Анархия в школе Прескотт (ЛП) - Стунич С. М.

Моя мать установилась так, словно я вонзила ей нож в сердце, хмурясь так яростно, как я никогда не видела. Тогда-то я и поняла. Она ненавидела меня. По-настоящему и искренне ненавидела меня. Возможно, она также ненавидела Пенелопу, винила ее в том, что забрала у нее молодость? Конечно, она ухватилась за богатого, пожилого, женатого парня, который впоследствии стал моим отцом, но разве беременность в шестнадцать лет –это то, чего она хотела?

Вполне уверена, что все, чего хотела Пэм, — свобода.

— Где Найл? — прошептала она еще раз.

Позади нее находился ее Олдсмобиль 1994 года, заржавелый и дерьмово выглядящий. Эта машина ей подходила. Ее одежда выглядела нелепо, словно куклу одели не в тот наряд.

Интересно, так я буду выглядеть на следующих выходных, когда надену дизайнерское платье в гребаную арт-галерею, заполненную педофилами-миллионерами и миллиардерами.

— Если бы я знала, то точно бы не сказала тебе, — сообщила я, благодарная, что Хаэль и Аарон отвлекали девочек.

Если Хизер увидит здесь свою маму, то ситуация станет гораздо сложнее. Я уверена, что если Пэм увидит взгляд, которым моя младшая сестра смотрит на меня, то поймет насколько она важна мне и попытается ее забрать.

Я не могла этого допустить.

— Знаешь, что, — сказала Пэм, встав передо мной таким образом, что Каллум появился рядом с ней почти как по волшебству. Он остановился, едва не касаясь ее, но она чувствовала, что могло произойти, и отступила назад. — Ты навлекла это на себя, — прошипела она, отходя, — помни это.

Памела залезла в свою машину и уехала в облаке дыма.

Я смотрела ей вслед, когда Кэл протянул мне обратно кофе. Он уже выкурил сигарету.

— Думаешь, Офелия свяжется с ней? — спросила я, потому что у меня было плохое предчувствие.

Хавок жонглировали многими мячами. Помню, как однажды прочитала ответ Норы Робертс на вопрос читателя о том, как ей удается совмещаться писательство и семью. Она сказала, что некоторые шары сделаны из стекла, а некоторые — из пластика, вам надо решить, какие опустить и когда.

Мне нужно не забывать об этом.

— Возможно, — согласился Кэл, с улицы смотря мне в лицо. Его светлые волосы, то немногое, что виднеется из-под капюшона, были золотыми в свете утреннего солнца. — Но все хорошо. Это ничего не изменит.

Он шагнул ко мне, притягивая в свои объятия. Я любила, как его запах, похожий на тальк и лосьон после бритья, накрывал меня и вызывал головокружение.

Я тонула в его толстовке. Ему, казалось, было все равно, когда я, прижимаясь к ней, случайно пролила на него кофе.

Мы с Кэлом были извращенной судьбой. Он понял это давно, раньше меня.

— Идем? — спросил он, протянув руку.

На ней был шрам между большим и указательным пальцами, который напоминал сердце. Мне нравилось, что его испорченная кожа могла показать что-то милое. Я улыбнулась и протянула руку, позволяя ему провести меня обратно внутрь.

— О, теперь мы держимся за ручки? — спросил Виктор, сигарета свисала с его рта, пока он сидел за обеденным столом и натирал пару мужской обуви. «Баркер Блэкс» — те же самые, что он надел на свадьбу. Сверху на них были металлические черепа, которые так подходили эстетике Хавок. Еще они чертовски дорогие. Они должны очень хорошо вписаться в этот дерьмовый званый вечер. — Как мило.

— Омерзительно, — согласился Оскар, его длинные пальцы листали что-то на iPad.

Он не потрудился взглянуть на меня, словно это не он надел маску и забрался внутрь меня, как и все остальные здесь.

— Что не так с держанием за руку? — довольно невинно спросил Кэл, но с ноткой резкости, которая в конце концов отвлекла Оскара от iPad и переключила внимание на друга. Они настолько долго смотрели друг на друга, что я была чертовски уверена, они общались телепатически. — Это приземляет меня, Оскар. Позволяет почувствовать себя человеком. Попробуй как-нибудь.

Оскар перемести свой серебряный взгляд с лица Каллума на мое. То, как он смотрел, можно было расценить либо как обещание убить, либо трахнуть. Поскольку я почти уверена, что пользуюсь его расположением, предполагаю, что это последний вариант.

— Чего хотела Памела? — спросил он, и я вздохнула.

Полагаю, вот оно. Мы не станем обсуждать оргию. Просто оставим ее в темноте, тенях и дыму, как и все остальное.

— Она думает, что я украла ее мужчину, — с каменным лицом сказала я, когда Кэл поднес мои костяшки к своим розовым губам и оставил на них поцелуй, от которого я задрожала.

Мрачный смех, который он издал, напомнил о прошлой ночи, и жар хлынул к моему ядру, заставив заерзать от дискомфорта.

— Вполне логично, — саркастично согласился Вик, ругаясь, когда горячий пепел сигареты упал на его пах.

Он потушил его пальцами, а другой рукой вытащил сигарету из губ. Аарон и Хаэль выбрали именно этот момент, чтобы появиться, вместе спускаясь по лестнице. Смех девочек эхом доносился из комнаты на верхнем этаже.

— Можешь, пожалуйста, не курить в моем доме? — сказал Аарон, и я увидела, что мы уже вернулись в нормальность. Вчера он сказал мне «похер», и позволил нам обоим курить по очереди прямо за этим столом. Но, возможно, когда так делает Виктор, это совсем другое?

Такое ощущение.. будто он никогда и не пропадал. Будто его никогда не ранили ножом. Будто Кали не мертва. Будто они все не делились мной прошлой ночью и не уснули в одной комнате.

Полагаю, так обстоят дела, когда вы являетесь гребаной бандой. Это наша версия нормального: восстанавливаться поле ножевых ран, сломанных ног и разбитого сердца.

О, и убийство.

Или недостаточное мужество, чтобы совершить его.

— Что вполне логично? — спросил Хаэль, включив песню «“I Like It» в исполнении, опять-таки, Cardi B.

Думаю, он вдохновился плейлистом прошлой ночи. Ему не нравится хип-хоп, как и мне. Черт, он парень, которому нравится рок-н-рол. Я фыркнула, когда вспомнила, как он играл Pat Benatar — «Hit Me With Your Best Shot».

— Что Бернадетт украла у матери мужа, — сказал Виктор, раздавив сигарету в пепельнице на столе, а затем переключил свое внимание на меня. Как только наши взгляды встретились, я знала, что он, по крайней мере, всецело помнил прошлую ночь. — К этому стремятся все маленькие девочки — к вниманию со стороны педофила.

Аарон наконец спустился с лестницы, прислонился к стене, закрыв глаза и испустив длинный вздох. Его каштановые волосы взъерошены и падали на лицо. Он рукой зачесал их назад и открыл золотисто-зеленые глаза, чтобы уставиться на меня.

Мы оба думали о Кали, точно.