Татьяна Розина - Кама с утрА. Картинки к Фрейду
— Скорее бы… скорее… ну, скорее… — эти слова мелькали в виде красных пятен на чёрном фоне бездны моего полурассыпавшегося в клочья рассудка.
Наконец, доктор закончил своё изуверство.
— Всё… — сказал он, тяжело дыша, затем поднялся со стула и вышел из комнаты.
Боль продолжала мучить тело, хотя уже никто со мной ничего не делал. Я всё ещё не отваживалась открыть глаза. Казалось, сжатые веки отгораживают меня от окружающего мира. Послышались шаги. Старый паркет скрипел под тяжестью грузного дяди Коли. Он вышел вслед за приятелем. До меня донеслись обрывки фраз, разобрать которые я не могла, потому что журчала вода. Видимо, доктор мыл руки. Когда кран закрыли, голоса стали более различимы.
— Ну, ты даёшь… обещал же… — услышала я сквозь пелену полузабытья, — почему дороже? Мы же договорились, что… — это был голос дяди Коли.
— О чём договорились, то и сделал. А цена. Ты что, совсем обезумел? Знаешь, какой риск? Девчонка совсем маленькая. Если что… я же отвечаю… — сипло бормотал доктор. — Кстати, она вряд ли когда-нибудь родить… Но я понимаю, тебе по барабану. Это я к слову…
Вскоре после этого дядя Коля исчез из моей жизни. Наверное, я стала слишком взрослой для него, и он нашёл для своих забав объект помоложе. Может быть, он всё же испугался, что я расскажу отцу. В общем, видимо, решил, что приходить к нам не стоит.
5.В нашем доме жизнь бурлила в том же темпе. Но то ли я повзрослела, то ли после того, что пережила, стала относиться ко всему этому спокойнее. Меня больше не удивляли ни прыгающие друг на друге женщины и мужчины, ни голые тела, слоняющиеся по тёмным комнатам. Когда не спалось, я выходила в большую комнату и теперь уже бесцеремонно, даже не прячась, наблюдала за тем, что происходило. Пьяные взрослые привыкли ко мне и не обращали внимания на подростка, сидящего в углу и с безразличным видом грызущего печенье. Я им, похоже, не мешала. Не могу сказать, что мне доставляло удовольствие наблюдать за вакханалиями, происходящими в нашей квартире. Но что-то непреодолимо влекло меня рассматривать мужские и женские тела, хотя в большинстве своём, они вызывали отвращение. У немолодых мужчин были круглые, выпирающие вперёд животы. Причём в отличие от толстых женщин, у которых животы тряслись и колыхались, у мужчин они торчали толстым и упругим шаром. Меня веселило это наблюдение. Хотелось подойти и ущипнуть какой-нибудь такой шар. Я была уверена, что сделать это непросто. А вот тёток можно щипать, сколько хочешь. Пальцы запросто провалятся в мягкую плоть, как в парное тесто…
Особенно меня веселил мужик с рыжей бородой. Когда он оказывался ко мне в профиль, я едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Его пузо вырисовывалось строгой дугой из под двух слегка свисающих, почти женских, сисек. Члена было не видно. Крошечный стручок прятался в курчавых волосах. Короткие и кривые ноги, словно созданные для лихой езды на конях, были сплошь покрыты такой же рыжей порослью, особо бурно колосившейся под животом. Впрочем, она же густо покрывала грудь и спину. Когда я его увидела впервые, не могла удержаться, чтобы не подсмотреть за тем, как он занимается сексом. Я никак не могла представить, как же он достаёт своим невидимым писюном до женщины.
— Если он ляжет сверху, то живот не даст ему дотянуться, — подумала я, примеряя мужика к тётке.
Мои опасения были не напрасными. Ни разу я не видела, чтобы этот рыжий монстр на ком-то лежал. Обычно сексом он занимался сидя. Или пристроив даму к подоконнику, вонзался в неё сзади. В общем, ушлый толстяк нашел выход из положения.
Ещё, среди завсегдатаев нашей квартиры, мне запомнился седой старик. Впрочем, он был, наверное, не таким уже и старым. Дядька был худым и длинным. Сухощавым и морщинистым. На его теле, в отличие от рыжего, не было волос вообще. И спина, и грудь, и даже ноги были совершенно лысыми и блестели словно полированные. А вот на голове ерошились седые длинные космы. Особенно потешно смотрелась эта длиннобудылая каланча тоже в профиль. Он выглядел вопросительным знаком. Живота у него не было вообще. Как и груди. На сине-серой, изрешечённой костями грудной клетке, напоминающей стиральную доску, виднелись два коричневых соска. Руки висели длинными плетями. Дядька был самым мерзким из всей кампании, но успехом у женщин пользовался бешеным. Я быстро сообразила, с чем это связано. Между тощих ног этого старика висел такой же, как и всё остальное в его фигуре, тощий член, болтающийся чуть ли не до колен. Иногда старик садился на стул и, наблюдая за сексом других, натирал свою плеть длинными тонкими пальцами. Член набухал прямо на глазах, превращаясь в самостоятельный орган. Через пару секунд он уже призывно торчал вперёд, дергаясь и требуя удовлетворения. Видя, как это чудовище целится в чей-нибудь зад, я замирала, в ужасе ожидая, что сейчас он пробьёт очередную партнёршу насквозь. Но женщины не только не боялись его, но охотно сами подставляли себя, повизгивая от радостного предвкушения предстоящего удовольствия.
Скорее всего, эти люди были не такими уж старыми и не столь уж противными. Просто тогда мне было всего тринадцать и они, на мой детский взгляд, казались и древними, и мерзкими. В ночной темноте эти карикатурные мужчины и женщины, двигающиеся медленными и плавными движениями, напоминали не живых людей, а тени. А вся эта фантасмагория могла сойти за иллюстрацию к «Божественной комедии» Данте. Или… за видения воспалённого воображения тихо помешанного. Позже я их видела на картинах Питера Брейгеля.
6.Постепенно я стала спокойно воспринимать всё то, что происходило в квартире. Незаметно и естественно для себя, я стала курить и пить волку.
— Куришь? — однажды спросил мужик, как всегда случайный посетитель вертепа.
Он присел на стоящее рядом со мной кресло и протянул сигарету. В тот день я впервые закурила. И впервые выпила водки… И впервые занялась сексом без какого бы то ни было принуждения со стороны. Не могу сказать, что сделала я это по зову плоти. Вряд ли у меня было желание слиться с этим мужчиной в любовном экстазе. До сих пор я не знаю, почему тогда отдалась ему. Скорее всего, хотелось ласки, которой так не хватало, а соединение тел казалось мне формой нежности. Может, так, а может, всё гораздо проще. Может, просто я напилась и перестала контролировать себя, а мужик воспользовался этим. Почему нет?
Во всяком случае, с тех пор я стала и курить, и заниматься сексом с теми, кто случайно оказывался рядом, и пить водку, лихо опрокидывая в себя стопарик. Правда, видя всё время ухудшающееся состояние отца, боясь дурной наследственности, я старалась не увлекаться спиртным. Вдобавок к этому, я помнила маму, погибшую из-за того, что была пьяной. Да и головные боли наутро после выпитого радости не прибавляли, но и горести не уменьшали.
