Эммануэль Арсан - Эммануэль. Верность как порок
Он заранее распутал юбку и спокойно расправил ее на бедрах Эммануэль. Затем, не торопясь, он разложил ее длинные полы оттенка сушеных водорослей на ногах, которые были покрыты испариной.
Ко всеобщему удивлению, Эммануэль даже не сопротивлялась знакам внимания Марка.
Марк отошел, чтобы взглянуть на жену со стороны, а потом вновь приблизился к ней и обнял ее.
Она сказала, что ничего не чувствует, что ее кожа не ощущает тепло, исходящее от рук мужа. А потом она раздраженно добавила:
– Я даже не чувствую, как ты ко мне прикасаешься!
А он в ответ заговорил с ней очень мягко. Он все меньше думал о ее ознобе, но все более – о нежности, которую он испытывал к своей жене. Он так хотел, чтобы она ежесекундно, каждый день вот так прижималась к нему. Он мечтал, чтобы она всегда испытывала недомогания, чтобы он мог заботиться о ней, всецело посвятить себя Эммануэль.
Марк, совсем забыв о присутствии окружающих, признался своей жене в любви.
Она улыбнулась и потянулась к нему губами. И он поцеловал ее с той же страстью, что и тем утром, когда они были вместе с Марой и Алексом.
Он не знал, как долго он целовал ее: год, час или одну минуту. Эммануэль отодвинулась, но лишь для того, чтобы радостно воскликнуть:
– Ты согрел меня! Да, да! Это чудо! Теперь мне жарко.
Она расслабилась, и к ней вновь вернулись ее юмор и общительность. Она объяснила своим друзьям, что не решалась ни двигаться, ни заговорить, опасаясь спровоцировать новое осложнение:
– Я никогда не чувствовала силу поцелуя так ясно, как четко, так физически ощутимо. Тепло пришло от Марка через губы, и оно осталось во мне. Оно втекло в мое тело, словно какая-то маслянистая жидкость, оно медленно распространилось по всем закоулкам моего организма, наполнив меня благополучием и здоровьем.
Но через мгновение Эммануэль заявила:
– Мне кажется, что тепло уже покидает меня. Может быть, оно уходит из меня через рот, как оно и вошло. Мне нужно помолчать.
Кончиками пальцев Аурелия коснулась своего рта.
Объяснение, да вот же оно!
– Твои губы! – воскликнула она.
– Губы? – повторил Жан, пока ничего не понимая.
Эммануэль энергично закивала, но не прекращая при этом сжимать зубы, верная своему решению не допускать теперь, чтобы тепло уходило через рот. Аурелия приблизилась к своей модели, чтобы передать свою интуитивную загадку:
– Лукас сказал тебе, не так ли, что его изобретение не влияет на слизистые оболочки? Я думаю, что все дело в том, что твоя слизистая пропускает тепло губ Марка, а кожа – нет.
Эммануэль снова согласно кивнула головой.
Жан присоединился в этому выводу:
– Вот оно – доказательство, – сказал он. – С пилюлями твоего химика что-то не так. Непонятно только, он специально это сделал или что-то упустил в расчетах? Но у нас будет достаточно времени подумать об этом позже. Теперь важно только одно – вернуть твое тепло.
Подтверждая мудрость этого соображения, Эммануэль предупредила:
– Я снова начинаю замерзать.
Марк сразу склонился над ней. И он снова прижался губами к ее губам. Но теперь ему, похоже, было все труднее согреть жену.
Аурелия поняла это и обменялась взглядами с Жаном. И она прочитала в его глазах обеспокоенность. Он казался напряженным. Он попеременно смотрел то на одного, то на другого, будто ища совета или поддержки.
Пэбб уже не улыбался. Едва заметные движения его век выражали не просто раздражение хозяина, убежденного в том, что вечер испорчен, они обозначали самую что ни на есть сердечную тревогу.
– Еще одна жертва Эммануэль! – едва слышно проговорил Жан.
И этот вывод его утешил.
А Пэббу нечего было возразить. Пенфизер, озабоченность которого бросалась в глаза, в настоящее время был вообще обезоружен.
* * *И все же именно Аурелия начала действовать. Как всегда красивая и спокойная, независимая и уверенная, она опустилась на колени слева от кровати Эммануэль, положила руку на грудь своей подруги и молча замерла.
Марк, несколько смутившись, оторвался от губ Эммануэль и выпрямился. Но он все-таки не сдвинулся с места. Аурелия коснулась его руки.
Через секунду Эммануэль направила руку Аурелии под вырез своей блузки, прямо к груди.
Мужчины, не отрываясь, наблюдали за этой игрой.
Руки Аурелии искали эрогенные точки на груди Эммануэль, исследовали ее мягко, но настойчиво, скользили по ее ледяной поверхности, а потом обхватили восхитительные холмы. Эммануэль содрогнулась в чувственной конвульсии.
Аурелия снова и снова повторяла свои движения, пока не утомилась. Волнение плотно спаяло женские тела.
Все присутствующие мужчины только и думали об этой груди; они уже знали ее красоту, видели ее обнаженной, касались ее: Жан – тысячи раз, Марк – сотни, Пенфизер – случайно, ухаживая за приболевшей Эммануэль, Пэбб – лишь во сне. И все же, даже если они и не смели признаться себе в этом откровенно, все четверо почувствовали в этот момент искушение ласкать эту грудь, как делали это руки Аурелии. Они хотели разделить возникшую страсть.
3
Ум Аурелии оставался более ясным. Она знала, что ее рука передала Эммануэль ее любовь, а не тепло: оно же не может поддаваться обмену, кроме как от слизистой оболочки к слизистой оболочке.
Она положила губы к уху своей подруги и что-то горячо зашептала. Марк подумал, что она читает строфы из какой-то поэмы, возможно, песни. Но он не понимал слов, даже языка.
Потом он заметил, как Аурелия высвободила пальцы из пальцев Эммануэль и начала одну за другой расстегивать пуговицы. И вот обнажилась грудь, и она еще более возбудила окружающих мужчин – упругая и аппетитная.
Те, кто видел Аурелию только на выставке и был поражен ее спокойствием и отстраненностью, изумились ненасытности, с которой она ласкала грудь Эммануэль.
Воздействие этой любовной игры на мужчин было настолько сильным, что они даже ощутили своими рецепторами разные вкусы: одни – молоко, другие – что-то из морепродуктов. А кому-то причудилась русалка.
Марк видел, как Аурелия смочила слюной ареолу вокруг соска, что сделало ее цвет еще более насыщенным, чем обычно. Он даже забыл о том, что Эммануэль, возможно, все еще нуждалась в том, чтобы он согревал ее губы.
Эммануэль наблюдала за мужем краем глаза. Она стянула свою одежду, полностью обнажив верхнюю часть. Она посмотрела на Марка так откровенно, что тому пришлось старательно скрывать возникшие мысли.
Эммануэль содрогнулась, но на этот раз от удовольствия. Марк, отметив про себя, что не нужно бояться никакой длительной измены, прижался плечом к плечу Аурелии, виском к ее виску, щекой к щеке с той, кто лизал грудь Эммануэль, транслируя через нее удовольствие. И это оказалось более надежным средством, чем тепло поцелуев Марка.
