были серьезные проблемы с головой? Да. Был ли он неуравновешенным человеком с манией величия, с которым я бы никогда, ни за что не позволила себе остаться наедине? Да. Но опять же, не все было черно-белым. Характеры большинства людей, с которыми я встречалась, были окрашены в серые тона, и, как бы мне ни было больно это признавать, в том числе и Дэниела Кинга.

Ни одно мероприятие в Керни не проходило без его участия, будь то пожертвование своего времени или денег. Он был судьей на ежегодной ярмарке «4 часа». «Короли» спонсировали три местные молодежные спортивные команды. Они даже организовали летний лагерь для детей из малообеспеченных семей, чтобы им было куда поехать на каникулы, а их родители могли продолжать работать, не беспокоясь об оплате двухмесячного ухода за детьми. Жена Дэниела, Ева, была членом половины городских советов, и, хотя большинство жителей Керни испытывали здоровый страх перед Дэниелом, они считали Еву законным лидером сообщества. Они доверяли ее мнению. Они обращались к ней за советом.

Не было никакого смысла в том, что «Короли» так много делали для обеспечения безопасности и процветания этого города только ради того, чтобы Дэниел развернулся и привез в него наркотики, и чем больше я пересматривала свою первоначальную теорию, тем больше я видела в ней зияющие дыры.