Стенли Морган - Оле, Мальорка !
Поднялся бедлам. Женщины, истошно визжа, кинулись врассыпную; они высматривали свои сумочки, потом хватали их и спешили к выходу. Обступившие стойку бара испанцы бросились на выручку своему собрату, все ещё висевшему в воздухе и беспомощно дрыгавшему ногами. Американцы же, казалось, только того и ждали. С радостным ревом они кидались в самую гущу сечи.
Я сграбастал Лайлу за руку, выволок её на сцену и увлек за огромный барабан (ударник уже счел за благо исчезнуть!), откуда, находясь в относительной безопасности, мы уже без помех наблюдали за грандиозной потасовкой, развернувшейся прямо на наших глазах.
Мне ещё никогда не приходилось участвовать в подобной массовке и, признаться, особого желания я до сих пор не испытываю. Жуткое зрелище. Хотя в той драке было даже нечто забавное. Хлобысь! Янки, которого огрели по башке обеденным столом, падает, как подрубленный дуб. Испустив победный вопль, испанец воздевает стол, готовясь оглушить следующую жертву, но в этот миг ножка стола ломается и тяжеленная махина бьет злопыхателя по затылку. Воспрявший американец с маху лягает незадачливого противника по причинному месту и — на поле брани становится одним боеспособным испанцем меньше.
Трах! Две головы сталкиваются с одуряющим треском кувалды, забивающей сваю. Бабах! Испанец врезается в цимбалы, едва не лишившись уха. Хлоп! Из расквашенного носа течет юшка. Бум! Протестующе хрустят ребра. А вот красавчик! Один из матросов, от души размахнувшись, промазал по физиономии испанца на добрый фут, со страшной силой заехав по уху одному из своих сопалубников.
На Барни было любо-дорого смотреть — настоящий библейский Голиаф, сеющий смерть и разрушение всему не-американски-матросскому, подворачивающемуся под руку. Блям! Даже не размахиваясь, он просто опустил здоровеннейший кулачище на ближайшее испанское темя. Голова несчастного погрузилась в плечи, а бесформенное туловище тяжело осело на пол, как куль с мукой. Следующий, пожалуйста — чья очередь? Вот, получай, сынок! Клац! Кость смачно треснулась о кость, словно два столкнувшихся бильярдных шара. Еще один испанец покатился по полу, выплевывая выбитые зубы.
Вдруг я заметил Джила, который, сняв очки, молотил, словно боксерскую грушу, парня раза в два крупнее, чем он сам. Впрочем, и сам Джил продержался недолго. Просвистевшая в воздухе бутылка обрушилась ему на затылок, отправив его в продолжительный нокаут. Впрочем, обидчику ликовать не пришлось — сперва ему заехали ногой под ложечку, после чего паровой молот Барни довершил уничтожение.
Шмяк! Барни вмазали по зубам ножкой стула. Тихоня Дейв тут же расцветил стулометателю глаз.
Я поискал взглядом Патрика и Аманду, но тщетно. Должно быть, Патрик, прожженный проныра и решительный стратег, уже давно оценил обстановку и отважно смылся через черный ход. Возможно, даже не забыл прихватить с собой Аманду. Или — затаился в дамском гальюне. Пардон — туалете. Опять же с Амандой.
Внезапно пронзительно задребезжали свистки и в дискотеку ворвались полицейские, размахивая литыми резиновыми дубинками. Хлоп, блип, керблям!
— Всем выстроиться к стене! Живее!
Вид у блюстителей порядка был недобрый, скажу я вам. У некоторых в руках блестели револьверы.
Меня немилосердно извлекли из-за барабана и, если бы не Лайла, не миновать мне удара увесистой полицейской дубинкой по затылку.
Ну и Содом! Мрак. Как будто дискотека подверглась массированной бомбардировке. Не сойти мне с этого места, если во всем зале уцелел хоть один стол или стул, а уж о бутылках, некогда гордо красовавшихся за стойкой бара, я и вовсе не говорю.
Забившись с Лайлой в дальний угол, я обнял её за талию и притянул к себе. Перепуганная насмерть девушка трепетала, как зверек.
— Не бойся, малышка, все будет в порядке.
Откуда-то вынырнули Патрик с Амандой, конвоируемые угрюмым стражем закона. Вид у Патрика был неважнецкий. Плащ разорван, губа предательски вздулась и побагровела. Однако, приблизившись к нам, отважный ирландец нашел в себе силы улыбнуться. Я невольно устыдился собственной трусости. Молодчина, Патрик — дожно быть, бился, как лев.
— Чем тебя так? — поинтересовался я. — Бутылкой или хуком справа?
Патрик застенчиво улыбнулся.
— Ни за что не угадаешь. Дверью! Я прятался за ней, а какой-то козел врезался в неё с такой силой, что я едва не лишился верхней челюсти.
Аманда казалась бледной как мел и потрясенной, но внешних признаков повреждений я не заметил. Все мы нуждались в хорошей дозе спиртного.
Я огляделся по сторонам. Барни зажимал носовым платком окровавленный рот. Джил сидел на полу, сокрушенно потирая затылок. Дейв выглядел как огурчик, хотя правая брючина была раскроена снизу доверху. Льюис растирал запястье и дул на ободранные костяшки пальцев. Несколько матросов валялись на полу: некоторые глухо постанывали и кряхтели, другие не подавали признаков жизни. Я пошарил глазами в поисках Сэма Райана, но не обнаружил его.
Испанцы, сгруппировавшиеся возле остатков бара, также имели довольно потрепанный вид. Трое безжизненно распростерлись на полу, а остальные сидели или пытались встать, держась за головы и потирая ушибленные места. Один из них рыдал в три ручья. Может, оттого, что драка закончилась, не знаю.
В залу вошел огромного роста детина в форме американского военного патруля. Приблизившись к нам, он угрожающе спросил:
— Вы туристы?
— Нет, мы здесь работаем, — ответил я. — В компании "Ардмонт Холидейз".
— О'кей, вами займется местная полиция.
Он зашагал прочь, высматривая, кого бы убить.
Наконец, один из суровых испанских полицейских удостоил нас внимания и спросил на ломаном английском:
— Вы туристы?
Я ответил по-испански, отчего его жесткое лицо несколько смягчилось.
— Нет, — сказал я. — Мы сотрудники компании "Ардмонт Холидейз". А сюда просто зашли потанцевать.
Поочередно удостоив нас внимательным взором, он произнес:
— Хорошо, встаньте пока рядом с туристами.
Так мы и стояли, разбитые на три группы: местная молодежь, американские моряки и туристы. Что ж, по меньшей мере, нам ничего не угрожало. Что можно сделать с невинными туристами, случайно оказавшимися на месте происшествия?
Увы, я жестоко просчитался.
— Эй, парни, топайте за мной!
Американцы побрели вслед за полицейским; живописная процессия — одни прихрамывали, другие плевались кровью, третьи помогали ковылять наиболее пострадавшим товарищам.
Проходя мимо нас, Барни ухмыльнулся, обнажив окровавленную десну, в которой там, где ещё недавно помещалась пара здоровых крепких зубов, теперь зиял изрядный пробел.
