Влюбленный лжец (ЛП) - Кинг Лола

Это происходит так быстро, что я совершенно ничего не могу с этим поделать. Он задирает мою форменную юбку и шлепает меня по щекам. Одну за другой.

— Я могу делать все, что захочу, Элла. Ты Афродита.

Мой желудок опускается. — Так вот как ты меня теперь видишь?

— Я вижу в тебе женщину, которая сказала мне, что я больше никогда ее не получу, и которая собирается съесть свои слова. А теперь помолчи, пока я делаю тебе приятно. Это мое любимое занятие.

Я открываю рот. Может, чтобы оскорбить его, а может, чтобы закричать. Я не уверена, да и он тоже, поэтому он не рискует и закрывает мне рот рукой.

— Знаешь, что я хочу сделать с тобой, когда ты не слушаешься? Наказать тебя. Может, мой член будет входить в твое горло до тех пор, пока тебе не станет слишком больно, чтобы позвать на помощь?

Сердце заколотилось в груди, и я заскулила, пытаясь покачать головой в его руках. Вот он, демон, который скрывается под ним. Человек, которого никто никогда не видит.

— В этом мире нет места, где бы ты могла скрыться от меня, Элла. Ты поняла?

Он деликатно кладет руку между моих ног, раздвигая их ногой. Когда он сдвигает мои трусики в сторону, я теряю сознание.

— Потому что я могу не только использовать тебя как шлюху в храме, но и сделать тебя своим маленьким грязным секретом в кампусе. Мы хорошо это спрячем, не волнуйся. Мы бы не хотели, чтобы Меган узнала. И мы оба знаем, что твоя репутация значит для тебя все.

Резко вдыхая через нос, я даже не знаю, как реагировать. Поэтому я остаюсь неподвижной и перестаю упираться в него.

Почувствовав мою покорность, он убирает руку от моего рта и спокойно кладет ее мне между плеч, а другой все еще сжимает мою киску. Он не позволяет мне повернуться.

— Ты собираешься подыграть мне. Не так ли, сладкая?

Два пальца разводят влагу от моего входа до клитора, и когда он надавливает на узелок, мой рот открывается. — Мы будем осторожны, не волнуйся. Она нас не поймает.

— Я не могу этого сделать… О, черт.

Он вводит в меня палец, обрывая мои мысли.

— Ты видишь отсюда свой стол? — спрашивает он, двигая пальцем внутрь и наружу в дразнящем темпе.

Я киваю, но это заставляет его крепче вцепиться в мои волосы.

— Да ладно. Ты знаешь, как это делается. Скажи мне слова.

— Д-да, — задыхаюсь я.

— Сладость, — ругает он, но мягко. — Да, что?

— Пожалуйста, — стону я. — О Боже, пожалуйста, не надо. Я так боюсь, что кто-нибудь войдет.

Я чувствую, как мой вход растягивается, когда он добавляет второй палец. — Почему ты такая мокрая?

Мое сердце бьется так сильно, что я боюсь, как бы оно не стукнулось о старую деревянную дверь. Что, если кто-то нас застукает?

Он двигается мучительно медленно, моя влага практически вытекает из меня, а мои глаза закрываются, когда он говорит мне на ухо.

— Кто заботится о тебе, сладкая? Кто делает тебя мокрой? Кто оберегает тебя? Кто будет бороться за тебя через все?

— Черт…возьми… — задыхаюсь я. — Да…

Я ненавижу себя за то, что признаю это, но это так хорошо и обнадеживающе, что чувство облегчения охватывает меня, когда оно звучит. — Правда, папочка.

— Верно, детка. А теперь давай попробуем еще раз. Ты видишь свой стол?

— Да, папочка.

— Хорошая девочка, — мурлычет он, трахая меня пальцами чуть быстрее. — Я человек слова. Поэтому я отпущу тебя, и ты позволишь мне трахнуть тебя на твоем столе, как я и обещал, не так ли?

— О Боже, да… да.

— Молодец. Но поскольку ты пыталась усложнить нам задачу, я просто напомню тебе о твоем месте, хорошо?

Он замедляет темп, ослабляя удовольствие, которое я отчаянно пытаюсь удержать. Но потом его руки полностью покидают меня, и я издаю хныканье. Теперь я сама прижимаюсь к двери, и мой мозг разжижается, когда он говорит. — Ползи к своему столу.

Как мужчина может заставить тебя стонать, не прикасаясь к тебе?

