Лиза Джонс - Исповедь души
Рей одобрительно улыбается и бросает на Криса довольно удивленный взгляд.
– Мне казалось, ты уверял, что она не говорит по-французски.
Испугавшись, что вдохновила его испытать мой французский, вместо того, чтобы говорить на вполне сносном английском, я поспешно поясняю:
– Понимать несколько простых фраз и произносить их самой – две разные вещи. Я говорю по-французски примерно так же хорошо, как и по-английски, после трех порций текилы.
Оба мужчины смеются, и при звуке сочного сексуального смеха Криса я наконец смотрю на него. Его глаза встречаются с моими, и нежная забота во взгляде любимого обволакивает мое сердце и начинает исцелять рану, открытую Эмбер.
Крис с задумчивым видом поглаживает ладонью челюсть.
– Кажется, я припоминаю, что когда учился, говорил так, будто выпил бутылку текилы.
– Что-то не верится.
– А почему же, по-твоему, я так часто дрался в школе?
Рей качает головой:
– Хотел бы я иметь оправдание своим дракам. По крайней мере я выбрал работу, которая позволяет мне направлять свою агрессию в позитивное русло. – Глаза его останавливаются на мне, и веселость пропадает с лица: – Крис рассказал мне про Эллу.
Я бросаю на Криса вопросительный взгляд, и он объясняет:
– У Рея имеются кое-какие связи, которые он использует, чтобы помочь нам найти ее.
Жаждая ответов, я шагаю ближе:
– Как? Что это значит?
– Мой брат служит в военной жандармерии, – объясняет Рей. – Это французская полиция в сельских и приграничных районах.
– Небольшие провинциальные городки, туда часто бегут из большого города, поэтому их надо проверить, – добавляет Крис. – Кроме того Рей собирается нанять детектива для расследования здесь, в Париже.
– Хорошим подспорьем была бы фотография Эллы и любые сведения, которые есть у вас о ней, – говорит Рей. – И неплохо было бы захватить фото с собой в посольство на случай, если у них нет.
Я прихожу в смятение, ругая себя за то, что оказалась не готова к такому повороту событий.
– У меня нет при себе ее фотографии.
– Можно попробовать добыть ее водительские права через моего брата, – предлагает Рей. – Но фотография получше была бы предпочтительнее.
Крис выдвигает свое предложение:
– А в школе есть ее фотография?
– Да. – Я тут же воодушевляюсь. – Отличная идея. Если у меня не получится добыть фотографию из личного дела, кто-нибудь наверняка сможет дать мне ежегодный снимок.
Звенит дверной звонок.
– Это, должно быть, Шанталь. Я впущу ее, а потом позвоню в школу, пока там не закрылись.
Я срываюсь с места, но Крис хватает меня за руку.
– Пусть Рей откроет, – мягко говорит он.
Рей что-то говорит Крису по-французски и направляется к лестнице.
Наконец мы одни.
Ожог от недавней сердечной боли, которую он причинил, прорывается в моих словах:
– Эмбер всегда удается растравить мне душу только потому, что ты скрываешь от меня что-то важное.
Он испытующе смотрит на меня.
– Что она тебе сказала, Сара?
– Ничего, о чем бы я не знала. И дело не в том, что она сказала, Крис. Или, может, как раз в том. Она говорит, а ты нет.
– Что сказала тебе Эмбер, Сара? – На этот раз в его голосе звучит металл.
Поморщившись, я признаю свое поражение. Он упрямый альфа-самец, не принимающий слова «нет».
– Она сказала, что ты хорошо умеешь исключать людей из своей жизни и не намерена позволить тебе сделать это с ней. И она права: ты действительно хорошо это умеешь. Никто не знает этого лучше меня.
– Сара…
– Это в прошлом, я знаю. – Я дотрагиваюсь до его щеки. – Но, Крис, если я чего и боюсь, так это что ты будешь судить себя через мои глаза, как делал это после того, как я увидела тебя в клубе Марка, и судить неправильно. – Я делаю судорожный вдох. – Я не смогу пройти через это еще раз. Не смогу. Не в состоянии.
Он поднимает глаза к потолку и, кажется, в душе его идет какая-то борьба, прежде чем он устремляет на меня свой пылающий взгляд, совсем не тот, который мне хотелось бы видеть в холодный зимний вечер. Он опять рассержен.
– Поделом мне за то, что впустил ее этим утром. Следовало бы догадаться.
Я в отчаянии качаю головой:
– Если ты не хочешь, чтобы я с ней общалась, и знал, что она будет присутствовать в нашей жизни здесь, зачем мы приехали в Париж, Крис?
– Если бы нам не надо было приезжать сюда, мы бы не приехали. Это должно случиться именно здесь.
В его затравленном взгляде я вижу демонов прошлого и те глубокие раны, которые они оставили у него в душе.
– Крис… – начинаю я, но замолкаю, когда слышу внизу голоса Шанталь и Рея.
Крис реагирует на наше ограниченное время тем, что берет меня за голову и прижимается к моему лбу своим. Ладонь моя ложится на твердыню его груди, и я слышу ровное, успокаивающее биение сердца. Хотелось бы и мне вот так же успокоить его.
Пальцы нежно ласкают волосы у меня за ухом.
– Всему свое место и свое время. Ты поймешь, что я имею в виду. Скоро, обещаю. Я прошу тебя просто поверить мне.
Сердце мое сжимается от хрипловатости его голоса, от уязвимости, которую, я уверена, он никому, кроме меня, не показывает. Но он добровольно впускает меня за ту стену, которую я когда-то даже не надеялась пробить.
– Если ты обещаешь верить в нас, Крис. – Голос мой выдает такое же волнение, как и у него, и я ничуть не жалею. Хочу, чтобы он понял, как много значит для меня.
Он чуть отстраняется и смотрит на меня, и на какой-то миг глаза его делаются напряженными, испытующими. Потом они смягчаются, согревая меня изнутри и снаружи, в их глубине вновь зарождаются янтарные искры, словно лучики солнца в грозовой туче тревоги.
– Ты ведь знаешь, что я на это отвечу, правда?
Я расслабляюсь, губы мои изгибаются, пальцы гладят его гладко выбритую скулу.
– Что меня не было бы здесь, если бы ты не верил.
Его рука собственнически ложится мне на поясницу и привлекает ближе.
– Совершенно верно. – А потом его талантливый опытный язык скользит мне в рот, выпивая меня одним длинным соблазнительным движением, за ним еще одним и еще. Я издаю тихий стон, когда не менее талантливые пальцы пробираются к груди и дразнят сосок. Восхитительная рябь удовольствия бежит прямиком к средоточию моей женственности, и я обвиваю его руками за шею и прижимаюсь теснее к твердому поджарому телу.
Он углубляет поцелуй, поглаживая мой зад твердыми, властными прикосновениями, и я приветствую пробуждение эротических воспоминаний. Комната расплывается, и вот я снова на коленях на ковре, обнаженная, полностью раскрытая, как никогда и ни с кем. Жидкий жар растекается внизу живота там, где я хочу Криса. Где я хочу его прямо сейчас.