Он помогает мне повернуться к нему лицом. Есть что-то обнадеживающее в том, чтобы снова увидеть его янтарные глаза. Они согревают меня изнутри, заставляют чувствовать себя любимой, когда он обращается со мной как с игрушкой.

С ним я в безопасности, не так ли?

Его рука проскальзывает под юбку, и он спускает мои промокшие трусики, пока они не оказываются у меня на коленях.

— Мне не нужно повторяться, детка. Пойдем.

Я не в безопасности. Мое сердце не в безопасности. Моя репутация не в безопасности. Моя жизнь не в безопасности. Но иллюзия безопасности работает на меня.

Я падаю на колени, как молельщик перед их богом. Я подчиняюсь, как сексуальная рабыня, которую хочет сделать из меня «Безмолвный круг». Но никто из них не может заставить меня делать то, что может Кристофер Мюррей.

Никто и никогда не получит такого поклонения, какое я испытываю по отношению к нему. Когда мой разум забывает, мое тело не забывает. А когда я отказываюсь смириться с этим, он заставляет меня вспомнить, почему все становится лучше, когда он рядом.

Откинув мою юбку, он обнажает меня.

Страх, что кто-то войдет?

Стыд за то, что я другая женщина?

Угроза того, что моя жизнь разлетится на куски?

Все это стоит того, когда я подползаю к своему столу и чувствую, как его взгляд приклеивается к моей киске.

— Элла, — вздыхает он, как будто пытается сопротивляться и сдается. — Как ты думаешь, как я смогу удержаться от тебя?

Потребность в его голосе каким-то образом делает меня еще более отчаянной для него. Это не должно быть так полезно. С трусами вокруг моих коленей двигаться сложнее, но он терпелив, внимательно следит за мной и останавливается, когда я замираю.

Он помогает мне подняться и водружает меня на стол, после чего сжимает в кулак мои трусики. Стянув их с моих ног, он кладет свободную руку мне на затылок. Его глаза впиваются в меня, жидкий яд заполняет его.

— Откройся.

Я открываю. И позволяю ему засунуть мои мокрые трусики мне в рот.

— Мы не можем допустить, чтобы кто-то ждал снаружи и слышал, как ты кончаешь на мой член.

Сверившись с часами, он ворчит, расстегивая ремень. — Я не люблю спешить, но я не хочу, чтобы кто-то видел тебя такой. Такой красивой и нуждающейся. Это ведь только для меня, не так ли?

Я киваю, как и подобает женщине, которой он меня сделал, и уже дрожу, когда он хватает меня за бедра.

Он тянет меня к краю стола и прижимает к себе.

Мои глаза расширяются, когда я чувствую, как кончик его члена упирается в мой вход.

— Презерватив, — пытаюсь сказать я, но, конечно же, не могу.

Я собираюсь вытащить трусики изо рта, но он хватает меня за одну руку, а потом за другую, в один крепкий захват. Он притягивает меня ближе, держа за бедро, прижимает мои объединенные руки к груди… и проталкивается в меня.

Этот мужчина одуряюще большой. Такого я и представить себе не могла до встречи с ним. И я не спала с ним почти год.

Я зажмуриваю глаза и качаю головой, чувствуя, как растягиваюсь. Он едва вошел, а мне уже трудно дышать.

— Крис!

Моя невнятная жалоба ничего для него не значит.

— Ты же не будешь пытаться указывать мне, что делать? Ты ведь знаешь, что эта киска принадлежит мне. Ты знаешь, что я трахаю ее, как хочу.

Когда он проталкивается глубже, все мое тело напрягается.

— Ты хоть представляешь, как ты прекрасна, когда с трудом берешь меня?

Моя слизь приветствует его, но это не меняет того факта, что мое тело и его никогда не должны смешиваться. Это кажется неестественным и усугубляет вчерашнюю боль.

— Сделай глубокий вдох через нос, сладкая.

Это слабый вдох, но он начинает помогать.

— Молодец, и еще один. Вот так…

Он делает глубокий толчок, заставляя меня вскрикнуть за кляпом. Я выпускаю воздух, мои легкие дрожат, и он опускает свой лоб на мой.

— Посмотри на себя, ты так хорошо принимаешь папочку. Почему ты пытаешься скрыть это от нас?

Он не двигается внутри меня, давая моему телу время привыкнуть. Думаю, мне понадобится целая вечность. Слегка отстранившись, он снова входит в меня. Он делает это снова и снова, каждый раз чуть быстрее, вытягивая из меня все больше влаги, а из моего горла вырываются стоны. И как только он слышит их, он перестает сдерживаться.